Нина Ламберт - Превращение Розы

• Название: Превращение Розы
• Автор: Нина Ламберт
• Жанр: Современные любовные романы

Третий роман Нины Ламберт — жизненная история о сильной и независимой героине. Талантливая женщина Роза Ферфакс записалась на семинар по живописи, где на нее обратил внимание эксцентричный художник Алек Рассел. Он пригласил Розу во Францию, чтобы подготовить ее к поступлению в художественную школу. Роза с радостью приняла приглашение — однако она совершенно оказалась не готовой к последствиям, какие на нее обрушились после ее жизни в доме Алека.

---

Один раз, в перерыве между ласками, Алек, наконец, шепнул ей запоздалое обвинение:

— Ты держалась до последнего, правда, Роза?

Она же, поправляя его, ответила:

— Я держалась ради тебя. Понимаешь, я помнила твой совет.

В этот момент она ближе всего подошла к своему признанию, что любит его. И лишь когда он заснул, положив голову ей на грудь, она немо, одними губами, произносила слова любви вновь и вновь.

Поскольку несмотря на все нежные слова Алека, на те восхитительные, сокровенные похвалы, которые он шептал ей и которые звучали в ее ушах чудесной музыкой, он не осмеливался произнести три самых волшебных слова, которые увенчали бы ее блаженство. Она отказывалась огорчаться из-за этого, слишком поглощенная тем, что давала сама; ей ничего не нужно было от него. Она начинала чувствовать упоительную власть, какую женщина может иметь над мужчиной. А еще у нее кружилась голова от сознания того, что, сколько бы женщин ни знал Алек до нее, она нравилась ему на свой, особый манер. Он не оставил в ней никаких сомнений насчет этого.

Только к вечеру они вспомнили о том, что пора соединить тело и душу воедино, и нашли время, чтобы поговорить внятно. Алек осторожно вытащил Розу из ее утомленной дремоты.

— По-моему, нам пора что-нибудь поесть, — распорядился он. — Я должен подкрепить свои силы. И ты тоже, — добавил он со значением, — если, конечно, ты не станешь настаивать на аперитивчике.

Роза запросила пощады.

— Я абсолютно умираю с голоду, — сообщила она ему лукаво, — только я была слишком деликатной, чтобы сказать тебе об этом.

— Пожалуй, я заставлю тебя голодать до полного подчинения, — пригрозил он, опрокидывая ее на постель.

— Ты всегда такой жадный? — захихикала Роза, сопротивляясь.

— Не нужно недооценивать меня, — пригрозил он ей. — Я пока еще не в форме. А если я сейчас полуживой, то виновата в этом только ты. И где только столь маленькая, сладкая девственница, как ты, могла научиться таким фокусам в постели?

Роза вспыхнула при этом упоминании ее забвения всех запретов.

— Ведь ты же сказал, что я всегда полна неожиданностей, — нашлась она, ускользая из его рук.

— А я и не говорил, что удивлен, — улыбнулся Алек. — Я всегда знал, что ты динамит.

Чтобы дать возможность упрямым горничным убраться в номере, они не стали обедать в отеле и отправились и соседний ресторанчик, где умяли невероятное количество гамбургеров со всякой всячиной в свой поздний ланч.

— Ты счастлива, Роза? — вдруг спросил ее Алек.

Счастлива ли? Она заколебалась, боясь искушать судьбу. Ведь счастье похоже на канат — ты идешь по нему, пока не посмотришь вниз.

— Вот еще бы таких блинов с кленовым сиропом, и я приду в совершенный экстаз, — заверила она его.

Однако Алек был настроен серьезно. Он выждал с минуту, сделал глубокий вдох и выдох, сжал ее руки в своих и начал:

— Роза, я очень ловко ухитрился переложить основную долю вины на тебя. Что нечестно с моей стороны, потому что весь этот год я страдал как черт из-за своего собственного проклятого идиотизма.

После того как ты вернулась в Англию, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что не нужно было отпускать тебя совсем. Для собственного оправдания я использовал всяческие высокопарные отговорки: заботу о твоем будущем как художницы, моральную ответственность за твое благополучие, уверенность, что твои интересы я ставлю выше своих. Но истинной причиной того, что я отправил тебя прочь, была моя трусость. Я не мог примириться с мыслью, что буду зависеть от другого человека. Ты стала угрозой для моей самодостаточности, и чем дольше ты оставалась у меня, тем больше я боялся. Хотя тогда и не признавался себе в этом. О нет, я вполне владел ситуацией. По крайней мере, так думал.

После твоего отъезда я пришел в ужас, оттого что почувствовал себя обделенным. Я словно потерял какую-то важную часть тела, руку или ногу. Меня мучили фантомные боли, будто ты рядом со мной, а я просто не могу к тебе прикоснуться. Я перепробовал все — работу, путешествия, других женщин — я сопротивлялся как одержимый. Понимаешь, я не мог признаться сам себе, что же действительно со мной случилось.

Роза смотрела, завороженная, как лицо Алека теряет свое обычное выражение воли и силы. На нее это признание подействовало словно нежнейшая ласка. Она нежилась, едва осмеливаясь перевести дух из опасения прервать его рассказ. Внезапно он бросил на нее испытующий взгляд. Роза поглядела в ответ, но помогать ему не стала.

— И когда я, наконец, получил известие от Поллока, что у тебя воспаление легких, Бог да простит меня, но я обрадовался. Обрадовался оттого, что мне, при моей трусости, оно давало повод, которого я отчаянно жаждал, чтобы увидеть тебя снова. «Пусть только с ней все будет в порядке, — молился я, — и пусть она никогда больше не расстанется со мной».

Когда я обнаружил, что мою территорию занял другой мужчина — пардон за грубость, но именно так я это тогда почувствовал, я не был намерен сдаваться без борьбы. Что бы он из себя ни представлял, я был готов к отчаянному поединку любыми, даже грязными, средствами, и меня не интересовало, во что это обойдется нам всем. Я ругал себя в миллионный раз, что не стал заниматься с тобой любовью в тот вечер в Париже. Я ревновал как черт, что он владел тобой, как я предполагал, а мне не удалось. И как только ты смогла заставить меня страдать так сильно, Роза? Хотя, Бог свидетель, я заслужил это.

Алек заколебался. Этот монолог явно причинил ему сильные муки.

— Когда я встретил Найджела и увидел вас вместе, я едва не сошел с ума. И не вскакивай на его защиту — я искренне рад за свою кузину Аймоджин, лучшего выбора она просто не могла сделать, и он станет ей превосходным супругом. Но когда я думал о Розе, о моей Розе, которая отдаст тело, но не душу… Я не мог и слышать об этом. Я вознамерился разрушить ваш союз, чего бы это мне ни стоило. Я знал, что внутри тебя тикает бомба с часовым механизмом, Роза. Я решил запалить фитиль и взорвать весь этот проклятый фарс.

Затем, когда ты сообщила мне, что в тебе ребенок от Найджела, это походило на пощечину. Тут уж я ничего не мог поделать, чтобы предотвратить этот самый брак. У меня не оставалось ничего иного, как признать свое поражение. Ты была уже привязана к нему таким образом, который делал все мои замыслы смешными и бесполезными. Боже, как я хотел, чтобы этот ребенок был моим!

Роза всхлипнула от весомости этого замечания.

«Пожалуйста, скажи, что ты любишь меня, — молча молила она. — Не нуждаешься, не хочешь, а любишь. Пожалуйста».

— Какое-то время после этого я тебя ненавидел. Впрочем, не так сильно, как ненавидел себя. Мне нужно было убрать тебя, вычистить тебя из своего сознания. И я отправился, как тебе известно, на Дальний Восток — Малайзия, Тайланд, Япония, Филиппины. Я бросился в работу. Все, что я ни рисовал, было полно горечи и мести. К своему стыду я обидел несколько ни о чем не подозревавших женщин, стараясь отомстить тебе за себя. И когда, наконец, я устал от этой оргии самоупоенности и самобичевания, я вернулся назад в Бретань, чтобы постараться снова склеить разбитое. — Его рот расслабился в усмешке.

Старый добрый дядя Чарлз. Я никогда еще не радовался так его весточке, с тех дней, когда он обычно присылал мне по почте приглашения. Узнать, что ты не вышла замуж за Найджела, было для меня равнозначным обретению Святого Грааля. И с этого времени я не выпускал тебя из виду. Однако я выжидал, боясь все испортить. Я дожидался подходящего момента.

Он поднес ее руки к своему лицу и задержал их возле губ.

— Ты простишь меня, Роза?

Она собрала каждую унцию храбрости, которая была у нее.

— Ты ведь знаешь, что невежливо, — проговорила она мягко, — ждать от леди, чтобы она сказала это первой. — И после этого новая, зрелая, опытная Роза залилась невероятным, красным цветом.

Алек медленно улыбнулся со смесью облегчения и жестокости.

— Ты невозможная женщина, — рассердился он. — Я целых десять минут унижался, посыпал голову пеплом, практически целовал твои ноги — что на самом деле восхитительно в буквальном смысле — а все, что мне на самом-то деле требовалось сказать, так это…

Роза выжидающе глядела на него.

— Я вот что подумал, Роза, — с насмешкой сказал он. — А не лучше ли будет, если мы скажем это вместе, одновременно? Тогда никому из нас не придется беспокоиться, что он произнес это первым. А поскольку я вообще-то ни разу не говорил этих слов прежде — и, надеюсь, что ты тоже, — то мне требуется помощь. Считаю до трех, хорошо? Раз, два, три…

— Я люблю тебя, — сказала Роза. И Алек. Вероятно, им понравилось, как это прозвучало, потому что они неустанно повторяли эти прелестные слова всю дорогу, пока возвращались в отель.

Когда они вернулись, Алек снова стал задумчивым. Вместо того, чтобы бросить ее снова в постель, как она ожидала, он присел и похлопал рукой рядом с собой. Роза прильнула к нему. В туманной дымке, она жила лишь этими минутами.