Михаил Пришвин - Дневники 1928-1929

• Название: Дневники 1928-1929
• Автор: Михаил Пришвин
• Издательство: Русская книга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-268-00566-9

Книга дневников 1928–1929 годов продолжает издание литературного наследия писателя.

Первая книга дневников (1914–1917) вышла в 1991 г., вторая (1918–1919) — в 1994 г., третья (1920–1922) — в 1995 г., четвертая (1923–1925) — в 1999 г., пятая (1926–1927) — в 2003 г.

Публикуется впервые.

---

Творчество я представляю себе как жизнь, пробивающую себе путь к вечности. Оно очень похоже на поток, размывающий себе путь в океан.

Смотрю на каплю дождя, пребывающую на внешней стороне моего окна, и думаю: «Эта капля получила свое назначение в мировом творчестве жизни попасть в луч моего сознания, эта капля среди других гениальна, потому что является точкой соприкосновения и согласования творчества природы и человека. Я слежу за жизнью этой гениальной капли дождя, как за своей. Вот другая повисла над ней и побежала, обе капли слились, скользнули по стеклу на подоконник, упали на землю, просочились к потоку. Я понимаю этот поток, как сообщество агентов жизни, размывающий себе путь к вечности.

Некоторые, сидя на береговых скатах, склонны думать, что они определяют направление потока. Это неверно, если скат мешает жизни потока, через миллион лет он будет размыт: берега рек меняются.

Так в потоке творческого сознания людей несомненно есть берега, властно стоящие на пути, они созданы нами, они — те же мы в конечном счете, но временно они получают назначение высоко стоять над потоком и давать ему направление.

<На полях> Россолимо. Знаю, что и океан имеет границы, но я говорю относительно: безграничная даль океана. Так называю скопление вещей согласованного человеческого творческого труда, нашу культуру вечной, она так же безгранична в отношении меня, творческого ее агента, как океан сравнительно с каплей дождевой воды.

<Приписка на полях> Покров — тело.

Дорогие граждане, та «разумная действительность», которую превозносите вы, я докажу вам, — имеет начало свое в нашей косности, в нашей готовности властвовать и сходиться в берега потока жизни. Я отбрасываю все хитроумные соображения товарищей, вооруженных призрачным знанием, и обращаюсь к словам простеца, определившего искусство в те времена, когда не будет <1 нрзб.> денежного обращения и откроется разумная действительность: в те времена, по его словам, художнику достаточно будет вооружиться калькой, наложить ее на разумную действительность и пунктиром нанести очертания. Каждому ясно истинное стремление этого простеца сократить творческий процесс до простого копирования. Но не все мы даем себе труд приблизиться к сокровенным побуждениям таких простецов. Я их назову: эти побуждения заключаются в естественном <1 нрзб.> материи земли, и камни становятся на пути потока.

<Приписка на полях> Пете: Мозо. от мелкор. гидротехн. Садовая Триумф., 10, т. 4.92.29. Торфяная станция Наркомзема. 4.84.12. Андрюше: купить археологию Городцова.

Россолимо, завед. гидротехнической станцией где-то под Москвой.

Совлечение покровов с действительности, друзья мои, имеет предел в последнем покрове, который определяет наше лицо: если вы снимаете это последнее покрывало, то кровь наша выливается и тело обращается в труп.

А потому не будем трогать этого покрывала, оно есть наше искусство, наша способность заключать все живущее в форму и каждому творческому агенту придавать свое лицо, свой смысл.

Если мы, наблюдатели русские, возьмем японцев для сравнения с нами, то нам покажется, что оттенков в их облике гораздо меньше, чем у своих земляков. Это потому, что японцы нам мало знакомы и мы не привыкли еще их раз-личать. А если взять даже близкую нам родную природу, то способность видеть лица у диких животных и растений оказывается очень слабой, присущей только очень немногим. И если вернуться к способности понимать лица людей даже в своем народе, то эта способность окажется чрезвычайно ограниченной, свойственной немногим художникам. Таким образом, под-солнечный мир представляет нам сам по себе неограниченный материал для различия, требующий себе для этого тесного приближения с родственным вниманием. Вот эта способность раз-личать в под-солнечном мире и есть главная основа «искусства видеть мир».

Каждому человеку…

<На полях> Старые люди. Бульварное искусство и <1 нрзб.> удушливых газов.

Каждому человеку в большей или меньшей степени дана способность видеть мир, и каждый человек с детства спешит воспользоваться этой способностью и мало-помалу наполнить себя тем запасом образов знакомых и родственных лиц, с которым он начнет свою жизнь.

Юношу с полным запасом сил, готового каждого встречного принять за родственника, поражает, с какой цепкостью пожилые люди держатся за образы пережитого, ему непонятны эти рассказы их о судьбе какой-нибудь двоюродной тетки или свояченицы, с которой они встречались десятки лет тому назад и потом разошлись. Непонятны юноше вообще пределы родственного внимания к миру. Способность художника видеть мир означает бесконечное расширение обычной способности всех людей к родственному вниманию.

Пределы этого родственного внимания бесконечно расширяются посредством искусства, этой способности особо одаренных людей, художников, видеть мир с лица.

С другой стороны, нам присуща способность стирать различия для того, чтобы понимать причины, приводящие в движение всех «без-различно» и строить на основании этого законы для управления жизнью. С этой точки зрения мир, данный нам в бесконечном разнообразии лиц (формы), является как бы в покрывалах, совлекая которые мы и можем только приблизиться к «разумной действительности», т. е. понять механические причины, приводящие его в движение. Проделав опыт совлечения в своей мнимой лаборатории, мы на основании добытых законов можем начать и совлечение покровов со всей жизни для узнавания или строения разумной действительности. Однако мы должны помнить при этом, что совлечение покровов с действительности имеет пределы в последнем покрове, который определяет наше лицо: если вы снимете это последнее покрывало, то кровь наша выльется и тело обратится в труп. А потому не будем трогать этого покрывала, оно есть наше искусство как способность заключать все живущее в форму и каждому творческому агенту придавать свое лицо, являющееся сосудом смысла всякой отдельной твари в под-солнечном мире.

<Зачеркнуто> Творческий акт человека, согласный с творчеством всей жизни на земле, заключается в способности его останавливать пролетающие мгновения жизненного потока.

Источники творчества заключаются в самом бытии, которое даже у животных требует для своего продолжения некоторого отказа от пожирания добычи сегодня, чтобы обеспечить им свое завтра, точно такого же ограничения своей <1 нрзб.> жизнедеятельности в интересах выхаживания своих детей. Собака, зарывающая избыток своей пищи в землю про запас, шестинедельный строгий «великий» пост курицы, высиживающей свои яйца, — вот начало процесса, из которого рождается сознательное методическое творчество человека.

Ehret die Frauen — женщина уважаемая. Женщина почитаемая нами за то, что ей свойственно предпочитать любовь самому акту размножения: в этом она более свободна, чем мужчина. И если доходит любовь до брака, женщина остается более сильной в самоограничении, необходимом для выращивания и воспитания младенца. Эти лучшие свойства женщины в творчестве бытия переходят к мужчине в сознательном творческом акте, и вообще можно сказать, что женщина занимает первое место в бытии, мужчина — в сознании.

Творческий акт человека заключается в способности жертвовать частью своего бытия и строить из него законы и формы.

<На полях> Спасать мир надо не гордостью человека своим сознанием перед миром низших существ, а согласованием творчества своего сознания с творчеством бытия в единый мировой творческий акт.

<Вырезки из газет>

«М. Горький — О наших достижениях

М. Горький — Письма друзьям

Охот. вест. Сев. Кавказа 1926 № 4 — Охота по дрофам.

—«— 1924 № 4 — Охота по выводкам.

—«— 1925 № 12 — О бекасиных яйцах.

М. М. Пришвин — Наследственность».

29 Октября. Стоят (почему «стоят», а не идут? «стояла погода»)… Проходят одинаковые теплые, сухие дни под серым небом. Вчера мы ходили с Петей по зайцам. Нагрянуло множество охотников. Никаких впечатлений, вспоминаются только липы в Параклите совершенно черные и через них, очень похожих на ранне-весенние, перекидываешься желанием к весне.

Сувенир. Елена Мих. (Челнокова) ухаживала за В. Н. Гординым не то как жена, не то как сестра милосердия 15 лет. Наташа и Таня рассказывали мне, что он перед ними становился на колени и вспомнил восемь своих подруг, которым он пытался объясниться в любви. Я вспомнил такие же рассказы еще нескольких дам и девушек. Наши говорили об этом с гадливым чувством и жалели Ел. Мих., удивляясь странности ее чувства к этому «сувениру». Но когда я рассказал о перерождении Вари Розановой под влиянием чувств к нему и поставил даже под вопрос возможность половых отношений этого уже разбитого параличом старика, обе мои дамы задумались (ведь возможно, что они его не понимали).