Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

• Название: Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
• Автор: Ланьлиньский насмешник
• Жанр: Древневосточная литература

Самый загадочный и скандально знаменитый из великих романов средневекового Китая, был написан в XVII веке.

Имя автора не сохранилось, известен только псевдоним — Ланьлинский Насмешник. Это первый китайский роман реалистического свойства, считавшийся настолько неприличным, что полная публикация его запрещена в Китае до сих пор.

В отличие от традиционных романов, где описывались мифологические или исторические события, «Цзинь, Пин, Мэй» рассказывается веселой жизни пройдохи-нувориша в окружении его четырех жен и многочисленных наложниц.

---

— Муж у тебя, милая, человек порядочный, понимает что к чему.

Коль настаиваешь, деньги я возьму, — смекнула Ван, опасаясь, как бы не испортить дело.

Она немного добавила своих, купила лучшего вина, закусок и дорогих фруктов. Вернувшись с покупками, старуха принялась пуще прежнего ухаживать за гостьей.

Послушайте, дорогой читатель! Стоит вам хоть немного польстить любой, даже самой умной и проницательной женщине на свете, как она собьется с пути. И таких оказывается девять из каждого десятка.

Старуха поставила вино, закуски и сладости и пригласила Цзиньлянь к столу. После обеда Цзиньлянь шила до вечера, а потом, от души поблагодарив хозяйку, ушла домой, но не будем останавливаться на мелочах.

На третий день после завтрака старая Ван едва дождалась, когда уйдет У Чжи, и тотчас же проникла с черного хода к Цзиньлянь.

— Дорогая! Опять осмеливаюсь… — только и успела крикнуть она, как ее прервала Цзиньлянь.

— Иду, — крикнула она сверху, и они вместе зашагали в чайную.

* * *

Цзиньлянь разложила шитье и принялась за работу, а старуха готовила чай. Потом они занялись чаепитием.

Расскажем теперь о Симэнь Цине. С нетерпением ждал он этого дня.

Приоделся как полагается, прихватил лянов пять серебра, взял в руку крапленый золотом сычуаньский веер и, помахивая им, отправился на Лиловокаменную к старухе.

— Давно я к тебе не заглядывал, мамаша! — кашлянув, крикнул Симэнь у дверей чайной.

— Кто там? — быстро оглянувшись, отозвалась хозяйка.

— Это я.

— А, сам почтенный господин пожаловали, а мне и невдомек, — приветствовала его старуха. — Кстати, очень кстати пришли, сударь. Милости прошу, проходите.

Ван взяла Симэнь Цина под руку и ввела в комнату.

— Это и есть тот самый благодетель, который преподнес старухе все эти шелка, — глядя на Цзиньлянь, пояснила Ван.

Симэнь Цин внимательно смотрел на занятую шитьем Цзиньлянь, на ее связанные узлом волосы-тучи, бирюзовые головные украшения, на весеннюю свежесть ланит, легкую белую кофту из полотна, ярко-красную юбку и голубую безрукавку.

При виде Симэня она опустила голову. Он отвесил ей низкий поклон.

Она отложила работу и ответила на его приветствие.

— Больше года, сударь, пролежали у меня ваши шелка, — заговорила хозяйка.

— Спасибо надо говорить соседушке — взялась сшить, что нужно. Подите взгляните, сударь, какая работа! Будто на станке точит. Стежок к стежку — любо поглядеть.

— Как можно научиться так шить?! — взяв в руки шитье, стал расхваливать Симэнь. — Изумительно! Золотые руки!

— Вы шутите, сударь, — смущенно отвечала Цзиньлянь.

— Нельзя ль узнать, мамаша, где живет такая искусница? — нарочно спросил Симэнь.

— Угадайте, сударь.

— Разве мне догадаться!

— Тогда прошу вас, садитесь, — старая Ван захихикала. — Сейчас все расскажу.

Симэнь Цин сел напротив Цзиньлянь.

— Так знайте, милостивый сударь, — начала хозяйка. — Помните, вы еще под окном проходили и в вас так ловко угодил бамбуковый шест?

— Это когда у меня шапку с головы сбило, да? Но я так и не знаю, кто была та госпожа.

Цзиньлянь приподнялась и, поклонившись Симэню, тихо промолвила:

— Простите, сударь. Это я нечаянно ударила вас.

— Ну, что вы, что вы! — стал тут же успокаивать ее Симэнь, отвечая ей низкими поклонами.

— Она самая, — сказала старуха, — моя соседушка, супруга господина У Старшего.

— О, вы, оказывается, и есть супруга господина У Старшего? Я знаком с вашим супругом. Деловой человек, хороший хозяин. Торговлей занимается. Ни старого, ни малого не обидит и деньги зарабатывать умеет. Прекрасной души человек! Таких редко встретишь.

— Вот именно! — вставила хозяйка. — Госпожа с самой свадьбы во всем мужа слушается. Вот и живут в мире и согласии.

— Не шутите надо мной, сударь, — сказала Цзиньлянь. — Муж у меня человек никчемный.

— Вы ошибаетесь, сударыня, — возразил Симэнь. — Древние говорили: в слабом — основа жизни, в сильном — зародыш беды. При таком супруге, как ваш, сударыня, из огромного потока ни капли не прольется. Супруг ваш — человек честный, что ж в этом дурного?

Хозяйка только поддакивала Симэнь Цину, который знай нахваливал У Чжи.

— А вы, милая, знакомы с господином? — глядя на Цзиньлянь, спросила, наконец, Ван.

— Нет, не знакома.

— Этот господин — из здешних богачей. С его превосходительством уездным правителем дружбу водят. Господином Симэнем Старшим величают. У господина лавка лекарственных трав перед управой. Денег — горы, выше Северного Ковша.[121] От зерна амбары ломятся. Богатства несметные. Желтое в доме — золото, белое — серебро, круглое — жемчуг, блестящее — драгоценные камни. Есть и носорожьи бивни, и слоновая кость. А знакомства какие! Господ из управы ссужают. Это ведь я господину Симэню старшую жену сватала. Тоже не из простых — дочь тысяцкого У. Умнейшая женщина! — старуха обернулась к Симэню и спросила: — Что-то вы давненько не заглядывали, сударь?

— Никак не мог выбраться, мамаша, у дочери помолвка была.

— За кого же выдаете барышню? Что ж старуху посватать не позвали?

— За Чэнь Цзинцзи[122] из Восточной столицы выдаю. Чэни приходятся родственниками его превосходительству Яну, командующему восьмисоттысячной придворной гвардией. Жениху всего семнадцать, еще учится. Мы бы, конечно, вас пригласили, мамаша, да они тетушку Вэнь прислали, а с нашей стороны была торговка головными украшениями тетушка Сюэ. Они и засвидетельствовали помолвку. Мы небольшое угощение устраиваем. Если желаете, я за вами пришлю.

— Я шучу, сударь, — громко засмеялась Ван. — Все здешние свахи — сучьи дети. Когда сватают, меня не зовут. Разве допустят, чтоб из их заработка перепало?! Не зря говорят: кто одно дело делает, друг друга терпеть не может. Но после свадьбы я все же загляну, подарочек поднесу. И мне, глядишь, со стола перепадет. Что тут особенного! К чему отношения портить!

Старуха продолжала льстить Симэню, тот что-то бормотал ей в ответ, а Цзиньлянь, опустив голову, занималась шитьем.

О том же говорят и стихи:

Нрав женщин — прихотливый ручеек,
Любовник есть, а мужу невдомек.
Цзиньлянь Симэню сердцем отдалась,
Но обнаружить все ж боится страсть.

Симэнь Цину было приятно видеть, как страсть овладевает всем существом Цзиньлянь, и он с нетерпением ждал счастливых минут. Хозяйка подала две чашки чаю. Одну — Симэню, другую — Цзиньлянь.

— Займи, милая, почтенного господина, — обратилась она к Цзиньлянь.

— Выпейте по чашечке чайку.

Хозяйка заметила многозначительные взгляды, которыми обменивались Симэнь и Цзиньлянь, и, глядя на Симэня, провела рукой по щеке. Симэнь понял, что половина дела сделана. Так уж повелось: за чаем любовники сговариваются, за вином в любви сливаются.

— Если бы вы не соблаговолили заглянуть к старухе, я б не посмела пойти к вам с приглашением, сударь. Но знать судьбе было так угодно: вы сами пожаловали, и так кстати. Говорят: один проситель двух господ не беспокоит. Вы же, ваша милость, помогли старухе деньгами, а госпожа — трудами своими. Как мне только благодарить вас! Счастливый случай свел вас. Нельзя ли попросить вас, сударь, занять место хозяина, потратиться немного на вино да кушанья и угостить госпожу за ее старание?

— У меня с собой серебро, а мне и невдомек. — Симэнь вынул около ляна и передал старухе Ван, чтобы та купила вина и закусок.

— Ну что вы! Из-за меня, пожалуйста, не беспокойтесь! — воскликнула Цзиньлянь, но осталась на своем месте.

— Будь добра, займи пока господина, а я сейчас приду, — сказала старуха и вышла за покупками.

— Не уходите, мамаша, — протянула Цзиньлянь, но с места не сошла.

Все текло как по маслу. Ведь у них было одно желание. Хозяйка удалилась, оставив Симэня наедине с Цзиньлянь. Симэнь, не отрывая глаз, смотрел на красавицу. Она была покорена его красотой, но, опустив голову, сосредоточенно шила и лишь украдкой бросала взоры на гостя.

Вскоре появилась старуха. Она внесла на блюдах и подносах жирного гуся и поджаренную утку, самого свежего мяса и изысканных фруктов и расставила кушанья на столе.

— Ну, убирай работу, дорогая, и садись за стол, — пригласила хозяйка.

— Не смею я! — сказала Цзиньлянь. — Вы сами покушайте с гостем, мамаша.

— Что ты говоришь! Ведь господин Симэнь тебя угощает, — изумилась старуха и подвинула яство поближе к Цзиньлянь.

Они сели за стол, налили вино. Симэнь взял полную чарку и, поднося ее Цзиньлянь, сказал:

— Выпейте, пожалуйста, эту чарку до дна, сударыня.

— Я вам весьма признательна, сударь, за ваше внимание, но мне не выпить так много, — благодарила его Цзиньлянь.

— Вы пить можете, дорогая, я знаю, — вставила старуха. — От чарки-другой ничего с вами не случится.