Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

• Название: Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
• Автор: Ланьлиньский насмешник
• Жанр: Древневосточная литература

Самый загадочный и скандально знаменитый из великих романов средневекового Китая, был написан в XVII веке.

Имя автора не сохранилось, известен только псевдоним — Ланьлинский Насмешник. Это первый китайский роман реалистического свойства, считавшийся настолько неприличным, что полная публикация его запрещена в Китае до сих пор.

В отличие от традиционных романов, где описывались мифологические или исторические события, «Цзинь, Пин, Мэй» рассказывается веселой жизни пройдохи-нувориша в окружении его четырех жен и многочисленных наложниц.

---

В тот раз Симэнь воскурил две ароматных свечи — на солнечном сплетении и сокровенных вратах госпожи Линь. Он сказал ей о пире, который будет устроен у него в честь Праздника фонарей и на который он пришлет приглашения ей и супруге Вана Третьего. Теперь покорная ему душой и телом, госпожа Линь с удовольствием приняла приглашения. Симэнь встал довольный и никак не мог с нею расстаться.

Они пировали до второй ночной стражи. Коня ему вывели через задние ворота, и он отправился домой другим путем.

Да,

Не горюй, что сей ласковый день удержать не могла —
Ароматом цветка одарила полночная мгла.

Тому свидетельством стихи:

Стою я у терема и о любимом грущу.
Коль встречу опять — от себя никуда не пущу.
Не скажет Лю-лан,[1482] что пожухнет и персика цвет —
На легкой волне его алый останется след.

Когда Симэнь добрался до дому, ему доложил Пинъань:

— Был посыльный от его сиятельства Сюэ. Приглашает вас, батюшка, на завтра в загородное императорское поместье любоваться весною. Потом от дяди Юня пять приглашений вручили. Матушек на пир просят. Приглашения я во внутренние покои передал.

Симэнь молча направился во внутренние покои к У Юэнян. Там оказались Мэн Юйлоу и Пань Цзиньлянь. Воротясь от супруги тысяцкого Хэ, Юэнян сняла головные украшения и цветы. Ее волосы, убранные под сетку, держали шесть золотых шпилек и жемчужный ободок. На ней была голубая шелковая накидка и юбка из легкой желтой парчи.

Когда вошел Симэнь, женщины тотчас же прервали разговор и приветствовали его. Он сел в кресло посреди комнаты.

— А ты откуда так поздно? — спросила его хозяйка.

— У брата Ина засиделся, — солгал Симэнь.

Юэнян завела разговор о жене тысяцкого Хэ.

— Какая, оказывается, молодая у него супруга, — говорила она. — Ей всего восемнадцать. А собой до чего ж хороша — красавица писаная! Образованная, душевная и исключительно гостеприимная. Мы впервые увидались, а я чувствовала себя с ней как со старой знакомой. Очень милая женщина! Она года два как замужем, а у нее четыре горничных, две мамки-кормилицы и две женщины в услужении.

— Она ж племянница дворцового евнуха-смотрителя Ланя, — заметил Симэнь. — При дворе, небось, воспитывалась. Скорее всего они ей с приданным достались. Большие деньги дал придворный за племянницей.

— Да, тебе слуга докладывал? — спросила Юэнян. — Нас пятерых к Юню приглашают, а тебя — к смотрителю Сюэ. Приглашения я в шкатулку убрала. — Хозяйка обернулась к Юйсяо. — Ступай, батюшке покажи.

Симэнь просмотрел приглашения от Сюэ, потом от Юнь Лишоу, которое было послано от имени его жены с надписью:

«Юнь, урожденная Фань,[1483] низко кланяется и приглашает Вас».

— Тогда готовьтесь, всем надо быть, — заключил Симэнь.

— Сестрицу Сюээ дома надо бы оставить, — посоветовала Юэнян. — Праздники… Гости не пожаловали бы ненароком. И принять будет некому.

— Ладно, пусть Сюээ остается, а вы идите, — согласился Симэнь. — Я завтра никуда не собираюсь. Евнух-смотритель за город приглашает, а у меня нет никакого желания. И так ноги что-то болят и поясницу ломит. То ли весна действует?

— А не простуду схватил? — спросила Юэнян. — Чего ж ты ждешь? Доктора Жэня пригласил бы.

— Ничего, дома посижу и пройдет, — отозвался Симэнь и продолжал. — Праздник фонарей подходит. Надо к угощению готовиться. Пригласим жену господина Хэ, жену столичного воеводы Чжоу, жену Цзин Наньцзяна, матушек свата Чжана и свата Цяо, жену брата Юня, матушку Вана Третьего, жену У Старшего и матушку свата Цуя. Их надо будет позвать. Числа двенадцатого или тринадцатого развесим фонари. Актеров от императорского родственника Вана позовем. Жаль, Бэнь Четвертый уехал в столицу — и ни слуху ни духу. В прошлом году он потешными огнями занимался. Кто нас теперь услаждать будет?

— К его жене обратись, — не все ли равно? — вставила Цзиньлянь.

— Ты слова без подвоха не скажешь, потаскушка, — сердито взглянув на нее, обрезал Симэнь.

Юэнян и Юйлоу пропустили их реплики мимо ушей.

— Но мы совсем незнакомы с матерью Вана Третьего, — заметила Юэнян. — Удобно ли ее приглашать? Да и она вряд ли решится придти.

— Она знает меня, поскольку я стал приемным отцом ее сыну, — объяснил Симэнь. — Поэтому я и хочу послать ей приглашение. А придет она или нет — ее дело.

— Не пойду завтра к Юням, — объявила Юэнян. — Время подходит. К чему мне на люди показываться! Только разговоры вызывать.

— Не дело ты говоришь, сестра, — вмешалась Юйлоу. — И ничего страшного нет. У тебя нисколько не заметно. Нескоро еще, должно быть. Ничего! В праздники и тебе развеяться полезно.

Симэнь выпил чаю и направился в покои Сунь Сюээ. Заметив это, Пань Цзиньлянь позвала падчерицу и удалилась к себе.

Вечером Сюээ по просьбе Симэня долго, до поздней ночи, массажировала ему ноги и тело, но не о том пойдет речь.

На другой день утром пожаловал Ин Боцзюэ.

— Приглашение вчера получил от брата Юня, — начал он. — Жену мою приглашают, а у нее наряды поизносились. В такие праздники в чем попало не выйдешь. На смех подымут. Вот я и решился, брат, к тебе с просьбой обратиться. Одолжи, будь милостив, невестке своей верхнюю одежду, юбку с кофтой да головные украшения, шпильки и серьги. А то ей не в чем на люди показаться.

Симэнь позвал Ван Цзина.

— Ступай с матушкой Старшей поговори, — наказал Симэнь.

— Друг, будь добр, пройти к воротам, — обратился к слуге Боцзюэ. — Там Ин Бао с платком и коробкой. Вынеси ему.

Ван Цзин взял у Ин Бао платок и удалился. Наконец, он вынес целый узел и протянул его ожидавшему.

— Тут два комплекта одежд из вытканной золотом лучшей узорной парчи, пять предметов головных украшений и пара жемчужных сережек.

Ин Бао забрал узел и пошел домой, а Боцзюэ остался у Симэня.

— Вчера жена была в гостях у госпожи Хэ, — заговорил за чаем Симэнь. — Вернулась к вечеру. А нынче от жены брата Юня пять приглашений принесли. Опять жен зовут. Старшая ребенка ждет — не хотела идти. А я говорю: раз приглашают, надо идти. Тем более в такие праздники. И я все эти дни покоя не знаю. Только вчера покончил с визитами. То у брата Юня пир, то по каким-то делам до вечера задержался, а тут евнух-смотритель Сюэ за город зовет, весной любоваться. И на все время нужно. Настоятель У девятого молебен служит, тоже приглашал. Не смогу я в монастырь ехать. Зятя пошлю. Не знаю, то ли выпил лишнего, эти дни у меня что-то в пояснице ломит. Прямо ходить не могу.

— Это, брат, у тебя от вина, — заключил Боцзюэ. — Вниз разлилось и бродит. Остерегаться надо.

— Попробуй остерегись! — улыбнулся Симэнь. — В такие праздники в любой дом зайди, без вина не отпустят.

— А нынче кто да кто из невесток пойдет? — спросил Боцзюэ.

— Старшая, Вторая, Третья и Пятая. Я дома остаюсь. Отдохнуть надо день-другой.

Во время их разговора явился Дайань с коробкой в руках.

— Посыльный от господина Хэ приглашения принес, — объяснил слуга. — Девятого на праздничный пир приглашают.

— Ну что ты скажешь! — воскликнул Симэнь. — Попробуй откажись, когда тебя зовут.

В коробке лежали три приглашения. Одно, красное, было адресовано

«Старшему коллеге досточтимому господину Сыцюаню»,

другое –

«Его милости почтенному господину У»

и третье –

«Почтенному господину Ину».

Все приглашения кончались следующей подписью:

«С нижайшим полоном от Хэ Юншоу».

— Посыльный не знает адресов, — продолжал Дайань. — Вот и принес все приглашения сюда. Он просит переслать их по назначению.

— Но что же это такое получается?! — воскликнул Боцзюэ, взглянув на адресованное ему приглашение. — Я же даже подарков не посылал, а он приглашает. Неловко так пойти.

— Я тебе дам что поднести, — успокоил его Симэнь. — А ты вели Ин Бао отнести, и все будет в порядке.

С этими словами Симэнь крикнул Ван Цзина.

— Ступай принеси два цяня серебра и платок, а на карточке напиши имя батюшки Ина, — наказал ему Симэнь и обернулся к Боцзюэ. — А ты приглашение возьми, чтобы слугу к тебе не посылать. Шурину я с Лайанем отправлю.

Немного погодя Ван Цзин внес подарки и протянул их Боцзюэ.

— Благодарю тебя брат! — сложив руки и кланяясь, говорил Боцзюэ. — Как же легко ты избавил меня от затруднений! Я тогда за тобой пораньше зайду. Вместе пойдем.

Боцзюэ откланялся и удалился.

В полдень У Юэнян и остальные жены, вырядившись по-праздничному, отправились на пир к жене квартального Юня. Юэнян восседала в большом паланкине, в трех паланкинах поменьше разместились остальные жены Симэня. Сзади на маленьких носилках сидела Хуэйюань, жена Лайцзюэ, при которой стояла корзина с нарядами. Четверо солдат окриками разгоняли с дороги зевак. Процессию сопровождали Циньтун, Чуньхун, Цитун и Лайань.