Виктор Гюго - Том 13. Стихотворения

• Название: Том 13. Стихотворения
• Автор: Виктор Гюго
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы, 1956 г.
• Жанр: Поэзия

В тринадцатом томе Собрания сочинений представлены избранные стихотворения из следующих поэтических сборников Виктора Гюго: "Грозный год", "Искусство быть дедом", "Четыре ветра духа", "Легенда веков", "Все струны лиры", "Мрачные годы" и "Последний сноп".

---

27 июля

" А! Это — дикий бред! Не примиримся, нет! "

А! Это — дикий бред! Не примиримся, нет!
Встань, с яростью в душе, с мечом в руке, средь бед,
О Франция! Хватай дреколья, камни, вилы,
Скликай сынов, полна решимости и силы!
О Франция, тобой отвергнут был Мандрен, —
Теперь Аттилу бог послал тебе взамен.
Покончить пожелав с народом благородным,
В ком род людской явил свой пламенный восход нам,
Опять, как искони, орудьем рок берет
Чудовищ и зверей невиданных пород
О Франция моя, ты ль покоришься? Ты ли
Согнешься? Никогда! Конечно, заслужили
Мы участь горькую — врагу попасться в пасть!
Но горше будет нам, коль скажут: «Мнили пасть,
Как некогда Мемфис, Солим, Афины, Троя, —
В громах и молниях эпического боя!
И — чувствуют себя среди могильной тьмы
Немыми жертвами насилия, чумы,
Разбоя, голода, — бессмысленны и тупы!»
Мы ждали грозных львов, а оказались — трупы!

" О, что за жуть! Народ — палач народа-брата! "

О, что за жуть! Народ — палач народа-брата!

А нашего родства издревле узы святы!
Из чрева одного мы вышли, и слита
Ты с Галлией была в давнишние лета,
Германия! Деля и радости и беды,
Как братья мы росли — и в том была победа.
Росли мы дружною, счастливою четой,
И Каин Авеля не донимал враждой.
Велик был наш народ, и Тацит не впустую
Сказал о нас и вас, германцы, повествуя:
«Они горды. У них лишь женщина скорбит,
Мужчина ж — учится не забывать обид».
Чуть Рим орлов своих вносил в наш край, бывало,
Клич вендов боевой подхватывали галлы,
И консул погибал, сражен ударом в тыл,
И к Ирменсулу Тевт на помощь приходил.
Опору верную в столетьях пронесли мы —
Удар меча и взмах крыла неукротимый.
Пред алтарем одним, во глубине лесов,
Распластывались ниц, услыша тайный зов,
Бретонцы нантские и кельнские тевтоны.
Когда сквозь мрак неслась валькирия смятенно,
Одну и ту ж звезду, что на ее груди,
Наш Бренн и Герман ваш видали впереди.
Высокомерье сбавь, германец, и взгляни-ка
На дальний небосвод! Покуда в галла дико
Ты всаживаешь нож, победой опьянен,
Покуда топчешь ты и право и закон,
Венчаясь лаврами отпетого бандита, —
Там наши пращуры посмертной дружбой слиты.

ПОСЛАНИЕ ГРАНТА

Как! Провозвестница невиданной весны,
Ты, кем Франклин, и Пени, и Фультон рождены,
Страна, где воссиял свободы свет когда-то,
Приветствия шлешь тьме? С бесстыдством ренегата
Благословляешь ты немецкую картечь
И в ризы белые пытаешься облечь
Чернейшие дела, отступница свободы!
Зачем же некогда фрегат французский воды
Атлантики рассек и храбрый Лафайет
На помощь поспешил к повстанцам в Новый Свет?
Ты, факел погасив, во тьме провозгласила:
«Кулак — вот божество! Всего превыше — сила!
Мы отменяем всю историю земли.
Растоптанный прогресс пусть корчится в пыли!
Мы перл создания: народом-эгоистом
Нам подобает быть. Меж чистым и нечистым
Нет грани никакой, и кто силен, тот прав,
Свободу, долг, закон и истину поправ.
Пусть, прусским кованым примята сапожищем,
Стенает Франция над горьким пепелищем.
Все выбросить пора: Вольтера и Христа…
Пусть правит солдафон ударами хлыста!»
О ты, чей эшафот своей зловещей тенью
Затмил Америку, обрек ее крушенью,
Джон Браун, мученик, веревку палача
Сорви с себя, воспрянь и отхлещи сплеча
Того, кто, сея зло измен и преступлений,
Навеки заклеймен проклятьем поколений!
Да! Франция пришла Америку спасти:
Свой обнажила меч и вольность обрести
Ей братски помогла в суровую годину.
Америка же ей кинжал вонзила в спину!

Допустим, что дикарь, издав победный клич,
Скальпировал врага, подбитого как дичь,
И, человечины дымящейся отведав,
Пред прусским королем, главой всех людоедов,
Простерся ниц; его я оправдать готов:
У них один закон — закон глухих лесов.
Когда же человек, в котором воплощенье
Мы видим истинно гуманного правленья,
Который озарен сиянием лучей
Америки — страны прославленной своей,
На брюхе ползает пред скипетром державным,
Пятная Новый Свет деянием бесславным;
Великий свой народ постыдно предает
И Франции в лицо бессовестно плюет;
Когда он делает народ свой сопричастным
Победам мерзостным и торжествам ужасным;
Когда — убийцам друг и честным людям враг —
Он втаптывает в грязь свободы гордый флаг;
Когда Америку он делает блудницей;
Когда она, склонясь пред гнусной колесницей,
Целует сапоги злодея-короля, —
То содрогается от ужаса земля!
Встревожены в гробах борцов великих тени:
Костюшко гонит рой чудовищных видений;
Волнуется Спартак, и стонет Джефферсон;
Линкольн сегодня вновь злодейски умерщвлен!

Америка! К твоей я совести взываю!
Я тяжко оскорблен. Я плачу, я рыдаю…
Я слишком горячо любил тебя всегда.
Светила миру ты, как юная звезда, —
Нет, не одна звезда, а целое созвездье!
Поруган звездный флаг! Он требует возмездья!
Когда-то Вашингтон пустил коня в галоп,
И где он проскакал, там искр блестящих сноп
Взметнулся до небес; на знамя искры пали,
И вот — тринадцать звезд над миром засверкали!
Теперь, увы, их свет почти совсем померк…
Проклятье же тому, кто вероломно вверг
Народ Америки в пучину дел позорных
И знамя превратил в созвездье пятен черных!

ПУШКЕ «ВИКТОР ГЮГО»

Внимай. Придет пора — твое услышу слово.
Орудие! Гроза! Боев герой суровый!
Дракон неистовый, чей раскаленный рот
Однажды пламенем и грохотом рванет!
Громада грузная, отлитая из молний, —
Слепую смерть пошли и строгий долг исполни:
Мой город охрани. Вот мой завет тебе!
В братоубийственной безмолвствуя борьбе,
С родного рубежа — рычи! Вчера из горна
Ты вышло, гордое, сверкая непокорно.
«Красавец!» — женщины тебе шептали вслед.
Тевтоны под стеной. Из блеска их побед
Ползет позор. Париж, великий брат свободы,
Князьям грозит призвать в свидетели народы.
Нам предстоит борьба. Приди, мой сын! Припав
Друг к другу, мы с тобой в один сольемся сплав,
Мы обменяемся с тобою, мститель черный:
Мне в сердце бронзу дай, влей в медь мой дух упорный!

Он близок — день: с валов твоя раздастся речь.
В зарядном ящике уже лежит картечь.
Гремя по мостовой за восьмерной упряжкой,
Меж радостной толпы, ты повлечешься тяжко
Среди разрушенных домишек бедноты —
Занять почетный пост, где высятся форты,
Где, саблю сжав, Париж встречает натиск вражий.
Там непреклонно стой на неусыпной страже!
И так как я всегда, насколько было сил,
Прощал, и снисходил, и кротостью лечил;
И между буйных толп, — бродя ль в изгнанье сиро,
На форум ли придя, — я сеял зерна мира
Под вечный спор людской, средь гула и тревог;
И цель великую, что дал нам кроткий бог,
Я всем указывал, смеясь или печалясь;
И мне, мечтателю, кто ведал скорбь, казались
Единство — библией, евангельем — любовь, —
Ты, страшный тезка мой, лей беспощадно кровь!
Ведь перед ликом зла любовь должна стать злобой:
Не может светлый дух склониться пред утробой,
Не может Франция стать варварству рабой;
Величье родины — вот идеал святой!
Теперь он стал, наш долг, столь ясным и великим —
Быть непреклонными пред ураганом диким
И охранить Париж — и всю Европу с ним —
Своею твердостью и мужеством своим!
Ведь если Пруссия избегнет должной кары,
На все прекрасное падут ее удары:
На братство, равенство, надежду и прогресс;
Кто Францию громит, тот гонит свет с небес
И тигру отдает народ на растерзанье!
И надо возвести, во тьме заслышав ржанье
Аттилиных коней, несущих смерть и плен,
Вокруг души — кольцо несокрушимых стен!
Так Рим, чтоб мир спасти, стоящий под ударом,
Быть должен божеством, Париж — титаном ярым!

Вот почему, строфой лазурной рождены
И лирой встречены, орудия должны
Направить на врага зияющие глотки;
Вот почему поэт, задумчивый и кроткий,
Творить зловещее из блеска принужден;
Пред злобой королей, лакеев бездны, он,
Желая мир спасти от наступленья ада,
Узнал, что не мечтать сейчас, а драться надо,
Сказал: борись, рази, разбей, громи, гори! —
И создал молнию из трепета зари!

ФОРТЫ