Алексей Ланкин - Лопатка

• Название: Лопатка
• Автор: Алексей Ланкин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Кригер покривил губы в своей обычной полупрезрительной, полуснисходительной усмешке:

Свой пыльный мешок засунь себе... Как понял? Прием.

Центральный одобрительно крякнул:

Во, так-то лучше. Прогноз на завтра неважный, паря. А тебе снабженца принимать. Так что готовься.

Повесив микрофон на проволочный крючок, Кригер поднялся от рации. Губы его сжимались уже не презрительно, а болезненно. Как будто разговор - да какой разговор, две фразы! - о котором любой другой на его месте тут же бы и забыл, заставил его душевно и даже телесно страдать.

- Волк позорный, - прохрипел Кригер вслух. - Волчара. Думаешь, со мной можно так шутить. Посмотрим... Жизнь большая.

День Кригера прошел нервно. Делая положенные четырехчасовые записи в журнале дежурств, разогревая себе макароны и даже отлучаясь противу инструкции в лес за хворостом, Кригер то и дело поглядывал на часы. В двадцать ноль-ноль он снова сидел перед рацией с наушниками на голове и микрофоном в руках, упорно повторяя свой позывной, но на сей раз вместо хрипловатого баска в наушниках стаей ведьм хохотали помехи. Ёрзая и корчась, как от боли, Кригер все продолжал свой монотонный вызов, пока помеха, наконец, не пропала и в эфире не остался только один скрипучий голос ведьмы не ведьмы, а древнего ведьмака:

- Ну, чего разорался? Одиннадцатый - Центральному. Вас слышу. Приём.

Кригер перевел дух:

- Позвольте, уважаемый...

- Иван Трофимычем кличут. Можно просто Трофимыч.

- Да, Иван Трофимович. Где же сменщик-то твой, который с утра на связи был?

- А тебе что за дело? Ушёл он. Его Федя зовут. Фёдор Ильич для тебя ты-то, поди, молодой? В девятнадцать, как положено, сменился, и ушёл.

- А-а... - Кригер помолчал, как бы собираясь с мыслями.

- А-а, - передразнил его Иван Трофимович. - Два! Ты докладывать будешь али как?

На следующий день пришло судно-снабженец, не имевшее названия, а только бортовой номер - Б-212". Как и предупреждал Фёдор Ильич, погода опять испортилась, и волна даже в бухте поднялась такая, что капитан снабженца не рискнул подойти к пирсу, боясь его повредить. Снабженец бросил якорь кабельтовых в двух от берега и закачался на тяжелой серой волне. Собственный кран судна спустил на воду надувную шлюпку типа Зодиак, выставил ей на палубу несколько бочек и какие-то ящики - взвыл подвесной мотор, и, моргнуть не успеть, Зодиак уткнулся заостренным носом в гальку пляжа.

Командовал на шлюпке парень одних лет с Кригером, но потрепанный лицом, белобрысый и худощавый.

- Старпом. Саша, - представился он сторожу.

В старпоме чувствовался бывалый моряк - и в то же время глаза его, белесые словно от вечной морской соли, смотрели без уверенности. Он всё время засматривал в лицо собеседнику, точно пытаясь угадать, как себя с ним вести. От него пахло спиртным.

Сторож пожал старпому руку, причем тот сморщился, и, называя себя, улыбнулся - вернее, растянул губы. Когда бочки и ящики общими усилиями были перевалены на берег, он достал из кармана ведомость и прочитал:

- Так. Топливо дизельное марки ДТ. Две тысячи шестьсот литров. Если в бочках действительно соляр, то я здесь вижу только шестьсот.

- Шестьсот, шестьсот, - торопливо подтвердил старпом, переводя дух. Капитан принял решение: одну партию груза снять Зодиаком и уходить. Прогноз плохой. И так много времени теряем.

- Значит, прогноз.

- Штормовое, - уточнил старпом.

- Ну, хоть и штормовое. А ко мне завтра старатели приедут - что я им скажу?

- Так и скажи, так и скажи, - частил старпом. - Погода. Форс-мажор, можно сказать. Ты вот прикинь: по пирсу и по дорожке эту бочку за милую бы душу прокатили, а теперь сколько проуродуемся, пока ее в лоб по берегу?

Кригер внимательно посмотрел на старпома и сказал вроде как ни к селу, ни к городу:

- А ты, Саша, не всю жизнь на Двести двенадцатом ходил...

Саша почему-то смутился:

- Не всю... Я и на контейнеровозах старпомом, а до этого вторым на пассажире...

- Вниз потихонечку катишься, - отметил сторож, и в голосе его прозвучало удовлетворение. Точно он доволен был тем, что старпом катится вниз.

Саша побито молчал.

- Ну, то дело не мое. Мое дело - принять груз согласно накладной. А с вас - письменное подтверждение за подписью капитана о том, что решение производить выгрузку частично было принято лично им. И судовая печать.

- Будет, будет подтверждение, - закивал Саша и, нагнувшись, поднял за ручки тяжелый аккумулятор. Моряки покатили по пляжу двухсотлитровые бочки. Кригер пошел следом налегке.

На объекте он отпер склад, указал взмокшим матросам, куда ставить бочки и ящики: сюда и сюда.

- Ни хрена, сам поставишь, - злобно бросил один из матросов - темнолицый долговязый усач.

Кригер молча подошел к нему вплотную, сделал рукою движение вниз - матрос отшатнулся, как от удара. Обессмыслившимися глазами уставился на руку Кригера, в которой неизвестно откуда появилась монтировка.

- Ссышь, когда страшно? - ухмыльнулся Кригер. - А ты не бойся. Это не оружие, а игрушка.

Он поднял руку - монтировка скользнула обратно в рукав - и обратился к старпому:

- Саша, смотри сюда. Груз вы должны раскантовать и выставить согласно моим... согласно моих указаний. Пока всё не будет стоять по местам, я вам никаких накладных не подпишу.

Саша оглянулся на матроса - тот не шевельнулся. На лице его была написана оскорбленная невинность. Старпом скрипнул зубами и стал расставлять бочки один.

Когда всё было готово, он, отирая пот со лба, протянул сторожу бумаги:

- Накладная и наряд. Подпиши тут и тут.

Кригер покачал головою.

- Ты забыл? Подтверждение капитана с его подписью и судовой печатью. Мне недостачу покрывать желания нет. Моя-то зарплата поменьше твоей.

- Ты мою зарплату не считал.

- И не собираюсь. Словом, ты меня понял, Сашенька?

Саша поглядел на сторожа с плохо скрытой ненавистью, но - делать нечего зашагал к шлюпке. Пока Зодиак бился о волну, летя к снабженцу, пока прыгал у его борта, пока возвращался назад - Кригер стоял у ворот объекта, скрестив на груди руки, и ухмылка по его лицу бродила даже мечтательная.

Вечером, когда он щипал топором лучину, рация ожила голосом старпома:

Одиннадцатый - Двести двенадцатому...

Кригер неторопливо подошел к рации, ответил.

Старпом говорил хрипло и сбивчиво:

Не можем с Центральным связаться. Позови его, передай, что у нас главный двигатель по правому борту стоит. Не знаю, как на одной машине по этой волне... Если б не твоё подтверждение, проскочили бы еще потиху.

Вас понял. А на контейнеровозах- то было поприятнее, а, Александр?

Глава вторая.

Кригер мечтает и вспоминает

Долго не мог заснуть. Сначала в сторожке было жарко и душно от печки, сжёгшей весь кислород. Но печка быстро остыла, и сквозь фанерные стены потек сентябрьский холод.

Я лежал на топчанчике вначале раздевшись, потом укрывшись байковым нечистым, местами протертым до свечения одеялом. Потом набросил поверх одеяла и ватник. Вставать и подтапливать печку не хотелось.

Я думал.

О своем разводящем, ничтожном Игоре Марьяновиче. О старшем помощнике со снабженца, пьяненьком и жалком Саше. Но больше всего - о диспетчере с Центрального поста.

Я отчетливо видел перед собою его лицо. У меня от природы живое воображение, а эстетически напряженная жизнь развила его до чрезвычайной степени. Стоит мне мельком подумать о человеке, даже никогда мною не виденном, и он как живой встаёт передо мною, со своими особенностями мимики и пластики, со своими обертонами голоса и со своими деталями одежды.

Фёдор, как он увиделся мне, был лет сорока, из тех, про кого говорят: пожил на своём веку. Плотная, но не грузная фигура. Быстрые и уверенные движения. И - маленькие глаза, как два клыка. Волк.

Он не чета отребью вроде старпома Саши или мелкому фату вроде моего разводящего. В нём сила, которой я не могу не чувствовать и которую я уже начинаю ненавидеть. Он убийца.

Теперь я не сомневаюсь в том, что ему приходилось убивать людей. Я только пытаюсь решить для себя: как он их убивал? Наслаждался ли подолгу мучениями жертвы? Или приканчивал её мгновенно, не тратя времени и сил сверх необходимого и в следующую минуту забывая о сделанном?

Я склоняюсь к последнему. Люди с такими глазами слишком грубы для утонченных наслаждений. По звериной своей повадке они расправляются с себе подобными, лишь когда вынуждают обстоятельства. Стоны и вопли умирающих не вызывают в них сладострастных содроганий, но и не будят жалости.

Я представляю себе Фёдора в детстве.

Пробую вообразить, как мама гладит его по пушистой головке, как заглядывает в его немного удивленные, как у всех детей, глаза. У меня ничего не получается. Я ясно вижу и усталую маму, и забавного малыша - но я знаю, что этот ясный мальчик не мой диспетчер, а женщина - не его мать.

Я продвигаюсь в моих мысленных исследованиях немного дальше и понимаю, что Федя совсем не знал родителей. Он рос круглым сиротой и воспитывался в детском доме, но, в отличие от других сирот, нисколько не отставал от ухоженных домашних детей ни умственно, ни физически. Цепкостью же, хитростью и безжалостностью он превосходил не только их, но и товарищей своих по приюту. Он был из тех воспитанников, которых побаиваются и вор-директор, и садист-воспитатель, и даже сам заведующий столовой.