Леонид Кузнецов - Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)

• Название: Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)
• Автор: Леонид Кузнецов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Мифический оратор, выступавший перед Макарту-ром на Филиппинах, на самом деле сидел в Вашингтоне, который, прикрываясь "Корпусом мира", новыми речами Макартура, гнул старую экспансионистскую, антикоммунистическую линию. Это голос правых, это призыв в дальнейшем не допускать "ошибок" и давать больше воли сторонникам Макартура. Таков смысл написанного.

Тени становятся короче

Каждый день Д. Макартур брал в руки Библию. Он признавал волю всевышнего. Правда, многие считали, что на самом деле Д. Макартур никогда не соглашался с ним, что он опускал колени только перед зеркалами. Другими словами, перед своим собственным отображением. Оно и было его настоящим богом. С неудовольствием отмечали окружающие (и это зафиксировано биографами): Макартур очень редко ходил в церковь. Хотя молился каждое утро. Может быть, такое отношение к церкви появилось тогда, когда под влиянием матери, отца он убедился, что науки, трезвый расчет, отодвинувшие бога от его колыбели, играют в жизни более важную роль. Для него действительно в какой-то степени "упали в прах обломки суеверий".

Но Макартур все же не сделал бы стихи В. Я. Брюсова своим гимном. Он оставил в сердце место богу, вере. Как настоящий американец, он держал в своей "тройке" вместе с собственным "я" и бога, и науку... Д. Макартур всегда много, особенно тогда, когда служил на Востоке, рассуждал о демократии, свободе, но в то же время приобрел кличку "кошачья лапа реакции в Соединенных Штатах".

"Американский кесарь" недолюбливал европейцев, но гордился своим шотландским происхождением. Его называли "политиком бисмаркского типа", а по мнению некоторых специалистов, военное искусство выпускника Вест-Пойнта было ближе выпускнику английского Сандхерста или французского Сен-Сира. Во всяком случае, говорят, что де Голль понимал Д. Макартура лучше, чем американские генералы.

Один из биографов назвал Макартура "фигурой из XIX века", причислив его к лучшим, благороднейшим представителям прошлого столетия. Да, сын Артура и Пинки был, особенно внешне, похож на своих родителей. Он по всем статьям мог называться джентльменом голубых кровей. Д. Макартур умел произносить речи и производить впечатление. Однако аристократ с безупречными манерами мог занять без спроса чужую квартиру, как это было на Новой Гвинее и в Маниле, мог сказать женщине, что ее место только в постели.

Д. Макартуру нравилось, когда его боялись. Чем больше, тем лучше. Ему доставляло удовольствие, если он видел страх курсанта, солдата или узнавал, что его побаивается президент. Бывший воспитанник Вест-Пойнта рассказывает о начальнике академии Макартуре:

"Это был единственный в мире человек, при виде которого даже находившиеся в состоянии сильного опьянения мгновенно трезвели".

Дуглас Макартур везде и всюду, прямо или косвенно отстаивал классовое неравенство. При этом он был способен вспомнить даже материалиста Ламметри и процитировать: "Я слишком хорошо знаю, что черепаха не способна бегать и пресмыкающиеся животные - летать, как слепые не могут видеть".

Однако дальше столь выразительных строк Макартур не мог идти. Он не замечал, что Ламметри при этом выставил некий знак предупреждения, который бы сдержал желание сильных воспользоваться слепотой одних или неспособностью летать других. Кто-то, рассуждал Д. Макартур, должен быть ниже, а кто-то выше, тогда общество, его институты могут жить нормальной жизнью. Став на эту точку зрения, он уже лишал себя (и естественно, других) права осуждать старшекурсников Вест-Пойнта за то, что они истязали его. Они занимали более высокое положение, и они имели право на применение силы. Он поэтому боготворил Наполеона, Цезаря, Веллингтона. Выступая в 1935 году перед ветеранами дивизии "Радуга", Д. Макартур говорил:

"Есть закон природы, общий для всего человечества, который время не может ни отменить, ни разрушить, он заключается в следующем - те, кто сильнее, кто обладает властью, будут править теми, кто слабее".

Вместе с тем, даже оставаясь (если допустить такое) душой, привычками, манерами поведения, отношением к жизни в XIX веке, "Наполеон Лусона" тем не менее одновременно развивался вместе со своей эпохой, с новым оружием, вместе с совершенствованием буржуазных идей, концепций, взглядов. Д. Макартур удивительно быстро применялся к XX веку. Так же, как американский капитализм. Макартура так и хочется сравнить сегодня с многонациональными корпорациями. Он вышел за рамки американских границ. Он поэтому, более пятнадцати лет ни разу не побывав в Соединенных Штатах, не чувствовал себя отверженным, несчастным, человеком без родины. Его родина - это система.

Тем не менее генерал отождествлял мировой капитализм не с каким-то другим, а именно американским капитализмом. Эта позиция избавляла от необходимости оправдывать вмешательство США во внутренние дела других стран (прагматик видел и такую формулу: "то, что хорошо для США, хорошо всем"), экспансию американского капитала на Восток и другие районы мира.

В списке любимых книг Макартура, который составили биографы и исследователи его деятельности, почему-то отсутствует имя Эсхила. А ведь Макартур обожал историю Древнего Рима и Древней Греции, знал их героев, полководцев, писателей. Почему же обошел он "мудрого древнего грека" Эсхила? Может быть, потому, что, аристократ по происхождению, Эсхил своими взглядами, своими симпатиями и устремлениями был на стороне всего нового, прогрессивного, воплощенного для него в афинской демократии? А может быть, в произведениях грека Д. Макартура раздражала постоянная тема справедливости и ему неприятен был призыв героя Эсхила: "Пусть же правый будет прав".

Наверное, это так. Но, кроме этого, Эсхил еще и осуждал Макартура своими произведениями. Удивительно, что древний мыслитель много веков назад отвергал черты, которые были свойственны как раз Макартуру. Эсхил считает, что главная причина нарушения справедливости это "hybris" - высокомерие, заносчивость, презрительная гордыня. Вспомните, как тень Дария предсказывает поражение персидского войска за "hybris":

Карает за гордыню карой грозною

Судья крутого нрава, беспощадный Зевс.

"Hybris" - только, конечно, усовершенствованный, обогащенный цивилизацией, буржуазной наукой, проявлявшийся в расизме, великодержавном шовинизме, презрении к другим народам, в антикоммунизме, был душой Макартура.

Дугласу Макартуру, конечно, было чрезвычайно приятно, что уже при жизни он обрел бессмертие. Хотя бы на Филиппинах. Ведь сколько поколений ни пройдет, как бы люди ни старели, сколько бы их ни умирало, всегда вечно будут двадцатилетние, здоровые, сильные. Один из них в форме солдата вооруженных сил, услышав "Дуглас Макартур!", выкликнет: "Духом здесь!" Всегда!

Всегда ли? А как сегодня? В Международном пресс-центре (управление информационной службы филиппинского президента), который курирует иностранных корреспондентов, готовы ответить на любые вопросы. Причем это официальные ответы. 7 июля 1986 года автор этих строк отправился в пресс-центр. До него оставалось примерно минут пять, как вдруг поток автомашин остановился перед заграждением из уборочных машин - огромные желтые самосвалы. По обеим сторонам их - солдаты. Так был блокирован путь к гостинице "Манила", где укрылось под защитой уже своих вооруженных людей самозваное правительство бывшего сенатора А. Толентино, провозгласившего себя президентом страны{14}. Это была попытка государственного переворота, достигшего своей пиковой точки 7 июля 1986 года.

Штаб-квартирой восстания, резиденцией будущего правительства А. Толентино избрал гостиницу "Манила".

Яркий, солнечный день. Автомашины, солдаты. "Манила" была в двух шагах. Как всегда, она красиво возвышалась над этой частью города. Ее зеленая крыша, зеленое окаймление из краски, положенной на современные конструкции, и из живых цветов природы - пальмы, пышные тропические акации - придавали зданию одновременно и величие и элегантность. Подумалось: 48 лет? назад из "Манила отель" вышел, сверкая золотом, фельдмаршал Макартур и провозгласил фактически свою власть: "Наполеон Лусона" военной рукой отодвинул дворец Малаканьянг, где работало правительство автономных Филиппин, и сделал "Манилу" главным зданием страны. Сегодня за тяжелыми дверями с бронзовыми ручками, в полумраке роскошных комнат укрылись мятежники. Их глава А. Толентино занял номер Дугласа Макартура. Одно из знамен, под которым выступал Толентино,- антикоммунизм, что означало сохранение зависимости от США, разгром сил, выступавших за избавление от американских баз, ликвидацию порядков, которые насаждались Макартуром.

Мне все-таки удалось добраться до пресс-центра. Его глава Виктор Туасон, заметив, что сам он не слыхал, как выкликали Макартура, и полагая, что это, по логике вещей, анахронизм, обещал выяснить насчет "Духом здесь!". "Однако,- предупредил он,- я смогу это сделать не сегодня и не завтра, видите, какая неразбериха. В армии тоже".