Крис Хаслэм - Смерть с отсрочкой

• Название: Смерть с отсрочкой
• Автор: Крис Хаслэм
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4448-5

Сидней Стармен по прозвищу Эль Сид — герой испанской Гражданской войны. В компании с двумя авантюристами, только что освободившимися из заключения, он пускается на поиски семи тонн золота, спрятанного республиканцами в 1937 году в Кантабрийских горах. Но золото для него лишь предлог, чтобы вернуться в места своей молодости для покаяния…

---

Сидней посмотрел на Эрмана и покачал головой.

— Я слишком стар, чтобы выслушивать сказки, господин Кройц.

Пинсада нахмурился, когда Эрман с силой ударил Сиднея в лицо, опрокинув стул и свалив старика на пол. Ник взвыл под кляпом с нарисованной ухмылкой, пытаясь подняться вместе со стулом, к которому был привязан, как к парашюту, и рухнул под ударом Эскобара наотмашь в ухо.

— Ты гнусная скотина, Крус! — крикнул Энрике. — Ему девяносто лет! Убить хочешь?

— Старость не избавляет от праведного возмездия, — выпалил Эрман.

— Слушай, мать твою, — буркнул Октавио, глядя на истекавшего кровью старика, — это слишком.

Эрман бросил на дядю Пепе пылающий взгляд:

— Воды принеси.

Энрике положил на плечо Эрмана руку с вытатуированной паутиной.

— Полегче, толстяк. Еще раз ударишь прадедушку, и кранты. В таком возрасте много не надо. — Он взглянул на Октавио. — Помнишь старого сукина сына, что продал нам тот «мерседес»?

Брат кивнул.

— Только что был, через секунду не стало. — Он прищелкнул пальцами.

— Он что, один знает, где клад?

— Один, кто его видел, — кивнул Эрман.

— Значит, младшего бесполезно допрашивать? — Энрике ткнул пальцем в Ника.

— Правильно.

— Тогда с ним поработаем, а старик пусть посмотрит.

— Трахнем в задницу, пускай скалится, — ухмыльнулся Эскобар.

— Сначала подними старика, — велел Энрике.

Прошмыгнул дядя Пепе со стаканом воды на подносе.

— К сожалению, льда нет, сеньор, — промямлил он. — Генератор…

Эрман схватил с подноса стакан, выплеснул в лицо Сиднея.

— Где золото?

Сидней покачал головой:

— Не знаю.

— Ладно, — усмехнулся Эскобар. — Тогда смотри. — Он схватил жирными пальцами мочку уха Ника и оттянул. Открыл складной нож, провел по щеке лезвием, заскрипевшим на щетине. — Вот что ты почувствуешь, когда я перережу тебе глотку, — шепнул он. Ник выпучил глаза, чуя, как лезвие вонзается в ухо, перерезает хрящ, как по шее потекла горячая кровь. — Смотри! — воскликнул Эскобар, показывая отрезанную мочку. Сорвал с губ ленту, сунул в рот Нику кусок уха. — Ешь!

Эрману вдруг стало плохо. Он попросил еще воды и обратился к Сиднею:

— Так где золото, ты говоришь?

— Не говорю, — спокойно ответил Сидней, — и не скажу, пока вы его не отпустите.

— Ну нет, — возразил Эрман, качнув головой. — Так дело не пойдет. Я отпущу то, что от него останется, когда ты мне скажешь, где золото. Наверняка знаешь, тебя тоже не отпущу.

— Отец гордился бы вами.

— Спасибо. Где золото?

Тяжелая мочка лежала на языке куском парного свиного сала. Ник чувствовал текущую по предплечью кровь, боялся захлебнуться собственной рвотой. Тело окаменело. Эскобар схватил его за левую руку, пригвоздил к столу острием ножа. Октавио придержал стул, оторвал мизинец Ника от сжатого кулака, распрямил на столе, как хвост игрушечной собачки.

— Все это ерунда по сравнению с тем, что Орлов сделал бы с вами, — сказал Эрман. — Через пару дней после вашего исчезновения он закрыл свою контору, арестовал Нина. История свидетельствует, что Сталин хотел убрать со сцены марксистов и анархистов, но тебе, Сидней Стармен, хорошо известно, почему умер Андреас Нин, правда? Известно, почему Орлов приказал содрать с него кожу, правда? Никто никогда, даже здесь, не умирал такой смертью ради политики. Где золото?

— Даже если б я знал, вам не сказал бы. Извините меня, мистер Крик.

Эскобар воткнул нож в столешницу, чуть коснувшись кончика мизинца. Подмигнул Нику, потянул назад лезвие, нажал, как на рычаг, взрезав плоть. Боль взвыла сиреной, и Ник взвыл из-под пластыря, когда сталь врезалась в кость.

— Заткни ему пасть рукой, — приказал Эскобар.

Октавио замотал головой:

— Не могу. Дело грязное, мать твою.

— Просто заставь замолчать сукина сына, — настаивал Эскобар.

— Кончай, Эскобар, черт тебя побери! — крикнул Энрике, срыгнув выпитое виски.

Ник затих, онемел от ужаса, глядя на выгибавшийся под ножом ноготь. На столе образовалась густая лужица темно-красной крови. Потом верхняя фаланга пальца отскочила отрезанным кружочком морковки.

— Откроем, — продолжал Эскобар, сдирая кожу с отрезанного кончика пальца.

Эрман отвернулся, хлебнул воды.

— Мне так же тяжело, как и вам, — сказал он Сиднею, пока Эскобар вытирал окровавленное лезвие о щеку Ника. — Выпить хочу и ему дам глоток, — объявил он, потрепав Ника по голове. — Похоже, ему надо хлебнуть.

Пес козопаса нашел Сиднея на рассвете. Всю ночь в горах шла стрельба, но при первом луче солнца все стихло. Пастух недоумевал, зачем красным обстреливать необитаемый горный хребет. Он взвалил Сиднея на плечо и понес домой. Дочь видела, как отец выходит из-за кипарисов, окрашенных ранним утренним солнцем в розовый цвет.

— По-моему, умер, — сказал козопас, свалив тело на узенькую кровать. — Рюкзак на нем тяжелый.

Дочь закричала, веля поднять раненого, чтобы он не испачкал покрывало, вытащила из стоявшего рядом расписного комода серую простыню, расстелила.

— В него стреляли, — сказала она. — Принеси с плиты горячей воды.

День и ночь Сидней лежал на берегу между жизнью и смертью, утопая и выплывая из волн прилива. Дочь пастуха промыла рану на плече горячей водой с мылом, наложила припарку из меда, сосновой смолы и тимьяна, влила в сомкнутые губы жидкий чесночный суп, отскребла щеткой кровь, раздела догола, выстирала в ручье одежду, уничтожив голодных вшей, угнездившихся в швах. И пока он лежал в постели ее матери, что-то бормоча в бреду, все гадала, откуда взялся этот бледный юноша. Явно иностранец, а одет как бандит. Тяжеленный рюкзак лежит на полу у кровати нетронутый, под ним прячется безобразный черный пистолет. Нательного креста нет, в карманах никаких бумаг, никаких документов. Дочь козопаса подозревала, что он навлечет беду на их головы. Зарисовала спящего, проведя углем темные круги под глазами. На третий день он поднялся, с трудом вышел из дома, завернутый в одеяло, щурясь на солнце, и напугал ее, коловшую дрова.

— Где мой пистолет? — спросил он по-испански с южным или бандитским акцентом.

— Под кроватью, — сказала она. — Одежду сейчас принесу.

Пока он одевался, она разогрела луковую похлебку, наполнила бурдюк водой из ручья. Он подошел к столу, как бы готовясь уйти.

— Простите, что доставил вам столько хлопот. Меня зовут Сидней Стармен.

Девушка улыбнулась:

— Изарра Ромеро. Есть хочешь?

— Не могу, — сказал Сидней, качнув головой. — Прошлой ночью ушел от своих за водой. Должен вернуться.

Изарра взглянула в лихорадочно блестевшие глаза.

— Ты провел здесь три дня, — объяснила она. — Отец нашел тебя в горах. В ту ночь, когда стреляли.

У него челюсть отвисла.

— Боже мой, — охнул Сидней. — Извините, мне надо идти. — Взгромоздил рюкзак на стол, расплескав похлебку, пошатнулся, пот выступил на верхней губе. — Послушайте, — с облегчением пробормотал он, вдруг обессилев, — возьмите и спрячьте. Это вам. Спасибо. — Вышел в тень кипарисов, оттуда на солнечный свет, зашагал к горам с полным бурдюком на здоровом плече, с пистолетом в руке.

Изарра бросилась за ним, завернув в салфетку буханку хлеба и лепешку козьего сыра.

— Вот, возьми.

— Спасибо, Изабелла, — кивнул он.

— Изарра, — поправила она. — Куда ты?

— Обратно к своим.

— Ты немец?

— Боже упаси! — воскликнул Сидней. — Англичанин. Из Интернациональных бригад. — Он шел быстро, размашистым шагом, Изарре приходилось бежать, поспевая за ним.

— Да ведь они…

— Враги, знаю. Я стою не с той линии фронта. Пожалуйста, никому не рассказывай, что меня видела.

— Неужели скажу? — возмутилась Изарра. — После того, как за тобой ухаживала? Думала, что ты бандит.

Сидней остановился и посмотрел на нее. Накопленные силы разом улетучились.

— Пожалуй, так и есть, — признал он и упал.

Проспал еще тридцать шесть часов, ворочаясь в смертельной лихорадочной хватке. Очнулся в темноте с бившимся в ушах пульсом. У кровати сидела Изарра с четками в руках.

— Что за шум? — прохрипел Сидней.

— Отец выпивает, а он всегда поет, как напьется, — объяснила Изарра.

— Нет, другой. Будто кто-то что-то рубит.

— Это он тебе могилу копает. Говорит, легче выкопать холодной ночью, и мы тебя сразу же похороним, как только умрешь, пока мухи не добрались.

В окно светила убывающая луна, бросая бледный свет на лицо девушки.

— Мне надо идти, — сказал Сидней. — Наш отряд… — Он сел, спустив ноги с кровати.

— Отряд тебя точно считает погибшим, — сказала Изарра. — Останешься здесь.

Вернувшийся отец заявил то же самое.

— Они давно погибли, — сказал он. — В горах в начале недели были солдаты. Записали тебя в мертвецы, inglés.