Ирина Аллен - Другая Белая

• Название: Другая Белая
• Автор: Ирина Аллен
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-369-00961-1

Документальный роман о женщине постбальзаковского возраста, которая не признает «поста», решает переменить слегка поднадоевшую участь и уехать в Англию к законному британскому мужу. Внимание!!! Роман не авантюрный — скорее серьезный, поскольку женщина эта в общем и целом образованная и в добавок еще и думающая. Часто. Отягчающие обстоятельства — она в ее-то возрасте еще и чувствующая! Но людей и событий в романе предостаточно, так что «сюства», если не понравятся, можно и пропускать. Автор просит не рассматривать свой текст как путеводитель по жизни в поисках мужа-иностранца. Хотя… интересующиеся могут почерпнуть полной ложкой, поскольку мужей было… больше одного. Автор заранее благодарен терпеливому читателю! (Вместо синопсиса, из которого все равно никогда ничего не поймешь и не узнаешь).

---

— Как жаль, что Анны-Марии нет с нами! Она была бы очень рада это слышать — этого впечатления она и добивалась. Если бы вы видели, какие руины они с Петером купили!

Пили чай, потом повели детей наверх укладывать спать. В просторных спальнях тоже было полно фантазии и уюта, но уже современного. Марина запомнила четыре нежно-бирюзовых шелковых шара, свисавших с потолка по углам детской, а на полу — такого же цвета мягкий палас. Посидела с мальчишками немного, пожелала выздоровления их маме.

Елена вышла проводить гостей, было темно, в нескольких шагах от «амбара» стоял маленький домик, одно из окон которого бросало мягкий свет на крылечко. Пряничный домик. Сказка.

— Здесь я живу с мужем, он сейчас в городе, — сказала Елена.

При свете дня Марина и не заметила домик — он был спрятан в лесу. Перед тем как сесть в машину, она еще раз посмотрела на дом-амбар, что-то он ей напоминал…

Во время поездок часто останавливались возле кладбищ. Здесь они не были огорожены и походили больше на ухоженные парки: красивые памятники, цветы, нигде ни соринки. «Ну, любительница четких и односложных определений, что ты на это скажешь? Это что — быт или уважение к вечному, к человеческому бытию, которое не завершается для других со смертью одного человека?» — в порядке самокритики спрашивала себя Марина. И училась отходить от примитивных формулировок из советской прессы. Помогали голландские друзья с их полным неумением «судить». А еще одна особенность этих людей, которых Марина так легко записала почти что в мещан, — их искренняя радость при встрече друг с другом. Поначалу Марина так и думала: «Страна маленькая, все, наверное, родственники друг другу иначе как объяснить, что при встречах люди разве что не целуются?» Не родственниками они были, но — голландцами. И как прекрасно все говорят по-английски — везде, в любом магазинчике, в любой кафешке. Голландцев просто учили этому языку в школе — и они его знали.

[Марина давно подозревала, что в ее стране существовал какой-то план-заговор: вроде бы и учили их языкам, но почему-то никто после этого учения ничего сказать не мог. Даже в «английской» школе, которую окончили ее сыновья, учили чему-то не тому. Они «заговорили» только тогда, когда стали общаться с англоговорящими сверстниками из других стран. «Вот оно! — Проснулось в Марине чувство справедливости. — Они здесь все время обмениваются, дети из разных стран живут в семьях по месяцу, по году, обзаводятся „вторыми“, как они говорят, мамами и папами. У детей Ине и Хенка такие есть в Штатах, да и у моего младшего сына „вторая мама“ — там же. И у меня самой, между прочим, есть „сын“ в Америке, в Миннесоте, там торнадо недавно все порушил, позвонить бы надо…»]

Потом пересекли Голландию с востока на запад. Там, у самого Северного моря, ее ждала еще одна семья. Те же вопросы, та же зелень в огромных сверкающих чистотой окнах. Серый песок на пустынных еще пляжах, море цвета свинца. Неужели в нем можно купаться? Оказалась, это место было очень популярным курортом. Купания в море Марине наблюдать не удалось, а вот то, как большие группы людей карабкались по песочным дюнам, уходившим у них из-под ног, — на это посмотрела.

— Прекрасные упражнения. Если хотите сердце укрепить или жирок сбросить, — лучше не придумаешь, — объяснила Рут, гостеприимная хозяйка.

Скромный снаружи домик Рут и ее мужа внутри был, однако, шикарным и просторным. В гостиной — огромный белый рояль, натертый — не лакированный — дубовый паркет. За завтраком стол был накрыт белоснежной хрустящей скатертью. В центре стола фрукты в серебряной вазе. Тут же из апельсина был выжат сок. Его пили из стаканов толстого стекла. Похоже… на натюрморт «малых голландцев»! Марина протянула руку и потрогала лепесток розы — настоящий? Угадав ее немой вопрос, муж Рут, тоже Хенк, кивнул:

— Настоящий. В этом доме искусственных цветов не бывает.

Рут преподавала в местной школе два языка — немецкий и французский. Как же она любила поговорить! Марине была рассказана вся жизнь, раскрыты все секреты и проблемы семьи. Проблемы? В этой игрушечной Голландии?! Да — дети. Две дочери. Одна училась слишком много, сдала на сертификат экзамены по нескольким иностранным языкам, а результат? Работает секретаршей в итальянской фирме, там же и мужа-итальянца нашла — без всякого образования.

— И что их связывает? О чем с ним говорить! — не могла успокоиться Рут.

Другая дочь после школы отказалась учиться вовсе и устроилась в прачечную. Ни о каких постоянных отношениях слышать даже не хотела, радовалась жизни, меняя бой-френдов. Ох, дети, дети, даже в такой идеальной стране вы ухитряетесь портить родителям жизнь!

Рут умолила Марину взять норковую шубу, доставшуюся ей от швейцарской тетушки:

— Пожалуйста, избавьте меня от нее: здесь это нельзя носить — обольют зеленой краской.

Марина померила — покойная тетушка была явно в другой весовой категории. Но избавила тем не менее: «жакетик выкрою».

Перед приездом Марины три голландские семьи, в которых ей предстояло жить, распределили между собой «обязанности»: кто за какие достопримечательности отвечает. Рут с мужем отвечали за домик Петра. Знали, что в Заандаме, но отыскали не без труда, когда Хенк уже начал проявлять признаки раздражения. Марина расписалась в книге: «Здесь была…». Тот, кто был здесь несколькими столетиями раньше, а именно Петр Первый, привез в Россию не совсем верное название самой страны. Голландия была и есть лишь частью, провинцией государства Нидерланды.

Поехали дальше — на самый север, который стал землей всего лишь несколько столетий назад: трудолюбивый народ метр за метром отвоевывал землю у моря. По дороге — нескончаемые поля тюльпанов. В селении, больше похожем на имевшийся в голове у Марины образ Японии (везде цвела японская вишня), жила семья учительницы и журналиста. Только с их помощью Марина, наконец, увидела города. Наверно потому, что машины у них не было и они ездили на поезде — уютном, как пятизвездочный отель в представлении Марины.

В Амстердаме под «тропическим» проливным дождем проплыли по каналам. Экскурсовод, переполненный знаниями, красочно живописал то, чего не было видно, на трех языках, причем умудрялся выразить свое отношение к каждому из них (по-английски — с нейтральным уважением, по-немецки — с откровенным неуважением, сдобренным юмором самого примитивного качества, который очень нравился пузатым немцам и их дородным фрау, отзывавшимся хохотом на каждый его комментарий, и совсем иначе, по-голландски — по-доброму, как говорят с родственниками из провинции). Марина не понимала ни голландского, ни немецкого — тем интереснее было угадывать. Это ее и занимало на протяжении всей экскурсии. В конце «представления» тоном Остапа Бендера, зазывавшего отдыхающих в Провал, этот полиглот призвал туристов не скупиться и раскошелиться на «some extra money»[6]. Способность убеждать у него была такова, что ослушаться никто не решился, и, покидая лодку, каждый опускал в огромный деревянный голландский башмак европейскую валюту. Марине стало весело, и, нахально бросая в башмак не имевшую здесь никакой ценности купюру в десять рублей, она громко сказала по-русски:

— Спасибо. В лучшие времена дам больше.

На что гид ответил. По-русски. Безо всякого акцента:

— На здоровье. Лучшие времена скоро наступят!

После каналов была пицца. Огромная, размером в стол, и вкусная!..

На следующее утро перед работой Лиз зашла попрощаться и протянула бумажку в десять гульденов, чему Марина и не подумала обидеться, потому что понимала: это было сделано от души. Петер повез Марину в городок неподалеку, где они обедали в ресторане. Ресторан был переделан из дока. На толстенных черного цвета цепях с потолка свисал… настоящий корабль! У Марины от неожиданности и смелости художественного решения захватило дух. Сделали заказ. Семья была небогатая, поэтому Марина предложила те самые десять гульденов, на что Петер, который вчера полночи тащил на себе сломавшийся в дороге велосипед, ответил:

— Бывают дни, когда не тратить деньги, — дурной тон. Мудро.

Петер посадил ее на поезд, идущий через Амстердам до Роттердама, и дальше на юг — в Бельгию.

— Вы будете проезжать Гауду. Знаете, наш знаменитый сыр? — сказал он на прощанье.

[Жизнь полна сюрпризов. Если бы Марина могла тогда знать, что пройдет довольно-таки много времени, и в другой стране она откроет для себя «Гауду» — не сыр, а фантастическую керамику с диковинной росписью, напоминавшей о том, что Голландия была владычицей морской раньше всех других стран Европы и познакомила европейцев с искусством Востока. Марина начнет коллекционировать «Гауду» и однажды купит высокую вазу начала 30-х годов по очень умеренной цене, потому что горлышко вазы было склеено из осколков. Продавец в письме объяснит, что вазу разбил покойный кот, уроженец Гауды. Кот умер, как подчеркнет не лишенный юмора продавец, естественной смертью, что делало честь его хозяину: «Гауда» без дефектов стоила тогда уже немалых денег. Марина в ответном письме поблагодарит кота за скидку.]