Геомар Куликов - Спокойствие не восстановлено

• Название: Спокойствие не восстановлено
• Автор: Геомар Куликов
• Жанр: История

---

- Кстати, - дождалась она паузы в разговоре, - мы тебя часто вспоминали в связи с историей на Сухаревке.

- Не только потому, мама!

- Разумеется! Но и этот Матя, или как его там, нас очень тревожил.

- Правда, он заходил несколько раз. Очевидно, решил, что мы его обманываем и скрипка еще у нас.

- Да, и хотя последнее время он не показывается, мы боимся: вот-вот появится снова.

- Не волнуйтесь, Вера Андреевна. Больше он вас беспокоить не будет.

- Ты в этом уверен?

- Вполне.

Что-то в Гошкином ответе или тоне, которым он был дан, насторожило мать.

- С ним что-нибудь случилось?

- Да, - секунду поколебавшись, сказал Гошка.

- Что именно?

- Его убили...

Мать и дочь, потрясенные, застыли.

- Правда, Жорж?

- Да, Соня.

- Очередная скрипка или что-нибудь в таком же роде?

- Нет; политика. Он оказался... - Гошка запнулся, - тайным агентом Третьего отделения и провокатором...

Обед закончился в молчании. Гошка клял себя: "Зачем рассказал о Матьке и, похоже, напугал и мать и дочь". Впрочем, о Матьке скоро забыли.

Ах, как он был благодарен судьбе за то, что она свела его с этими чудесными и удивительными людьми! Через неделю после первого визита Гошка сделался в доме своим человеком. Неожиданно для себя он покорил Настю и обрел в ней союзницу и доброжелательницу. В первый же день Гошка заметил и для этого не нужно было ни особого ума, ни тонкой наблюдательности, что в доме катастрофически не хватает мужских рук: двери душераздирающе скрипели, ножи не резали, дверцы книжных шкафов - результат переезда плохо закрывались, топоры и косари не рубили - словом, сплошные прорехи в хозяйстве. Гошка начал с того, с чего начал бы всякий мастеровой человек: оселка, гвоздей, шурупов, масла. И, о диво! Точно добрый волшебник прошелся по дому. Настя не сводила с Гошки умиленных глаз:

- Вот, барышня, что значит мужчина в дому! - Многозначительно и красноречиво вздыхала: - Да вам что, непременно подавай благородного из чиновников.

Гошка, услышав такое, смутился до потери речи. А Соня, одарив его долгим взглядом удивительно чистых и ясных глаз, заметила:

- Как знать, Настя.

В тот день Гошка возвращался от Гударевых словно на крыльях. Душа пела и сердце колотилось от волнения и счастья.

"Как знать! Как знать!" - повторял он на все лады слова, на которые, казалось бы, не смел надеяться.

Николай Иванович тотчас заметил, что его младшего друга распирает от радости и желания ею поделиться. Занятый своими делами, в которые на сей раз не хотел посвящать Гошку, он сознательно поощрял Гошкино знакомство и дружбу с Гударевыми, вполне основательно полагая, что тому пойдет на пользу общение с интеллигентными и хорошими людьми.

- Как поживают твои дамы?

Гошка, захлебываясь от волнения и смущаясь, передал сегодняшний разговор.

- Как вы думаете, может такая девушка, как Соня... - Гошка смешался, не зная, как сказать дальше.

- Ты хочешь знать мое мнение, может ли Соня полюбить тебя? А почему бы и нет? Искреннее чувство и прежде, когда на пути стояли куда большие преграды, было в состоянии преодолеть их. Граф Шереметев был женат на своей крепостной актрисе. Были случаи, дворянки связывали свою судьбу с людьми, от них зависимыми. А теперь, несмотря на то, что сословные предрассудки будут еще долго мешать людям жить, это тем более возможно.

- Правда?

- Ну, разумеется. Кстати, не будет беды, если ты пригласишь Соню с ее матерью в театр. Не думается, чтобы они часто могли позволить себе такое удовольствие. Вот тебе деньги. Сходите для начала в Большой, там поют итальянцы, послушайте.

Гошка заколебался, принимая деньги.

- Не волнуйся. Очень скоро нам предстоит работа, и твоя доля в ней будет весьма существенной.

Гошкино предложение вызвало у Гударевых удивление и откровенную благодарность. Два раза сходили на итальянцев вчетвером: Вера Андреевна, ее родственник и Соня с Гошкой. Вера Андреевна не разрешила заплатить за билеты, и Гошка терзался, что ввел в разорение хозяек. А потом... Потом Гошка и Соня были отпущены одни в Малый театр на дешевые, занимаемые обычно студентами и иными малоимущими поклонниками Мельпомены места, а затем и в Большой.

В театрах Гошка прежде никогда не бывал. И его потрясла роскошь Большого и проникновенная игра актеров Малого. Но более всего ему нравились прогулки с Соней, которые теперь совершались всякий раз в театральные дни. Гошка брал Соню под руку - это предложила она сама, Гошка на такую смелость не отважился бы, - и они сливались с вечерней нарядной толпой. О чем только они не говорили! Однажды, уже после рождества, речь зашла о пережитом Яковлевыми после внезапной их высылки из Москвы. И тогда Гошка рассказал если не все, то почти все, что произошло с ним и его родными за минувшие два года. Соня слушала с неослабным вниманием, изредка, когда речь шла уж об очень тяжелом, невольно прижимала его руку к себе.

- А этот тип, Матька? Все случилось при тебе? - Соня впервые обратилась на "ты".

- Да, я был в тот вечер, когда его застрелили. Я и разоблачил его.

- Господи, какие ужасы тебе пришлось пережить!

Гошка благодарно сжал ее руку:

- Он получил лишь то, что заслужил. На его совести - не одна загубленная душа. У этого Матьки-Смычка поразительно сочеталась служба Третьему отделению с обыкновенной уголовщиной.

- У нас, в Москве, в октябре полиция и жандармы устроили чудовищное избиение студентов. Все происходило буквально рядом с нами, на Тверской. Моему двоюродному брату - горькая ирония судьбы: он на юридическом отбили легкие, до сих пор кашляет кровью. Его товарищу размозжили голову о мостовую. Десятки изувеченных, сотни арестованных... Это был какой-то ужас!

Гошка от Николая Ивановича знал о волнениях в Петербургском и Московском университетах в ответ на введение нового, более жестокого университетского устава.

- Я верю, полицейскому произволу рано или поздно придет конец, убежденно сказал Гошка. - Есть люди, которые... - Он осекся, боясь сказать лишнее.

Соня уловила это.

- Прости, а что представляет из себя твой - не знаю, как назвать, хозяин или старший друг?

- Николай Иванович? - Гошка заколебался. - Позволь ответить на твой вопрос не сейчас, позже. Одно могу сказать - это отличнейший и честнейший человек. Мне невероятно повезло, что я встретил его на своем жизненном пути. Ему я обязан всем, в том числе и тем, что нахожусь сейчас рядом с тобой.

В тот же вечер Гошка выложил все как на духу Николаю Ивановичу:

- И я не знал, что сказать. Понимаете, у меня язык не поворачивается врать Соне.

- Думаю, в этом нет необходимости. Сколько я понимаю, ты хочешь связать свою жизнь с нами, с нашим делом и борьбой, не так ли?

- Я твердо решил.

- А Соня, похоже, становится близким тебе человеком?

- Самым близким.

- В таком разе твоя прямая обязанность, если ты уверен в ней, рассказать все начистоту. Естественно, без деталей и подробностей. Дорога наша, ох, тернистая, и всякий, кто намерен в той или иной форме связать свою судьбу с нашим братом, должен идти на это с открытыми глазами и, трижды подумав и взвесив, на что он идет. Кстати, почитай, что пишут умные люди.

Гошка взял хорошо знакомые, тонкие листки "Колокола", датированные 1 ноября 1861 года.

"Исполин просыпается" - возвещал заголовок статьи на первой странице. Речь шла о студенческих делах: по новому уставу многие учащиеся из бедных семей вынуждены были навсегда оставить университет. "...Куда же вам деться, юноши, от которых заперли науку?.. Сказать вам, куда? - вопрошал автор и тут же отвечал: - В народ! К народу!"

- Насколько мне известно, - заметил Николай Иванович, - многие студенты, а точнее, бывшие студенты, горячо откликнулись на этот призыв и отправились по деревням: сеять, как говорится, разумное, доброе, вечное. Ну, а мы пойдем туда же своим путем, как хаживал я прежде.

- И скоро? - против воли упавшим голосом спросил Гошка.

- Ровно через неделю. В будущую среду. Или передумал?

- Николай Иванович! - воскликнул с укоризной Гошка.

- Хорошо, хорошо... Но именно поэтому у меня нет семьи. Уходить, не зная, вернешься ли, куда легче, когда уверен, что тебя никто не ждет.

Соня выслушала Гошку с окаменелым лицом.

- Что ж, значит, так тому и быть. Стало быть, на роду написано...

И попыталась улыбнуться сквозь набежавшие слезы, первые, какие видел у нее Гошка.

Глава 18

СПОКОЙСТВИЕ НЕ ВОССТАНОВЛЕНО

С незапамятных времен странствовали по Руси коробейники, они же офени, ходебщики или картинщики. Сами себя называли масыками, что на их языке обозначало примерно "свойские", "нашенские". И еще - обезтильниками, то есть - плутами. Рекрутировались более всего из крестьян Владимирской и отчасти Тульской и Московской губерний. Иные имели лошадей и даже держали своих приказчиков. Большинство - с лубяным коробом на тележке или санках, а то и того проще - за спиной, в коем всякая потребная деревне мелочь: ленты, иголки, булавки, нитки, бусы, фабричной ткани кусок-другой. И обязательно лубочные копеечные книжки и картинки. Разбредались офени по всему необъятному государству Российскому. И повсюду их ждали с нетерпением, ибо приносили вещи, необходимые и занятные.