Александр Амфитеатров - Дьявол

• Название: Дьявол
• Автор: Александр Амфитеатров
• Жанр: История

---

Но этика имеет также свою эволюцию, и в более культурный век более развитое чувство общественности и более зрелая нравственность порождают силу положительной совести, которая очищает религию от элемента страха, от власти совести отрицательной. И вот — час дьявола пробил. Дух отрицаний сам, в свою очередь, становится добычей отрицания. Одухотворение религии, устремляя мысль человеческую к идеалу надежды и любви, блаженства и мира, отрекается от грозного дуализма. Сколько знал и я знаю христиан, — восклицает Артуро Граф, — из числа самых искренних и верующих, которые не хотели и слышать о дьяволе, решительно отвергая, чтобы бог милосердия и любви мог присудить свою бедную тварь к вечному аду, к безысходному отчаянию, к наказанию страшному, но бесполезному — именно потому, что оно вечно… Общество, в этой духовной революции, восстановившей фактическое единство благого бога, далеко опередило церковный догмат и его служителей, застылых на давно пройденном и мохом поросшем пороге средних веков.

Рост общественности есть рост нравственности; рост нравственности есть понижение страха внешней угрозы и повышение внутренней самоответственности. Вот почему из современных законодательств исчезает смертная казнь и многие жестокие кары, обыкновенные в прежнее время. И поэтому же исчезает и вера в дьявола–мучителя и в ад, полный осужденными грешниками, которым нет прощения. В средние века судьи, за самую ничтожную вину, угрожают смертью, а духовник адом, и оба имеют к тому

основание, так как всякий другой довод был не убедителен в обществе буйном, грубом, невежественном и ничего не боявшемся, кроме смерти и загробной расплаты, воображаемой с чисто языческим материализмом. Повышение этического сознания параллельно погашает надобность и в смертной казни и в бесе. Царство страха сменяется царством разума. Правления деспотические сменяются правлениями либеральными. Впереди брезжит заря социалистического строя… Великому этическому деспоту, бесу, нечего делать в их условиях, и он исчезает, как король старого режима, бежавший от восставшего народа в бесповоротное и бесславное изгнание.

Кроме религиозно–этической эволюции, вернее сказать, как великая и самая деятельная часть ее сложного состава, выдвигается против беса наука. «Демонизм» и «наука» — два слова, выражающие две противоположности, два взаимоотрицания, два враждебные мировоззрения и мироотношения. На заре цивилизации дикарь не в состоянии уяснить себе множества явлений природы иначе, как предположив за каждым волю и разум, подобные своим, и через то населяя мир добрыми и злыми существами, высшими, чем природа. Это — анимизм, демонизм: начало религиозной, метафизической эволюции. Но в то же время положительный опыт труда кладет начало наблюдению повторности явлений, которое замечает, что силы природы — не волевые, а дисциплинированные, в порядке известных причин и следствий, постоянными законами. Возникает наука и анализ ее, мало–помалу, сперва освобождает человека от демонического мировоззрения, но потом совершенно разрушает все здание демонизма. Средневековый человек еще видел и слышал черта во всем: в вихре, наводнении, пожаре, молнии, граде, блуждающих огнях, болезнях, в собственных мыслях и чувствах. Мы видели аббата Рикальма дошедшим в демоническом мировоззрении до того, что вся жизнь его, до глубочайших мелочей, обратилась в сплошную механику доброго и злого произвола. Нельзя не изумляться быстроте, с которой научный прогресс справился с демоническим мировоззрением, когда вглядишься в средневековую мощь его и оценишь его могущество. Водворяя на место царства произвола царство закона и необходимости, наука логически перегоняла черта с позиции на позицию, постепенно погашая власть его над явлениями, покуда не вытеснила его со всех постов и не оставила ему ни одного опорного пункта ни на земле, ни на небе. Более того. Психология показала нам, как и почему родился черт; из каких элементов духа нашего он сформировался, и мы, отрицающие черта, знаем его и о нем гораздо больше, чем те века, которые в него верили. Г.Гейне в одном своем сонете говорит, как однажды он, вызвав черта, узнал в нем одного своего знакомого. Еще вернее было бы сказать, что, приглядевшись к черту, мы обыкновенно, узнаем самих себя.

Удивительное круговращение судеб в подлунном мире! Умирает и исчезает, благодаря науке, тот самый черт, которого еще так недавно считали ее отцом и подстрекателем. Satis scis, si christum scis, — довольно тебе науки,

что ты христа знаешь. С высоты этого положения средневековая наука аскетов и попов подозрительно рассматривала всякое естественное знание, а натуралистов обвиняло в союзах и договорах с дьяволом, старым лгуном, обманувшим женщину обещанием посвятить ее в науку. Eritis sicut deus scientes bonum et malum. И триумфы науки и рост новой цивилизации, во взаимодействии с которой созидает она исторический процесс, оплакивались и проклинались, как триумфы и рост дьявольской силы.

Цивилизация не забыла в победе своей этой заслуги беса и отблагодарила его устами своих поэтов, превративших дьявола в светлый и могущественный символ бесстрашного и неутомимого знания. «Дух отрицания, дух сомненья» рушит догматы и искореняет предрассудки, бунтует мысль и страсть, поражает все виды духовной тирании и утверждает свободу, под широкими

крыльями которой нарождается жизнь нового человечества. Вольтер называл своих друзей и единомышленников, в том числе Д'Аламбера и Дидро, «братьями во Вельзевуле» (freres en Belzebouth), против чего католические попы решительно ничего не возражали. Мишле посвятил этому символическому Сатане свою «Ведьму» (La Sorciere). Кардуччи прославил его в знаменитом своем могущественном гимне:

Будь славен, Сатана, Salute, о Satana,
Восстанья сила, o ribellione,
Величье разума o forza vindice
И мщенье мысли. della ragione!
Тебе — моления Sacri a te salgano
И дым кадильный: gl'incensi e I voti:
Поповский Егова hai vinto il Geova
Тобой низринут. de'sacerdoti.

Другой поэт, Бодлер, призывал Сатану на помощь тоске своей звуками божественной молитвы:

О toi, le plus savant et le plus beau des Anges,
dieu trahi par le sort et prive de louanges,
О Satan, prends pitie de ma longue misere!
О Prince de l'exil, a qui l'on a fait tort.
Et qui, vaincu, toujours te redresses plus fort,
О Satan, prends pitie de ma longue misere! .
… … … … … … … … … … …
Pere adoptif de ceux qu'en sa moire colere
Du Paradis terrestre a chasse dieu le pere,
O, Satan, prends pitie de ma longue misere!

Побежденный обращается в победителя, возвращается на небо, откуда был изгнан, и уничтожает своего вечного врага. Марио Раписарди (ум. 1912) описал эту конечную победу Люцифера удивительными стихами…

Поэтические символы и мифы нео–сатанического культа не могли не вызвать обратного поэтического движения. В «Армандо» Прати Сатана (Мастрагабит) умирает от истощения сил. В небольшой поэме Максима Дюкана (Maxime Du Camp) «Смерть Дьявола» Сатана просит у бога смерти, как милости, и погибает под пятою Евы, когда–то им обманутой, причем последняя совершает акт не мщения, но милосердия; В развеселой песенке Беранже дьявол умирает, отравленный св. Игнатием Лойлою, основателем ордена иезуитов. Монахи и попы на сем свете от известия о смерти дьявола пришли было в великое отчаяние: кому мы теперь нужны с нашими мессами и молитвами?

Все кардиналы возрыдали:

Прощай, богатство, власть, комфорт.

Отца, отца мы потеряли!

Ах, умер черт! Ах, умер черт!

Но Игнатий Лойола поправил дело, попросившись на место покойного и, в качестве наследника, устроив ад лучше прежнего. Нельзя не сознаться, что эта злая поэмка куда остроумнее и действительнее русского «Воскрешение Ада», написанного приблизительно на ту же тему Л. Н. Толстым, с какой–то совсем не толстовскою грубостью и аляповатостью… Это едва, ли не самая неудачная из всех толстовских сказок.

Черт не только умер, но в Германии Вильгельм. Гауф, во Фрппции Фредерик Сулье издали «Замогильные записки Черта»…Requiescat in pace!

Так, в торжестве цивилизации, ведомой наукой, оправдалось слово древнего Виргилия:

Счастлив тот, кто причину явлений познал, — тем поверг он
Ужас себе под пяту и напрасные рока угрозы,
И уж ничто ему жадного шум Ахерона…

Подобно тому, как романтически настроенные круги общества неохотно верят смерти некоторых исторических лиц, что не раз вызывало подлоги и самозванство, так не мало еще людей в современном мире, которым очень не хочется поверить в смерть такой важной исторической особы, как дьявол, и, за неимением других, проявлений, эти добрые люди пытаются открыть его деятельность в явлениях, животного магнетизма и мошенничествах спиритизма. Католическая церковь, — словно нарочно для того, чтобы оправдать смешные стихи Беранже, особенно старается о поддержании жизни нечистого. В конце прошлого столетия сам папа Лев XIII публиковал нечто вроде пылкой молитвы к архангелу михаилу, чтобы он снова взялся за страшный, меч свой и, бросив военный клич на все четыре стороны, в высь и вниз от Млечного Пути, еще раз вышел бы в поле помериться со старым врагом, которого он не доканал в первый раз, и тот теперь опять, дескать, мутит умы и пора выбить у него дурь из головы.