Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

• Название: Коромысло Дьявола
• Автор: Алек Экзалтер
• Жанр: Фэнтези

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры.

---

Положительно, иудейский юноша Марк не причисляет себя к аскетичным хасидам, приверженным замшелым талмудистским запретам. Сам ест свинину и других угощает фаршированной щукой по фамильному, как он подчеркнул, настоящему жидомасонскому рецепту.

Аутентично, надо полагать, черноглазая еврейская девочка Софья Жинович не пренебрегает поросятиной. Чего уж тут подвергать сомнению гастрономическое правоверие ревностной католички Марии Казимирской, потребовавшей к поросенку бутылку белого игристого вина?

Лицемерная скромность отнюдь не красит истинно ликующих, трапезничающих и пирующих. Чтобы не подумали чего-нибудь плохого, не отставал от хорошей компании и флорентинец Джованни. Не то по-евангельски решат: пришел-де аскет Иоанн, не ест, не пьет, в нем — бес.

Не чинясь, итальянец непринужденно встревал в застольную беседу, любезничал, амурничал с дамами, галантно компенсируя недостатки своего русского уместными фразами на английском и на итальянском.

Компанейский гость из Аппенин изящно вписался в белоросское общество, ни с кем не спорил и благоразумно не посмел противоречить самолюбивому, сразу видно, юноше Филиппу, утверждавшему будто бы в Дожинске полуофициально объявились отцы иезуиты.

Джованни сам сегодня имел деловой визит в Дом масонов, какой-либо дубовой двери с орлом, волом, львом и черепом там не видел и доподлинно знал: никакого местного отделения ордена в Дожинске нет и быть не может.

— Ничего подобного! — черному как смоль Филиппу по контрасту резко возразил блондинистый Андрей. Он тоже не верил в присутствие иезуитской резидентуры в белоросской столице.

— Московская патриархия Русской православной церкви такого официозного святотатства не попустит белоросскому экзархату. Да будет тебе известно, апостол Филипп!

Благодушный Филипп бесплодно спорить не стал и молча согласился с правдоподобной версией, выдвинутой апостолом Петром:

— Контора с девизом иезуитов, думаю, наверняка существует, но едва ли, досточтимые леди и джентльмены, она занимается богоугодными делами во имя вящей славы Господней.

Мало что ли в Дожинске фирм с придурковатой кликухой? Вон в турбизнесе, сами знаете, имеется небезызвестная "Суккуб холидэй".

Плевать ей на антирекламу, если публика — дура. Причем с таким кошмарным наименованием фирма не стесняется устраивать дорогие секс-туры в жаркие страны.

Софочку, несмотря на многозначительное имя, репутация премудрой женщины не прельщала. Но обольщать умных мужчин ей нравилось:

— Петенька, я — дура. Объясни как апостол прозелитке безграмотной, в чем тут кошмар?

— Дорогая Сонечка, суккуб есть демон женского пола, губящий неосторожных сексуально несдержанных мужчин. Весь цимус в том, что…

Филипп давненько наблюдал, как ловко бисексуальная и любвеобильная Софочка исподволь подбивает клинья под Петра. Но тот до сих пор держится как подобает мужчине и джентльмену. И ни в какую не желает отбивать возлюбленную у Маньки Казимирской.

Помнится, в прошлом году изрядно подпитая лесбиянка Манька похвалялась и выставлялась приснодевой, уверяя, что однополая сексуальная ориентация позволяет ей хранить девственность. В чем она предлагала всем присутствующим убедиться гинекологически.

На месте. Путем визуального осмотра.

В тот вечер Софочка абсолютно в трезвом уме и в Манькиной медицинской шапочке ей ассистировала. Она не преминула подобно нашей деве Марии скоренько раздеться донага снизу до бюстгальтера и кокетливо демонстрировать роскошную слегка подбритую по бокам вороную интимную шевелюру.

Специально, чтобы соблазнить Петра, сделал сексологический вывод Филипп.

Петька чуть не поддался на провокацию. И очевидно прикидывал: не напоить ли ему Маньку до упора, до окончательного положения риз, а подругу Соньку и ее уже трепещущие от возбуждения бедра поскорей уложить к себе в постель.

Голубой Марик, отдававший предпочтение мужской любви, зная о строгой гетеросексуальной ориентации сожителя, деликатно скрылся на кухне. Незаметно к нему присоединился и Филлит.

Ничего соблазнительного он не видел в том, как дева Мария возлежит на диване с распахнутым настежь рыжим лесбийским интимом под ловкими Софочкиными пальчиками. Подруга детства Манька и раньше ничуть не являлась девушкой его мечты.

К тому же несколько инфантильно смотрится эта детская игра в больничку с разглядыванием и ощупыванием гениталий. Пускай себе и по пьяной лавочке.

"Пора бы и повзрослеть, милостивые государи и государыни!"

Эх, на всякого взрослого хватает подростковой пытливости в вопросах секса. У кое-кого половое самовоспитание и созревание продолжаются до самой глубокой старости, плавно переходя в старческий маразм. Наипаче же всего, когда женщины прикидываются маленькими девочками вплоть до менопаузы.

"Спрашивается, это перед чем таким у них пауза? Если, к примеру, взять Соньку-нимфоманку…."

— …Мальчики-девочки, если кто инкуб, так это наш Фил Ирнеев. От его демонического взгляда любая девушка без ума. Демон любви — вот, кто он!

Софочка стрельнула глазками и спросила:

— Фил, скажи, тебе когда-нибудь девушки отказывали?

— Никогда. Слава в вышних Богу, а в женщинах — благоволение. Оваций не надо.

Тем не менее Филиппа наградили таки аплодисментами. Сам напросился!

Итальянец не совсем понял Филиппа. Петр ему объяснил, и экспансивный итальянский гость бешено зааплодировал:

— Славно сказано, мой друг! Разве что фундаменталисты из протестантов осудили бы вас за вольную парафразу из святого писания евангелиста Луки.

— Вы ведь, синьор Джованни, тоже не относите себя к жестковыйным фундаменталистам, не правда ли? Так вот, мы — свободное библейское общество.

У нас тут вовсе не демоны, Софочка, а евангелисты, апостолы хорошего вкуса и благочестивого времяпрепровождения, — рыжая Манька ортодоксально поставила на место подругу.

— А с Филькой мы обмениваемся апокрифическими евангелиями. У меня — от Марии Магдалины, у него — от Филиппа. Со детской песочницы, со школьной парты общаемся…

За исключением Марии Казимирской с одноклассниками Филипп Ирнеев практически не поддерживал отношений. Так сложилось. Ничего интересного после окончания школы не склеилось. Вернее, бесповоротно расклеилось.

Однако рыжая и бесстыжая Манька исправно продолжила ему исповедоваться в тех грехах, о которых начисто не могла поведать ксендзу на исповеди в костеле. Филипп грехи ей всемилостиво отпускал, и ее это устраивало.

В своем неисповедимом ханжестве Казимирская была показательно благочестива, местами и временами. И беспримерно лицемерила. Почти всегда.

Например, когда "ихнему саддукею" — так она обзывала костельного старосту — требовалось отогнать куда подальше от паперти нищенствующих любителей и профессиональных попрошаек, он просил управиться с ними Марию Казимирскую.

У нее же не заржавеет. Она, повязав черный платочек, выходила и, горько вздыхая и стеная, начинала раздавать малоденежные купюры достоинством в четверть и полкоробка спичек.

В совокуплении с Манькиными ужимками закоренелой в девственности ханжи, молитвенным шепотом, кисло-сладкими увещеваниями вернуться к праведной жизни это действо производило на вымогателей-циников потрясающий эффект. Их как ударной мегатонной волной прочь выметало от костела.

На суеверных обывателей, погрязших в бытовом материализме и во всякое время опасающихся человеческой религиозности как явления сверхъестественного и необъяснимого, показушная набожность Марии Казимирской наводила страх и ужас.

Она могла на час опоздать на лекцию и с фанатичным блеском в глазах объяснить преподавателю-атеисту свое отсутствие не чем-нибудь, а молитвенным настроением.

Когда же ей требовалось на несколько дней освобождение от занятий как бы для свершения благочестивого паломничества к каким-нибудь святым местам, она беспроблемно его получала в деканате.

Лишь с Филиппом она делилась своими апокрифическими соображениями, насколько забавно мыслят испуганные материалисты-атеисты, боязливые суеверы и маловеры.

А ну как она начнет тому, этому католическому Богу молиться, дабы тот их наказал за кощунство и грешную богохульственную жизнь? Проклянет этак по-религиозному.

Лучше от греха подальше. Связываться не стоит. Береженого Бог бережет от этой фанатички…

При всех вариантах Филипп предполагал: Манька парадоксально юродствует, но перед собой не притворяется и зачастую вовсе не играет на публику.

Она искренне убеждена в неизбежности мелких грехов собственной порочной человеческой натуры. А коль не согрешишь, то не покаешься. Не покаявшись, не спасешься.

Каяться Мария Казимирская обожала до самозабвения. Филиппу тайно признавалась в разных содомитских грехах. Потом же в официальной церковной исповедальне настойчиво требовала от ксендзов ходатайствовать за нее перед Богом за мизантропию, фарисейство и злобную ругань в адрес ближних и дальних.