Роже Каратини - Катары

• Название: Катары
• Автор: Роже Каратини
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40585-5

Катарская ересь, распространившаяся во Франции в Средние века, едва не стада причиной самого драматичного раскола христианской церкви. Альбигойский крестовый поход, предпринятый католиками против Окситании, по территории которой победоносно шествовало учение катаров, стал самой масштабной и кровопролитной междоусобицей в средневековой Европе. Огромное количество людей было вырезано и погибло на кострах инквизиции из-за разночтений в тексте Святого Писания, некогда цветущий край Южной Франции был обращен в дымящуюся пустыню.

Один из крупнейших ученых-энциклопедистов нашего времени, автор множества исторических исследований Роже Каратини предлагает свою версию войны Церкви с катарами, основанную на документах, хрониках и свидетельствах современников этих кровавых событий. По мнению французского исследователя, невероятная бойня альбигойского крестового похода стала результатом не только религиозного рвения, но и более приземленных причин — алчности, глупости и жестокости средневековых феодалов.

---

Вся знать из Франции самой, оттуда, где Париж,

И те, кто служит королю, и те, кто к папе вхож,

Решили: каждый городок, где угнездилась Ложь,

Любой, который ни возьми, сказать короче, сплошь,

На милость должен сдаться им без промедленья; те ж

Навек закаются дерзить, чья кровь зальет мятеж.

Всех, кто услышит эту весть, тотчас охватит дрожь,

И не останется у них упорства ни на грош.

Так сдались Монреаль, Фанжо и остальные тож!

Ведь силой взять, я вам клянусь, Альби, Тулузу, Ош

Вовек французы не смогли б, когда бы на правеж

Они не отдали Безье, хоть путь сей нехорош.

Во гневе рыцари Креста велели черни: «Режь!» —

И слуг никто не удержал, ни Бог, ни веры страж.

Алтарь безьерцев уберег не больше, чем шалаш,

Ни свод церковный их не спас, ни крест, ни отче наш.

Чернь не щадила никого, в детей вонзала нож,

Да примет Бог те души в рай, коль милосерд к ним все ж!

Столь дикой бойни и резни в преданьях не найдешь,

Не ждали, думаю, того от христианских душ.

(ПКП, 21)

Завершился этот мрачный и кровавый фейерверк, не имеющий никакого отношения к вере, пожаром, охватившим Безье. Когда резня зашла уже достаточно далеко, рыцари, которые — это необходимо подчеркнуть — до тех пор не вмешались достаточно властно, чтобы ее остановить, решились наконец действовать, и тогда «знать воришек и бродяг изгнала вон» (лесса 21), говорит нам первый из авторов «Песни о крестовом походе», описавший страшное разорение Безье в таких словах:

Пьяна от крови, чернь в домах устроила грабеж

И веселилась, отхватив себе изрядный куш.

Но знать воришек и бродяг изгнала вон, к тому ж

Ни с чем оставив босяков и в кровь избив невеж,

Чтоб кров добыть для лошадей и разместить фураж.

Лишь к сильным мир сей благ.

Сперва решили босяки, чернь и ее вожак,

Что век им горя не видать, что стал богатым всяк.

Когда ж остались без гроша, они вскричали так:

«Огня, огня!» — ведь зол на всех обманутый дурак.

Они солому принесли, сложив костры вокруг,

И разом вспыхнул город весь от этих грязных рук,

И шел огонь во все концы, сжимая страшный круг.

[...]

Вся рать, спасаясь от огня, бежала в дол и лог,

Французской знати не пошла ее победа впрок,

Ведь все пришлось оставить им, а был там не пустяк.

Все, чем богат подлунный мир — и Запад, и Восток! —

Вы там смогли бы отыскать, не будь пожар жесток.

Собор, что строил мэтр Жерве уж, верно, долгий срок,

Внезапно треснул, что каштан, который жар допек,

Лишь камни собирай.

(ПКП, 21-22)

Заметим здесь, что печально известный приказ, якобы отданный во время штурма Безье («Убивайте всех, а Господь своих признает!») и приписываемый цистерцианцу Арнауту Амори, не упоминается ни в «Песни о крестовом походе», ни кем-либо из свидетелей событий. В самом деле, впервые эту фразу мы встречаем у немецкого доминиканца Цезаря Гейстербаха (родился в Кельне около 1180 г., умер в том же городе в 1240 г.), автора множества богословских сочинений, за всю свою жизнь ни разу не побывавшего во Франции; повествуя в своих «Диалогах о чудесах» («Dialogi di miraculis», книга V, глава 21) о трагедии Безье, он рассказывает, будто брат Арнаут тогда сказал: «Caedite eos, novit enim Dominus qui sunt ejus», что можно было бы перевести так: «Убивай их, ибо Господь своих знает». Гильом де Пюилоран пишет проще (и, должно быть, это более достоверно), что крестоносцы сообщили жителям города через посредство епископа Безье, что они явились с целью истребить одних только еретиков. Брат Цезарь, который, похоже, вел летопись своего ордена изо дня в день, истолковал на свой лад «инструкции», данные крестоносцам братом Арнаутом Амори, а та антиклерикальная обстановка, которая сложилась во Франции во время отрадного учреждения государственных школ в конце XIX века, способствовала распространению этого замечания. Речь шла не об «учении», а всего лишь об ответе, в котором, впрочем, участники резни (в данном случае — наемники и прочая присоединившаяся к ним чернь) нисколько не нуждались для того, чтобы пустить в ход свои преступные таланты.

Взятие Безье армией крестоносцев, массовые убийства находившихся там еретиков и уничтожение города пожаром, который устроили в нем бродяги, стали первыми и весьма прискорбными событиями предпринятого Церковью в начале лета 1209 года крестового похода против катаров юго-запада Франции, который некоторые епископы в своих письмах начали тогда именовать «альбигойским».

* * *

После этой кровавой и не слишком благородной «победы» крестоносцев монах-доминиканец Арнаут Амори решил отправиться вместе с ними в другие владения виконта Безье, то есть в каркассонское виконтство, поскольку, как пишет Пьер де Во-де-Серне, его жители были «худшими еретиками и величайшими грешниками перед Богом» (АИ, 92). Мы помним, что, когда папа Иннокентий III, «нахмурив брови», принял в январе 1208 года решение начать крестовый поход, он поручил настоятелю Сито «идти в Каркассон», который еще не был тогда большим городом, но его стены считались неприступными и он вполне мог сделаться оплотом катарской ереси. В самом деле, город был окружен мощными стенами с тридцатью одной башней, возвышавшимися над долиной Оды[61], с севера и с юга к нему примыкали два предместья — Бург и Кастеллар, в свою очередь огражденные стеной из больших камней, вокруг которой шел широкий и глубокий ров, защищавший подступы к городу. Так вот, в те времена Каркассон был маленьким городком, площадь которого (с обоими предместьями) не превышала пятнадцати тысяч квадратных метров; численность его населения, среди которого было немало еретиков, была намного меньше, чем в Безье. Тем не менее для брата Амори взятие Каркассона не было простой операцией по наведению религиозного порядка — это было предупредительным стратегическим мероприятием церковной политики. В самом деле, ему следовало как можно быстрее и любой ценой овладеть этим городом, пока Тренкавель, сын и наследник виконта Безье, не превратил его в неприступную крепость ереси, которую папа приказал победить и истребить в Лангедоке; вот потому, пишет Пьер де Во-де-Серне, «наши, после взятия и разрушения Безье, решили идти прямо на Каркассон» (АИ, 92).

И вот войско из «пятисот тысяч крестоносцев» (такое число называет наш автор, но оно явно завышено) вышло первого августа 1209 года в обширную долину, над которой высились знаменитые каркассонские стены. Рыцари спешились, оруженосцы повели коней поить, пехота рассыпалась во все стороны, принялась устраиваться на новом месте. В течение двух или трех дней полководцы расхаживали взад и вперед, осматривая местность, примечая дороги, источники питьевой воды и огороды на случай осады, которая рисковала затянуться, а слуги тем временем ставили шатры, точили мечи, рогатины и тесаки хозяев, конюхи ухаживали за верховыми лошадьми, а плотники изучали окрестные леса. Наконец, лекари устроили в шатре лазарет, а монахи принялись распевать гимны. С высоты городских укреплений Раймонд-Роже, виконт Безье и Каркассона, которого называли также Тренкавелем, наблюдал за этой непрестанно растущей армией. Вокруг него собрались его лучшие воины, и вечером второго августа 1209 года состоялся короткий совет, о котором рассказывает нам «Песнь о крестовом походе» (лессы 23—25; мы переводим и кратко пересказываем их современным языком).

«Я считаю, — начал Тренкавель, — надо, чтобы четыреста из нас, скача по-арабски [то есть без доспехов и распластавшись по спине коня, чтобы избежать вражеских стрел и дротиков], напали на них до наступления темноты; у этих рыцарей тяжелое вооружение, мы сможем захватить их врасплох, победить и, вернувшись без потерь, снова укрыться за нашими стенами».

«Я полагаю, — сказал Пьер-Роже, сеньор замка Кабаре, — что не следует торопить события. Завтра крестоносцы будут стоять лагерем у наших стен, и о чем же они позаботятся в первую очередь? Разумеется, о том, чтобы занять дорогу, ведущую к реке, чтобы лишить нас воды: именно тогда мы должны появиться, напасть на них и биться насмерть. До тех пор станем выжидать, не трогаясь с места».

Другие рыцари присоединились к его мнению, которое показалось им наиболее разумным; вдоль стен расставили часовых, и ночь прошла мирно и безмятежно. На рассвете Тренкавель проснулся первым и первым поднялся на укрепления. Его люди внизу пробуждались, кони били копытами, пехотинцы зашевелились, теперь и в Каркассоне начищали оружие...

Утром третьего августа 1209 года крестоносцы, прежде чем подступиться к могучим крепостным стенам самого города и его башням, из осторожности решили заняться двумя примыкавшими к нему предместьями, которые были защищены всего-навсего стеной из крупных камней, возвышавшейся над довольно широким рвом. Первую атаку они направили на северное предместье (Бург), полагая, что смогут овладеть им, не прибегая к помощи громоздких боевых машин. Они медленно двигались вперед, все вместе — епископы, аббаты, монахи, рыцари и солдаты, усердно распевая гимны. Первым — и даже единственным, если верить Пьеру де Во-де-Серне, — из рыцарей, кто решился спрыгнуть в окружавший предместье ров, не побоявшись града стрел и дротиков, сыпавшихся на него со всех сторон, был Симон де Монфор. По мнению автора «Альбигойской истории», он больше всех прочих сделал для того, чтобы взять предместье, которое крестоносцы затем подожгли и разрушили. На следующее утро, после недолгого ночного отдыха, католическая армия напала на Кастеллар, южное предместье, укрепленное куда лучше (стена, поднимавшаяся надо рвом, была очень высокой и толстой). Предместье защищал сам Тренкавель со своими людьми, они отбивали нападения крестоносцев, осыпая их градом камней. Во время боя один католический рыцарь, раненный в бедро, скатился в ров и не мог оттуда выбраться; Симон де Монфор, не обращая внимания на снаряды, сыпавшиеся на него дождем, отважно бросился вниз лишь с одним оруженосцем и сумел таким образом спасти жизнь Божия воина (надо сказать, Монфор был атлетически сложен и потому смог поднять раненого и, взвалив его на плечи, вытащить из рва).