Василий Ардаматский - Грант вызывает Москву.

• Название: Грант вызывает Москву.
• Автор: Василий Ардаматский
• Издательство: М.: Вече, 2008. — 448 с.
• Жанр: Прочие приключения
• ISBN: ISBN 978–5–9533–2870–8

Не обращая внимания на обстрелы и бомбежки, торопится на юг Игорь Шрагин. Ему нужно попасть в далекий южный город до того, как туда ворвутся немецкие полчища…

Широко известный роман признанного классика приключенческого жанра о деятельности советского разведывательно–диверсионного центра в тылу гитлеровских армий.

---

Шрагина усадили в глубокое мягкое кресло, стоявшее сбоку стола, и по приказу Релинка развязали ему руки. Так он будет выглядеть не только благополучным, но и как бы приближенным к Релинку и, уж во всяком случае, совершенно свободным.

В кабинет втащили Григоренко и посадили его в центре кабинета на стул. Его трудно было узнать. На вспухшем багрово–синем лице мертво поблескивающие, равнодушные, точно ничего не видящие глаза. Его безвольное тело обвисло на стуле.

— Григоренко, смотри! Кто этот господин в кресле рядом со мной? — прокричал Релинк.

В глазах у Григоренко, устремленных на Шрагина, возникло напряжение. Он явно узнал Шрагина и сделал движение, будто хотел выпрямиться.

Шрагин смотрел на него со спокойным и даже равнодушным любопытством, но сердце его больно заныло от жалости к связному. Надо было быть Шрагиным, чтобы и в эту минуту почувствовать себя виноватым за то, что привелось пережить этому парню.

— Ну, Григоренко, ты знаешь этого человека? — крикнул Релинк.

В это время Бульдог стал возле Григоренко, который сразу опустил глаза и не сводил их теперь с сапог своего палача.

— Ну, Григоренко, это наш последний к тебе вопрос — знаешь ты этого человека?

Григоренко отрицательно повел головой, продолжая смотреть на сапоги Бульдога.

— А вы знаете этого неразговорчивого человека? — подчеркнуто вежливо обратился Релинк к Шрагину.

— Первый раз вижу.

— Слышишь, Григоренко? Он тебя первый раз видит, он не знает тебя, а ведь это Игорь Николаевич Шрагин.

Григоренко поднял голову и уставился на Шрагина воспаленными глазами.

— Игорь Николаевич, — глухо и печально, точно жалуясь, произнес Григоренко.

— Прекрасно! — подхватил Релинк. — Значит, ты знаешь этого человека. Его фамилия Шрагин? Да?

Григоренко утвердительно кивнул головой.

— Вы посмотрите получше, — вдруг резко сказал Шрагин. — Вы ошибаетесь.

Григоренко долго смотрел на него и потом довольно ясно сказал:

— Не надо, Игорь Николаевич…

— Уведите его, — приказал Релинк.

И когда дверь за Григоренко закрылась, он обратился к Шрагину:

— Все ясно. Григоренко знает вас, а вы знаете его, и мы это фиксируем.

По приказу Релинка в кабинет ввели Дымко. Он выглядел лучше Григоренко, сам держался на ногах, но лицо его перекосили кровавые подтеки.

— Ты знаешь этого человека? — обратился к нему Релинк.

— Этого? — по–детски переспросил Дымко, пальцем показывая на Шрагина. — Нет, этого не знаю.

— Как? — взорвался Релинк. — Ты же говорил, что знаешь Шрагина, что тебе о нем говорил твой знакомый Федорчук, а теперь, на попятный?

— Почему на попятный? — удивился Дымко. — Про Шрагина мне действительно говорил Федорчук, но этот гражданин, может быть, вовсе и не Шрагин, я же его не видел.

Такого поворота Релинк явно не ожидал и на мгновение растерялся. И от растерянности он даже пропустил возможность воспользоваться словами Дымко и привязать к Шрагину раньше погибшего Федорчука.

Релинк метнул бешеный взгляд на Бульдога.

— Увести, — приказал он и потом сказал Шрагину: — Все ясно.

Только беспощадный руководитель мог добиться у своих подчиненных такой дисциплины страха. Этот ваш человек, по фамилии Дымко, дал о вас наиподробнейшие показания, а увидев вас, проглотил язык. Но мы зафиксируем и это.

— Если у вас юридическая сторона следствия так поставлена, — усмехнулся Шрагин, — вы можете привести сюда на очную ставку любого прохожего с улицы.

— Плевал я на то, как вы смотрите на юридическую сторону нашего следствия.

— Нехорошо, господин Релинк, — заметил Шрагин с усмешкой. — Плевать на юрисдикцию может вышибала в борделе, но не следователь.

— Молчать! — заорал Релинк.

— Молчать — это моя цель. Весь этот постыдный балаган затеяли вы, а не я, — сказал Шрагин.

В дверях возникла борьба, и в кабинет влетел, чуть не упав, истерзанный Назаров. Рубаха на нем была разорвана от ворота донизу. Из носа сочилась кровь.

— Собаки, бешеные собаки, — с яростью произнес он, оглядывая кабинет. Шрагина он при этом точно не замечал.

— А ну, тихо! — приказал ему Релинк. — Кто этот человек?

— Иди ты… — Назаров предложил Релинку довольно далекий маршрут и сказал: — Бьют, сволочи, людей. Какой Шрагин? Кто такой Шрагин? А что вам толку, гады проклятые? Сергей продал вам душу? Ждите! Завели себе Мишку Распутина, целуйтесь с ним, собаки поганые.

Бульдог ударом резинового бруска сбил Назарова с ног, и его вытащили из кабинета.

— Вы думаете, я не понял, что этот тип сообщил вам, как ведут себя на следствии ваши сообщники? — оскалился Релинк. — Но именно это мы сейчас и зафиксируем. И вообще хватит. Все ясно. И должен огорчить вас: каникулы ваши, господин Шрагин, окончены. — Он обратился к Бульдогу: — Взять его! Устройте ему как следует первый «танец со стулом»…

Спустя час гестаповцы принесли в одиночку безжизненное тело Шрагина. Пришедший туда врач сделал ему укол и сказал встревоженному Бульдогу:

— Все в порядке. Он крепкий, утром будет готов к новым «танцам».

Бульдог вернулся в кабинет Релинка и доложил, что Шрагин «оттанцевал» свое безрезультатно.

— Только зубами скрипел, — пожал плечами Бульдог.

— Ты разучился работать! — закричал на него Релинк. — Что ты докладывал мне об этих бандитах? А что вышло на самом деле?

— А чего нянчиться с ними? — взъелся Бульдог — Все же ясно, по пуле в затылок, и делу конец!

— Завтра к утру ты дашь мне подписанные ими признания о сообщничестве со Шрагиным, или я отправлю тебя на фронт.

— Но… — заикнулся Бульдог.

— Выполняй приказ, черт тебя возьми! — крикнул Релинк.

Поздно вечером Релинку домой позвонил из Берлина Отто Олендорф и сказал не здороваясь:

— Я снова по поводу инженера, которого вы взяли у адмирала Бодеккера. Почему вы мне не напомнили, что это тот же человек, который вскрыл одесскую авантюру?

— Да, но он…

— Его вина перед Германией доказана так же бесспорно, как и его заслуга? — перебил Олендорф.

— Я веду следствие, — сказал Релинк.

— Прекрасно, ведите. Но прошу вас учесть следующее: об аресте этого инженера Бодеккер сообщил гросс–адмиралу Деницу и потребовал проверки ваших действий. Гросс–адмирал получил заверение нашего рейхсминистра, что дело это будет взято под особый контроль. Вам все ясно?

— Да, ясно, — неуверенно отозвался Релинк.

— Прошу извинить за поздний звонок, — вежливо произнес Олендорф и дал отбой.

Релинк немедленно позвонил Бульдогу и приказал ему прекратить обработку арестованных и, как только они придут в себя, отправить их в тюрьму, по одному в общие камеры, и к каждому подсадить по агенту. Не давая Бульдогу возможности вставить слово, Релинк торопливо положил трубку. Потом он схватил первое попавшееся под руку — это была настольная лампа — и с размаху швырнул ее в стену.

Глава 54

Сергея Дымко схватили на глазах у Зины. После ночного дежурства он возвращался домой. Зина видела в окно, как он перешел через улицу, направляясь к дому. Когда он поравнялся с водопроводной колонкой, двое мужчин бросились на него. Тотчас подлетела легковая машина, в нее втолкнули Сергея, и машина умчалась к центру города.

Зина растерялась только в первые минуты. Она бесцельно ходила по комнате, наталкивалась на вещи, бормоча: «Так, так, так…» Потом она тщательно осмотрела жилье, уничтожила все, что могло вызвать подозрение гестаповцев. И когда они приехали делать обыск, Зина делала вид, будто не знает об аресте мужа.

— Да вы скажите, чего вы ищете, — говорила она гестаповцам. — Я сама вам покажу где что.

Сначала они не отвечали и продолжали обыск, но потом наблюдавший за ней гестаповец вдруг спросил:

— Где тайник мужа?

— Что, что? — спросила Зина.

— Где он хранит оружие, документы? — пояснил гестаповец.

— Оружие? — испуганно вытаращила Зина глаза. — Сохрани господь, да вы что? Да я своими руками выбросила бы это на помойку. Да если бы он принес в дом такое, я бы его самого из дома выгнала.

И все–таки ее забрали и продержали в СД двое суток. Когда ей говорили, что ее муж — враг Германии, тайный агент Москвы, она то принималась смеяться («Ой, боже ж ты мой, не могли вы выдумать чего полишее!»), а то принималась реветь, требуя, чтобы ей тут же вернули мужа.

— Мы же с ним, как полные дураки, жили с полной верой в германский порядок, — рыдала она. — А вы как нас обласкали за это? Бог накажет вас за вашу неправду.

В конце концов следователь отказался от мысли подозревать в чем–нибудь эту тупицу. Для порядка, что ли, они избили Зину и на другой день приказали ей убираться к чертям.

Утром Зина снова была в приемной СД. Там она быстро перезнакомилась с родственниками других арестованных, узнала все царящие здесь порядки и приметы. Она узнала, например, что, пока идет следствие здесь, в СД, арестованным ничего передать нельзя, не принимают. Зина тотчас сбегала домой, соорудила маленький сверточек с едой и вернулась в СД. Передачу у нее не взяли ни в этот день, ни на следующий, ни на третий. А на четвертый вдруг взяли. Это была вдвойне хорошая примета: значит, ее Дымко долго не мучили и в ближайшее время переправят в тюрьму. Теперь надо ходить туда.