Ахмаду Курума - Аллах не обязан

• Название: Аллах не обязан
• Автор: Ахмаду Курума
• Жанр: Проза

---

Якуба не стал возвращаться домой. Ночью он покинул Абиджан, взял себе имя Тиекура и укрылся в родной деревне, где все, кому он попадался на глаза, уверяли, что не видели его. Якуба по-прежнему предавался размышлениям, он говорил, что Аллах в безмерной доброте своей никогда не оставляет без пищи ни один рот, созданный им.

Вот каков был человек, который вызвался отвезти меня к моей тете в Либерию. Валахе (клянусь Аллахом), это правда.

Как-то утром он зашел ко мне. Отвел меня в сторону и рассказал по секрету удивительные вещи. Либерия - это сказочная страна. Профессия множителя банковских билетов в тех краях - мечта, а не профессия. Его называли там григримен. Григримен - так у них называется важный человек. Чтобы уговорить меня поехать с ним, он рассказал мне еще много всего разного про Либерию. Фафоро (клянусь членом моего папы)!

Много удивительного, даже невероятного. Там шла межплеменная война. Уличные мальчишки вроде меня там становились маленькими солдатами, которых, согласно моему словарю Хэррапа, на пиджин америкен называют small-soldiers. У маленьких солдат было все что захочешь. У них были "калашниковы". "Калашниковы" - это ружья, которые изобрел один русский, они стреляют без остановки. Благодаря "калашниковым" у маленьких солдат было все что захочешь. У них были деньги, даже американские доллары. У них были ботинки, форма с нашивками, радиоприемники, фуражки и даже машины, которые называют внедорожниками. Я закричал: "Валахе! Валахе!" Я хотел тут же отправиться в Либерию. Быстро, как можно быстрее. Хотел стать маленьким солдатом, small soldier. Маленький солдат или солдат-ребенок - это ведь одно и то же. У меня на языке только это и было: small-soldier. В постели или когда я делал кака или пипи и меня никто не мог услышать, я кричал: small-soldier, солдат-ребенок, маленький солдат!

И вот однажды утром, с первым криком петуха, Якуба пришел за мной. Было еще темно; бабушка разбудила меня и накормила рисом под арахисовым соусом. Я поел с большим аппетитом. Бабушка пошла проводить нас. Когда мы дошли до края деревни, где мусорная свалка, бабушка вложила мне в руку серебряную монету, наверно, это были все ее сбережения. Еще и сегодня я чувствую в ладони тепло этой монетки. Потом она заплакала, повернулась и пошла обратно. Больше я ее не видел. Такова была воля Аллаха. Аллах ведь не во всех своих земных делах справедлив.

Якуба сказал мне, чтобы я шел впереди. Якуба хромал, его прозвали "хромым бандитом". Перед тем как пуститься в путь, он сказал, что у нас все время будет еда, ибо Аллах в своей безмерной доброте не оставляет без пищи ни один рот, который он создал. С багажом на голове Тиекура и я вышли еще до рассвета и направились в большой торговый город, откуда грузовики развозили людей в столицы Гвинеи, Либерии, Кот-д- Ивуара и Мали.

Но недолго мы топтали дорогу: не успели пройти и километра, как вдруг слева, из высокой травы, громко захлопав крыльями, вылетела сова и исчезла в темноте. От страха я подскочил, вскрикнул "Мама!" и ухватился за ноги Тиекуры. А Тиекура, не человек, а само совершенство, произнес одну из могущественнейших сур Корана, которые знал наизусть. Позже он сказал мне, что сова, вылетающая с левой стороны от путника, - дурное предзнаменование для путешествия (предзнаменование - это знак, по которому можно предсказать будущее). Он сел у дороги и произнес еще три охранительные суры Корана, а вдобавок - три сильных заклинания африканского колдуна. И в ту же минуту справа от нас раздалось пение турако (турако - большая плодоядная птица, - "Словарь лексических особенностей"). Когда справа от нас запел турако, Якуба встал и сказал, что пение турако - благосклонный отклик на его молитвы. Это добрый знак, означающий, что в пути нас будет защищать душа моей матери. Душа моей матери обладает очень большой силой, потому что мама очень много плакала в земной жизни. Мамина душа отвела от нашего пути зловещее хлопанье совиных крыльев (зловещий - значит приносящий несчастье, гибель). Хоть я и был проклят мамой, ее душа защищала меня.

И вот мы снова принялись топтать дорогу (топтать дорогу - значит идти, "Словарь лексических особенностей") и шагали, не обмениваясь ни единым словом, потому что каждый ощутил в себе большую силу и бодрость.

Но и на этот раз нам недолго пришлось топтать дорогу: не прошли мы и пяти километров, как слева, из высокой травы, громко захлопав крыльями, вылетела еще одна сова и исчезла в темноте. Я так перепугался, так перепугался, что дважды вскрикнул: "Мама!" Якуба, он же Тиекура, который в марабутстве и колдовстве не человек, а само совершенство, произнес две охранительные суры Корана из тех, что он знал наизусть. Затем он сказал, что, когда сова дважды вылетает слева от путника, это очень, очень плохая примета (примета - знак, по которому вроде бы можно определить будущее). Он сел на дорогу и произнес еще шесть могущественных сур Корана и шесть сильных заклинаний туземного колдуна. И в ту же минуту справа от нас раздалось пение куропатки; тут он встал, улыбнулся и сказал, что пение куропатки означает: мы находимся под защитой души моей матери. Душа моей мамы - очень добрая душа и обладает большой силой, потому что в земной жизни мама слишком много плакала и слишком долго ходила на ягодицах. И снова мамина душа отвела от нашего пути зловещее хлопанье совиных крыльев. Мама была очень добрая, она охраняла меня, хотя я и причинил ей много боли.

И мы снова принялись топтать дорогу, ни о чем не тревожась, очень храбрые и довольные.

Но опять недолго пришлось нам топтать дорогу: не прошли мы и десяти километров, как вдруг слева, из высокой травы, ужасно захлопав крыльями, вылетела третья сова и исчезла в темноте. Я так перепугался, так перепугался, ну так перепугался, что трижды вскрикнул: "Мама!" Тиекура, который не человек, а само совершенство в марабутстве и колдовстве, произнес три охранительные суры Корана из тех, что знал наизусть. И сказал, что, когда сова трижды вылетает слева от путника, это трижды дурное предзнаменование для путешествия. Потом сел на дорогу и произнес еще девять могущественных сур Корана и девять сильных заклинаний туземного колдуна. И в ту же минуту справа от нас раздалось пение цесарки; тогда он встал, улыбнулся и сказал: пение цесарки означает, что с нами - благословение души моей матери. Душа моей мамы - очень добрая душа и обладает большой силой, потому что в земной жизни мама слишком много плакала и слишком долго ходила на ягодицах. И снова, в третий раз, мамина душа отвела от нашего пути зловещее хлопанье совиных крыльев. И мы опять принялись топтать дорогу, и никакие мысли нас не донимали, потому что мы были бодры и счастливы.

Занималось утро, а мы все шагали и шагали. И вдруг все птицы, какие есть на земле, на деревьях и на небе, разом запели, потому что они были довольны, очень довольны. Услышав пение, солнце выскочило нам навстречу и повисло над деревьями. Мы тоже были безмерно довольны, мы смотрели вдаль, на верхушку хлопчатника в деревне, и вдруг слева от нас с земли взлетел орел. Орел летел тяжело, он что-то нес в когтях. Поднявшись на высоту человеческого роста, орел уронил добычу на середину дороги. Это был мертвый заяц. Тиекура несколько раз громко вскричал "Биссимилаи!", а потом долго, долго молился, произносил суры Корана и множество молитв кафра-идолопоклонника. Он был в большой тревоге, он сказал, что мертвый заяц посреди дороги - это плохая, очень плохая примета.

Когда мы дошли до города, то не направились сразу же на автовокзал. Мы уже решили отказаться от нашего путешествия и вернуться в Тогобалу. Слишком много дурных предзнаменований оказалось на нашем пути.

Но в городе мы встретили дряхлую, полуживую бабушку, которая шла опираясь на палку. Якуба дал ей орех кола. Она осталась довольна и посоветовала нам обратиться за наставлением к одному человеку, недавно поселившемуся у них. Этот человек стал самым могучим из марабутов, медиумов и колдунов в городе и во всей округе (медиум - это человек, который, как считается, может вступать в контакт с духами). Мы обошли три земельных участка, две хижины и попали к марабуту. Нам пришлось ждать у двери, потому что там были еще и другие люди, пришедшие раньше нас. Мы вошли в хижину - и вот сюрприз! Этот марабут оказался не кто иной, как Секу, друг детства Якубы, который навестил его в больнице в Абиджане, приехав туда на "мерседесе". Якуба и Секу обнялись. Секу, как и Якуба, был вынужден покинуть Абиджан, бросить там "мерседес" и все имущество из-за одного темного дела с приумножением банковских билетов (темное дело значит дело прискорбное, достойное сожаления, так сказано в словаре "Малый Робер"). Когда мы расположились в хижине, Секу ловко, как заправский фокусник, вынул из рукава бубу белого цыпленка. Якуба восхищенно вскрикнул. А на меня оторопь нашла (оторопь - это растерянность, смешанная с испугом, которая находит на человека; так сказано в словаре "Малый Робер"). Секу посоветовал нам принести жертвы, большие жертвы. Мы зарезали на кладбище двух баранов и двух цыплят. Сначала цыпленка, которого Секу вынул из рукава, потом другого.