Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

• Название: Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
• Автор: Ланьлиньский насмешник
• Жанр: Древневосточная литература

Самый загадочный и скандально знаменитый из великих романов средневекового Китая, был написан в XVII веке.

Имя автора не сохранилось, известен только псевдоним — Ланьлинский Насмешник. Это первый китайский роман реалистического свойства, считавшийся настолько неприличным, что полная публикация его запрещена в Китае до сих пор.

В отличие от традиционных романов, где описывались мифологические или исторические события, «Цзинь, Пин, Мэй» рассказывается веселой жизни пройдохи-нувориша в окружении его четырех жен и многочисленных наложниц.

---

Дня через два ворота больше не запирали, опять возобновилась стройка и разбивка сада, стали понемногу выходить на улицу.

* * *

Однажды, проезжая верхом по Львиной, Дайань увидел у ворот Ли Пинъэр большую лавку лекарственных трав. Внутри сверкали ярко-красные шкафы и грудами лежали снадобья. Снаружи блестела лаковая вывеска, качались образцы товаров. Шла бойкая торговля.

— Госпожа Хуа наняла приказчика и открыла лавку лекарственных трав, — рассказывал Симэню, вернувшись домой, слуга.

Дайань и не подозревал о том, что Пинъэр взяла в мужья Цзян Чжушаня. И Симэнь не очень-то ему поверил.

Как-то, в середине седьмой луны, когда повеяло осенним ветерком и на землю пала прохладная роса, Симэнь ехал верхом по улице. Вдруг его окликнули Ин Боцзюэ и Се Сида. Симэнь спешился.

— Что это тебя, брат, давно не видно? — спросили его друзья. — Сколько раз к дому подходили, да глядим: ворота заперты, а стучаться не решались. Все ломали голову: что, мол, брат дома сидит? Ну как, женился? А нас и не позвал?

— Даже говорить не хочется, — начал Симэнь. — Сват у меня в неприятность попал. Пришлось за него хлопотать. А свадьбу я отложил.

— Вот оно что! — удивился Боцзюэ. — А мы и не знали, что беда стряслась. Но раз уж встретились, мы тебя, брат, так не отпустим. Приглашаем к У Иньэр тоску немного развеять, по чарочке пропустить.

И друзья без лишних слов потащили Симэня к певицам. Дайань с Пинъанем сзади вели коня.

Да,

Покинешь дом, тебе и счастья нет,
Тоскливо сердцу, к дому просится.
Вино, и алость щек, и звон монет —
Дурманящая разум троица.

Так, уведенный друзьями, Симэнь целый день провел в гостях у Иньэр. Его отпустили только под вечер, когда он был уже полупьян. Возвращаясь верхом, при въезде на Восточную улицу Симэнь повстречал куда-то торопившуюся тетушку Фэн.

— Далеко ли путь держишь? — спросил Симэнь, сдерживая коня.

— Из загородного монастыря иду, — отозвалась старуха. — В день поминовения всех усопших госпожа посылала.[318] По покойном муже панихиду заказывала.

— Хозяйка жива-здорова? — спросил захмелевший Симэнь. — На днях навестить ее собираюсь.

— Чего же теперь, сударь, о здоровье-то справляться?! Худо ли, хорошо ли, а свадьбу сыграли — кашу сварили, а едок и горшок прихватил.

— Уж не замуж ли она вышла? — Симэнь вздрогнул.

— Госпожа меня не раз к вам посылала, да я так и не смогла увидеть, головные украшения показать. Ворота были на запоре, а слуг просила, вы и внимания не обратили. Делать было нечего! Ну и нашла другого…

— Кого же?

Тетушка Фэн рассказала, как Ли Пинъэр средь ночи пугали лисы, как она заболела и чуть не умерла, как пригласила Цзян Чжушаня с Большой улицы и поправилась, а через некоторое время приняла врача в дом, и они стали мужем и женой, как потом Пинъэр дала Чжушаню триста лянов, и он открыл лавку лекарственных трав.

Не услышь такого Симэнь, все бы шло своим чередом, а тут он от негодования чуть с лошади не свалился.

— Какой ужас! — воскликнул он. — Выйди за другого, не было бы так обидно, но за этого коротышку-рогоносца! Да какой в нем прок?!

Симэнь ударил коня и помчался домой. Когда он спешился и вошел в парадные ворота, перед ним предстали Юэнян, Юйлоу, Цзиньлянь и его дочь, Симэнь Старшая. На залитом лунным светом дворе перед главной залой они, как ни в чем не бывало, играли в скакалки. Завидев хозяина, женщины спрятались. Не убежала только Пань Цзиньлянь. Она прислонилась к колонне и стала поправлять туфельку.

— Ишь раскричались, потаскухи! — заругался пьяный Симэнь. — От безделья через веревочку прыгать вздумали!

Симэнь подбежал к Цзиньлянь и, дав ей пинка, ушел в задние покои, но не к Юэнян, а в западный флигель. Пройдя в кабинет, приказал накрыть там постель. Он не успокоился и отругав слуг со служанками. Столпившись в стороне, испуганные жены не могли понять, что с ним случилось.

— Раз видишь, пьяный идет, надо было уйти, а то стоит улыбается, туфельку поправляет, — укоряла своенравную Цзиньлянь хозяйка. — Сама его разозлит, потом он на всех кидается.

— Ладно бы нас ругал, а то и Старшую потаскухой обзывает. Вот негодный! — возмущалась Юйлоу.

— В этом доме мне всегда больше всех достается, — сказала Цзиньлянь. — Все тут были, а пинком меня наградил. Вам-то чего беспокоиться.

— Да ты б ему посоветовала и меня пнуть ногой, — заметила с раздражением Юэнян. — Тогда бы всем досталось, не тебе одной. Знай же свое место, бесстыдница! Я молчу, а ты рта не закрываешь.

Видя, что Юэнян сердится, Цзиньлянь заговорила по-другому:

— Вы не поняли. Не о том я хотела сказать. Не знаю, говорю, что у него там вышло, а пришел на мне зло срывать. Глаза на меня вытаращил, извести, верно, хочет.

— Ну кто тебя заставляет его на зло-то наводить! — укоряла ее Юэнян. — Ты ж сама на кулаки напрашиваешься.

— А вы слугу допросите, — посоветовала Юйлоу. — И где он только успел напиться? Утром был в самом благодушном настроении, а воротился…

Вызвали Дайаня, и Юэнян учинила ему допрос.

— Правду говори, арестант проклятый, — обрушилась она на слугу, — не то бить велю. И Пинъаня заодно. Получите у меня по десятку палок каждый.

— Сжальтесь, сударыня! — взмолился Дайань. — Все расскажу как было. Хозяин с дядей Ином пошли навестить У Иньэр. Вышли от нее рано.

У Восточной улицы хозяин встретился с тетушкой Фэн. Она и сказала, что госпожа Хуа, мол, пождала-пождала да и нашла себе мужа — доктора Цзяна с Большой улицы. Это и вывело хозяина из себя.

— Выходит, бесстыжая распутница замуж вышла, а на нас надо зло срывать? — возмущалась Юэнян.

— Да никуда она не выходила, она к себе в дом мужа привела, — уточнил Дайань. — Денег ему выдала. Поглядели бы, какую они лавку лекарственных трав открыли! Я как-то хозяину сказал, да он не поверил.

— Сами посудите, — вставила Юйлоу, — давно ли муж умер? Траур снять не успела, а уж замуж. Как можно, а?

— В наше время не спрашивают, что можно, а чего нельзя, — заметила Юэнян. — Что она, первая, что ли такая? Мало ли нынче в трауре замуж выходят? Распутной только бы пить да спать с мужиком. Где уж там блюсти целомудрие!

Заметь, дорогой читатель! Слова эти задели за живое и Мэн Юйлоу, и Пань Цзиньлянь. Ведь обе они вышли замуж во второй раз и раньше, чем истек полагающийся срок траура. Смущенные, они удалились к себе, но не о том пойдет речь.

Да,

Хоть часто в жизни нам сопутствуют невзгоды,
Но редко мы о них с друзьями речь заводим.

Так Симэнь и проспал ту ночь во флигеле, а на другой день поставил зятя Чэнь Цзинцзи смотреть за разбивкой сада и вместе с Бэнь Дичуанем вести расчеты с мастерами. Лайчжао стал сторожем у главных ворот. Дочь хозяина, Симэнь Старшая, целыми днями просиживала в задних покоях. Только ночевать приходила к себе в передний флигель. Чэнь Цзинцзи весь день был занят стройкой и без приглашения входить в дом не решался. Даже еду ему выносили слуги. Так что жен Симэня он и в глаза не видал.

Однажды, когда Симэнь Цин отбыл на проводы судебного надзирателя тысяцкого Хэ Цзиня, Юэнян вспомнила про Чэнь Цзинцзи. Ей захотелось угостить зятя, который так старательно трудился и ни разу не удостоился внимания.

— Угостишь зятя, скажут, не в свои, мол, дела вмешивается, но мне перед ним неловко, — обратилась хозяйка к Юйлоу и Цзяоэр. — Ведь свой человек! С утра до ночи в труде и заботах, для нас же старается, а никто не поблагодарит за усердие. Как так можно!

— Вы хозяйка дома, сестрица, — заметила Юйлоу, — кому, как не вам об этом и побеспокоиться?

Юэнян распорядилась накрыть стол, поставить вина и закусок. В обед пригласили Чэнь Цзинцзи. Передав работу Бэнь Дичуаню, Цзинцзи направился в задние покои.

Низко поклонившись Юэнян, зять сел сбоку. Сяоюй принесла чай. Потом подали вино и закуски.

— Вы с таким усердием каждый день трудитесь, зятюшка, — обратилась к Цзинцзи хозяйка, — что мне давно хотелось пригласить вас посидеть с нами, но все никак не могла найти подходящего способа. И вот сегодня, когда отсутствует ваш батюшка, а мы ничем не заняты, я пригласила вас выпить чарку вина и выразить вам признательность за труды.

— Не извольте беспокоиться, матушка, — отвечал Цзинцзи. — Осчастливленный призрением батюшки с матушкой, я здесь и устали не знаю.

Юэнян поднесла зятю кубок вина, и он сел сбоку. Вскоре появились яства. Отведав их вместе с Цзинцзи, Юэнян велела Сяоюй пригласить к столу его жену.

— Госпожа вымоет руки и сейчас придет, — ответила горничная.

В спальне послышался стук костяшек домино.

— Там кто-то играет в домино? — спросил Цзинцзи.

— Ваша жена с горничной Юйсяо, — ответила Юэнян.