Андрей Ланьков - Северная Корея - вчера и сегодня

• Название: Северная Корея - вчера и сегодня
• Автор: Андрей Ланьков
• Жанр: Путешествия и география

---

Если говорить об обеспеченности пхеньянцев потребительскими товарами, то начинать, надо, безусловно, с часов, так как в нынешней Северной Корее часы - предмет очень престижный, в значительной степени это показатель респектабельности человека. Дело в том, что часы стоили дорого: обычные советские часы, в те времена доступные любому ленинградскому старшекласснику, в КНДР в магазине продавались ни много ни мало за 300 вон, то есть сумму, равную почти полугодовой средней зарплате корейского рабочего. Покупка часов - событие. Я хорошо помню молодую пару (видимо, мужа и жену), которые ехали в троллейбусе и везли с собой только что купленные в Первом универмаге часы. Они сияющими глазами смотрели то на часы, которые держал в руках муж, то друг на друга, поминутно переглядывались и радостно улыбались. У них был праздник, они купили часы!

Кроме советских часов, у некоторых есть японские или швейцарские, которые, разумеется, котируются куда выше. Забавно, что на швейцарских часах рядом с традиционным "Омега" красными буквами по-корейски написано "Ким Ир Сен". Разумеется, делают подобные изделия по специальному заказу Северной Кореи. Такие часы в магазине не купишь, их вручают в качестве награды или, как говорят в КНДР, "подарка Великого Вождя" передовикам производства и чиновникам.

В середине восьмидесятых большинство семей в Пхеньяне уже имело телевизоры. Телевизоры есть японского, советского, китайского или корейского производства (последние сделаны по японской или румынской лицензии). Импортные телевизоры зачастую украшены корейской надписью, так что, видимо, изготовляют их по специальному заказу КНДР. В магазине черно-белый телевизор стоил 700-900 вон, но только одних денег для покупки недостаточно, кроме них требовался еще и специальный ордер. Получить его можно на месте работы, но для этого сначала нужно провести несколько лет в ожидании своей очереди.

У самых обеспеченных были и магнитофоны, либо купленные в валютных магазинах или с рук на черном рынке, либо привезенные из-за границы. Даже в университете, где учились в основном дети элиты разных рангов, магнитофоны имели немногие, как говорили мне сами студенты - лишь около 10% всех учащихся. Еще менее доступны населению холодильники, которые были только у высших чиновников, да и то далеко не у всех. Конечно, холодильники красовались на витринах Первого универмага, но вот купить их можно только по ордерам, а получить ордер на покупку холодильника - дело чрезвычайно сложное. Кроме того, они довольно-таки дороги, простейший холодильник корейского производства стоил 300 вон, так что даже в Пхеньяне они были только у очень небольшой части населения, в лучшем случае - у каждой сотой семьи. Любопытно, что в 1980 г. делегаты VI съезда ТПК после съезда получили в "подарок от Великого Вождя" огромные, ультрасовременные холодильники, на которых крупными буквами по-корейски было написано "Пэктусан". Правда, более зоркие и наблюдательные увидели в укромном месте другую надпись - "made in Japan", но ценность подарка от этого только увеличилась.

Вообще-то в Северной Корее постоянно приходится сталкиваться с подобными мистификациями, когда на иностранное изделие наклеивается корейская этикетка. Часто это явно делается изготовителем (может, за определенную мзду от заказчика, то есть Кореи), но иногда возникало подозрение, что подобная подмена - результат корейской самодеятельности. Как бы то ни было, но весьма забавно было увидеть в Мехянсане в гостинице, сверхсовременный по виду телефон с корейской надписью "Тэдонган", а, перевернув его, прочесть "Hitachi". полях. Однажды знакомые болгаре жаловались мне, что с компьютеров, которые Северная Корея закупила в Болгарии, немедленно по получении сняли все таблички, которые указывали на то, где они были сделаны. С этим несколько поспешили, так как компьютеры с отодранными табличками увидели болгарские инженеры, которые приехали в Корею их налаживать.

И, наконец, немного о жизни тех немногочисленных иностранцев, которые волею судьбы или начальства оказались в самом закрытом обществе мира. Эта жизнь представляет собой некоторый интерес, и, наверное, заслуживает того, чтобы уделить ей десяток-другой строк.

Иностранцев в Пхеньяне немного, так что они привлекали всеобщее внимание, а в окраинных районах города прямо-таки производмлм сенсацию. Взрослые оглядывались на них, дети помладше бежали за ними целыми толпами, радостно вопя: "Дядя-иностранец, дядя-иностранец!", а дети постарше почти никогда не забывали снять шапку и, поклонившись, поздороваться. Постоянно уступали иностранцам место в метро, в транспорте. Вместе с тем, корейцы избегали разговаривать с иностранцами, в особенности днем и в общественных местах - видимо, это небезопасно. Вплоть до начала 80-х гг. прохожие часто даже не отвечали на вопросы иностранцев и порою одно обращение иностранца к корейцу на улице вынуждало последнего, пробормотав: "Извините", обратиться в бегство. Впоследствии положение изменилось к лучшему. По вечерам и в малолюдных местах пхеньянцы стали даже сами заговаривать с иностранцами.

Сколько всего иностранцев было в Пхеньяне в 1984-1985 гг.? Не берусь оценивать их число, но думаю, что вряд ли в этой стране с ее двадцатимиллионным населением жило или находилось более полутора тысяч иностранных граждан (включая туристов). Действительно, в Корее около 20 посольств, по большей части с небольшим штатом в 5-10 человек (с женами и детьми - человек по 20-30 в каждом), кроме того - около сотни иностранных специалистов и членов их семей, да пара сотен студентов. Кроме того, летом в стране обычно находилось 2-3 группы советских туристов, группы японских корейцев и представителей всяческих обществ по изучению идей чучхе, а также несколько мелких делегаций.

Большинство постоянно живущих в Корее иностранцев - это дипломаты и сотрудники различных посольств и представительств. Надо сказать, что посольств в Пхеньяне было немного, ибо большинство стран, у которых есть дипломатические отношения с КНДР, обычно назначало по совместительству послами в Корею своих послов в КНР. Около 1980 г. в Восточном Пхеньяне был построен посольский квартал, где разместились большинство посольств и представительств. На западном берегу Тэдонгана осталось лишь несколько самых больших посольств, персоналу которых не хотелось расставаться с обжитыми местами. Там, вдоль проспекта Сынни (в недавнем прошлом - проспекта Сталина) расположились два крупнейших посольства: китайское - у перекрестка с улицей Пипха и советское - у театра Мансудэ, а также посольства поменьше - чешское и румынское.

Вообще, говоря о положении иностранца в Корее, надо учесть беспрецедентную отрезанность его от нормальной корейской жизни. Мне не раз приходилось убеждаться, что даже те, кто, казалось бы, имеет некоторое представление о северокорейских делах, все-таки серьезно недооценивают степень этой изоляции. Иностранец в КНДР ныне не имел права без сопровождающего-корейца и специального разрешения посещать многие учреждения, порою даже самые безобидные, вроде кинотеатров и большинства музеев, ему никогда не удавалось спокойно поговорить с корейцем, если тот не входил в число людей, работающих с иностранцами и должным образом проверенных и проинструктированных "компетентными органами", на улице он мог, самое большее, спросить дорогу и, изредка, переброситься парой слов о погоде. Ни о каких неформальных контактах, неофициальных встречах с корейцами не могло идти и речи. Откровенный разговор с иностранцем может стоить жизни, и это хорошо знал каждый житель Пхеньяна.

Студенты-иностранцы (в университете имени Ким Ир Сена их было около 20) жили в отдельном общежитии, и их контакты с корейскими студентами тоже были сведены к минимуму. В частности, иностранцы занимались в своих группах, сформированных строго по национальному принципу. Студенты из одной страны учились вместе даже в том случае, если уровень их подготовки был разным. Совместное с северокорейскими студентами посещение лекций было запрещено. Как ни парадоксально, но не могли мы даже пользоваться библиотечным каталогом (иностранцев просто не пускали в помещение, где он находился), а книги по указанной нами тематике подбирались самими корейцами. Правда, в общежитии в каждой комнате студент-иностранец жил вместе со студентом-корейцем (разумеется, отобранным и тщательно проверенным). С точки зрения языковой практики это было весьма полезно, хотя в действительности северокорейские власти преследовали совсем иные цели. Теоретически наши соседи должны были, во-первых, вести среди нас пропаганду идей чучхе (этого не делал никто), а, во-вторых, доносить о наших словах и делах по начальству. Каждый вечер в 18:30 специально прикрепленный к общежитию сотрудник службы безопасности собирал всех студентов для отчета. Впрочем, несмотря на то обстоятельство, что наши соседи должны были шпионить за нами, многие из них оказались умными и интересными людьми, вдобавок, часто относящимися к режиму с неожиданным критицизмом.