Станислав Жейнов - Другой

• Название: Другой
• Автор: Станислав Жейнов
• Жанр: Прочие приключения

---

Быстро закончилось лето, а осень чуть задержалась: шли туманные дожди, падали желтые листья, серые дома… Серые дома, как всегда, — просто были серыми; цветные машины разбрызгивали лужи, и… Да, лужи в этом году были, чуть темнее обычного, голуби летали ниже, а кошки залезали так высоко, что их не было видно. Да, за год, кажется, не видел ни одной кошки. А вот с людьми — наоборот. Людей было много; они бродили под туманным дождем, топтали желтые листья, выходили из серых домов, садились в цветные машины, отражались в темных лужах и мешали смотреть на низко летящих голубей. С кошками они тоже как-то взаимодействовали, не знаю, ведь кошки высоко, а я всегда старался смотреть под ноги.

А потом полетел снег, и с ним был холод, и лужи замерзли, и я оделся в теплое, и люди последовали моему примеру. Что дальше? Кажется, пришла весна, да, точно — пришла, ведь без нее не было бы лета, а оно ведь было, — помню-помню. Наивные, которые еще верят календарям, сказали бы, что прошел год, но это не так, ведь после лета, опять что-то сломалось и с деревьев стали падать… — кошки? Нет, все-таки листья. И опять зима, совсем короткая, от силы месяца три, и вдруг — бах, и сразу май. Теплый, зеленый, долгожданный май.

Два года, без малого. Что-то упустил, что-то не рассказал… Финансовый кризис, — но это еще в первую осень?.. Да, в первую. Меня не задел — наоборот, столько я еще не зарабатывал. В ту осень поменял машину: взял "Инфинити" за сто тысяч евро, купил дом, дачу, кстати — дачу, у Сереги. Его конечно подкосило… Он не шутил насчет "Субару", и правда взял эту машину в кредит, но уже зимой продал. Дешевле, чем хотелось бы. Не достающие пятнадцать тысяч одолжил у меня: не отдаст конечно. Да, и джип, на котором мы ездили тоже продал, совсем дешево; я и сам чуть не взял, но потом подумал: "на фига мне два джипа?"

Капитан частенько заезжал, тоже, все деньги просил, а потом, как-то внезапно пропал, почти пол года ни слуху ни духу, и нате — "вот он я!" Побрился, постригся, брошку из языка вытащил; я очень хвалил: — Не человек, — говорю, — а настоящий член общества! Но не задавайся. Помнишь, как там говорил Есенин?

— "И это пройдет" — так?

— Правильно.

Антон занялся своим любимым делом — медициной, помирился с папой, вернулся под крышу отчего дома, так что теперь у него все хорошо.

Что еще было? Да, вспомнил: пол года назад ездили с Серым в Беларусь, погостили два дня. У Игоря с Сашей родилась девочка, назвали Настенькой, и я стал ее крестным папой, так что и меня за одно окрестили.

Игорь меня очень ругал за машину, называл предателем и инопланетянином, выпытывал дату и место высадки "Проктерианских" поработителей. Я предупреждал, что спастись не удастся, склонял на нашу сторону, но…

Два года, без малого. И два года наша любимая тема — отдых на Ладоге. Собирались еще в прошлом году, но как-то не сложилось. А в этом поедем обязательно, в конце Июля, как раз Сергей придумает что-нибудь новенькое для кредиторов, и в путь. Хотим, объехать озеро на велосипедах, чисто мужской компанией. Нет — "хотим", не правильное слово, — они хотят. Я лично, десять дней крутить педали не собираюсь. Ничего им говорить не буду, просто поеду на машине и все. Пусть мучаются — дурачки. А я, каждое утро, не спеша, собираю палаточку, догоняю их где-нибудь по дороге, ободряюще машу ручкой, и вперед: еще километров на сто. Там, опять разбиваю лагерь, весь день читаю, ловлю рыбу, сплю. И вот уже вечер: горит костер, смотрю на дорогу, почесываю пузо, жду и завидую, завидую… их выносливости, воле, пренебрежению к усталости, к боли. Да, у них болят ноги и задницы, лица обгорели на солнце, одежда несколько раз пропитывалась потом и высыхала — запах у нее странный, но глаза… глаза друзей святятся радостью, ведь завтра снова в путь.

Но это будет только через три месяца, а до этого обязательно съезжу на Онегу, опробую лодку и мотор. Давно хотел туда смотаться, на денек, и именно один, чтоб никто не мешал; запущу двигатель и понесусь по волнам, мимо облаков, вдоль скал, под солнцем, на встречу ветру… Лодку я купил, а мотор Дима подарил. Хороший мотор — японский (Хонда). Тяжелая, мощная, дорогущая такая — штукенция. Хотя, это ни очень интересно…

Про кого еще? Ну, может про себя? А что про себя? Все ведь и так понятно… Пью, правда, последнее время многовато, но это — чепуха. Мне бросить, ничего не стоит.

А что же было в тот последний вер того отпуска? Дай бог памяти…

— … так, я не вижу твоего лица, — тихо сказала она, — а я так скучала по нему… Давай потушим свечи, включим свет?

Моя рука скользнула по ее оголенной спине, снизу вверх, задержалась возле маленькой родинки на лопатке.

— Не сегодня. Это зрелище не для слабонервных, — говорю. — Вот, лет через сорок, когда шрамы сольются с морщинами, придешь ко мне днем, и…

— Куда собрался?.. Лежи.

Опускаю ноги с дивана, повернулся к ней, убрал волосы с ее лица, наклонился, поцеловал в губы.

— Я принесу тебе кофе, — говорю. — Хочешь кофе?

— Чай. Я люблю зеленый чай, разве забыл?

— Нет, я помню. Я не пью зеленый, а несколько месяцев назад купил. Наверное, думал, — ты вернешься, если куплю твой любимый чай.

Маша улыбнулась: — "Наверное"? Ты не отдаешь отчета своим поступкам?

— Смешно, правда? Сам не знал, зачем купил… но как видишь, все совсем не просто. Видишь, как я тебя подманил…

— Ну, подожди, не уходи… Дай руку…

Я сам взял ее ладонь, прижал к своей щеке, к губам.

— А как же чай? — спрашиваю.

На ее щеке сверкнула слезинка; я опять наклонился, лизнул тонкую влажную полоску, что протянулась от ресниц до подбородка.

— И зачем только покупал соль? — говорю.

Обняла меня за шею, притянула к себе.

— Знаешь, я часто приходила сюда, когда тебя не было. Ходила по комнатам, лежала на этом диване… вытирала пыль, мыла посуду, разве ты не замечал?

— Я, думал, мама…

— Может, мама тоже?.. Ты же, такой непутевый. А столько жить без света… Если бы не я… Ты лентяй…

— Неправда, я романтик.

— Лентяй.

— Машенька, я все таки хочу пить. Пустите меня…

— Никуда не пойдешь…

Она повернулась на бок, откинула простынь, положила мою ладонь себе на бедро.

— Запрещенные приемчики, — говорю.

— Ну, уходи, если хочешь.

— Как я теперь тебя оставлю, в таком виде?

Вернулся в постель, совсем откинул простынь, пододвинулся к Маше, обнял; она высвободилась, легла сверху, сильно прижалась своей грудью к моей.

— Какая ты горячая… какая сильная!..

— Ммм… ты уже в норме?! — прошептала на ухо, куснула мочку.

— А, когда было иначе?

— Мммм… сссс!..

— Как думаешь, сколько сейчас?

— Не знаю милый… три-четыре… Мы спать сегодня будем?

— Обязательно. Но если я засну, то это на сутки… Я потерплю, побуду еще немножко с тобой. Знаешь, я все-таки поставлю воду на кофе… и пойду покурю.

— Глеб, не уходи… Будь рядом.

— Я буду рядом. — Встал, поднял с пола халат, одел, потом подошел к трюмо, выдвинул шкафчик, достал телефон, включил; завибрировал в руках, запищал.

— Ого! Сколько непримятых вызовов… — удивился я. — Машенька, только от тебя двести звонков…

— Я звонила тебе, целую неделю.

В коридоре заиграл Машин телефон, он был в сумочке, принес, положил возле Маши.

— Это ты мне звонишь?

Показал жестом, чтобы взяла трубку.

— Я слушаю, — говорит.

— Ну здравствуй Машенька.

— Здравствуй любимый. Почему ты так давно не звонил?

— Свет мой, столько дел…

— Не обманывай… небось и сейчас с бабой какой-нибудь…

— Ну, что ты?.. Я на работе.

— В четыре утра?

— Строгий начальник увеличил рабочий день.

Я послал Маше воздушный поцелуй, прошел на кухню, поставил кипятиться чайник.

— Глеб… мне скоро надо уходить… Она тебе уже звонила?

— Не знаю. Я посмотрю, по не принятым….

— Она придет в обед, может раньше… — сказала Маша. — Она сегодня… то есть вчера, приходила. Никогда, она не была такой злой… Дала мне сутки, сказала если потом увидит нас вместе, у тебя будут неприятности.

— Вот как? Хорошо, я поговорю с Димой… Рановато она начала права качать…

— Она права. Столько тебя ждала…

— Никогда не ждала, — говорю.

— Ждала-ждала, ты ничего об этом не знаешь… а я знаю. Ха-ха… наверно, думаешь, бросит тебя скоро, да?

— Была такая мысль…

— Нет, Глеб. Нет, — сказала тихо, грустно. — Ты привыкнешь к ней, вы срастетесь, станете одним целым, станете семьей. Ты такой… Ты домашний. А она… она еще покажет тебе, как умеет любить.

— Почему, твой брат так поступает? Ты ведь, тоже сестра… тоже, хочешь счастья…

— Он думает, что я сильная, а она слабая… ей надо помочь.

— А ты сильная?

— Когда с тобой.

Чайник вскипел, сделал Маше чай, себе кофе, отнес на подносе в комнату.