Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

• Название: Беспечные ездоки, бешеные быки
• Автор: Питер Бискинд
• Издательство: АСТ, Харвест
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-044733-6, 978-985-16-2169-5

В 1969 году малобюджетный байкерский фильм «Беспечный ездок» потряс Голливуд невероятным прокатным успехом и возвестил о начале новой эры. Это было время, когда молодые и талантливые режиссеры Скорсезе, Коппола и Спилберг вместе с новым поколением актеров, среди которых Де Ниро, Пачино и Николсон, стали влиятельными фигурами в кинематографе и создали современную киноклассику. Основанная на сотнях интервью самих режиссеров, продюсеров, звездных актеров, их агентов, сценаристов, руководителей студий, жен и экс-жен, эта книга — исчерпывающий и откровенный рассказ о последнем «золотом веке» Голливуда.

---

Исключая возможные «непонятки» со стороны Лэдда в будущем, Лукас сразу провёл «карательную экспедицию» и получил контракт на производство продолжения «Звёздных войн» под названием «Империя наносит ответный удар». Однако заветной мечтой, которая как эстафетная палочка перешла к нему от Копполы, попрежнему оставалась финансовая независимость от студий. Лукас сам решил финансировать «Империю», а кроме того, добился 50-ти, а потом и беспрецедентных 77% от прибыли картины после достижения определённой пороговой суммы сборов. Ему принадлежали негатив, нрава на телевизионную версию и все товары, связанные с картиной. Он не отказывал себе в удовольствии подколоть студию: «Я с самого начала показал, кто в доме хозяин, и теперь имею полное право диктовать свои условия».

«Звёздные войны» развили идею, заложенную автором «Челюстей», о том, что дети и подростки готовы смотреть кино без известных актёров — оказывается, исключительно успешный фильм можно снять и по оригинальному сценарию. Картина разбудила в хозяевах студий дремавшие до времени навыки торговцев, наглядно показав, что книги, футболки и модели-игрушки — это тоже источник солидной прибыли. Сама по себе выгодная торговля брэндом «Звёздных войн» не только способствовала продвижению фильма на рынок, что не удивительно, но и стала самостоятельным предприятием, принесшим больше 3 миллиардов долларов на лицензионных сборах, как это вышло при повторном выпуске в прокат трилогии «Звёздных войн» в 1997 году. Рос и соблазн заменять сложных киногероев простыми персонажами, которых легче трансформировать в игрушки.

Дав ощутимый толчок кинорынку и торговле сопутствующими товарами, «Звёздные войны» оказали заметное влияние и на культуру страны. Несомненно, общество выиграло от курса администрации Картера на сокращение расходов, да и вектор настроения людей после окончания войны во Вьетнаме заметно сместился к центру. И Лукас первым сумел уловить перемены — люди устали от «бури и натиска» 60-х годов, им надоело быть актёрами на подмостках истории, пусть поначалу это и щекотало нервы. Как говаривали интеллектуалы: «Активисты 60-х ушли на клумбы, заделавшись садоводами». В своём обширном обзоре-эссе «Боязнь кино» Кэйл согласилась с наблюдениями Лукаса, сделав, правда, из них иные выводы. Отметив неприятие зрителем сцен насилия, она писала, что люди устали от фильмов, «где сюжет сводится к автокатастрофам, убийствам и извращениям всех мастей. Взыскательный зритель теперь ищет умиротворения в изящном искусстве, в кино в рамках дозволенного и не восторгается, как прежде, тем, что мы именуем политическим театром. Мы словно обретаем новый культурный пуританизм — в кинотеатр идут с надеждой увидеть нечто приятное и жизнеутверждающее, а газеты пестрят ехидными замечаниями по поводу будущего грандиозного фильма Копполы…» В общем, все считали, что с художественной точки зрения прекраснее, чем «Звёздные войны», фильма быть не может — картина возрождала жанр семейного кино.

Перед блокбастерами стояла задача понравиться всем и сразу. И «Звёздные войны», наряду с «Крёстным отцом», «Изгоняющим дьявола» и «Челюстями», с ней прекрасно справились, обращаясь одновременно как к левым, так и к правым, зачастую мешая в кучу противоречащие друг другу идеи. В роли адресата выступало и поколение «бума рождаемости», на которое пришлись годы войны во Вьетнаме, и следующее за ним, представителям которого война казалась уже событием за дымкой истории. Сказочный зачин — «В некоторой далёкой галактике…» — никого не вводил в заблуждение — вьетнамские аллюзии картины Лукаса вполне очевидны. Человек по натуре консервативный — предусмотрительный в действиях, не употребляющий наркотики, а, главное, аполитичный, — Лукас с его врождённым неприятием диктата и вечными стычками с руководством студий, естественным образом попадал в категорию «птенцов контркультуры», Карлоса Кастанеды и Тома Хейдена [154]. Если вслед за режиссёром допустить, что его Император — это Никсон, то вся трилогия, пусть и с определённой долей условности, представляется аллегорией беспокойного десятилетия, на протяжении которого он формировался как профессионал. Тогда огромная могущественная Империя не что иное, как Соединённые Штаты (конкретнее — Голливуд), а повстанцы в лохмотьях и непонятным оружием в руках — вьетконговцы (молодёжь «нового» Голливуда). Едва намеченная в «Звёздных войнах» тема получила развитие в ленте «Возвращение Джедая». Здесь, скрывающиеся в лесах маленькие, пушистые иуоки, партизаны, с камнями и палками противостоят вооружённым до зубов воинам Империи — чем не кинематографическая иллюстрация лозунга 60-х годов «Человек сильнее техники».

Между тем оригинальные луддиты «Звёздных войн» довольно органично выглядят в холодном, вылизанном до тошноты мире хай-тека, в стилистике которого, в общем-то, и выдержан фильм. Как справедливо заметил Милиус: ««Звёздные войны» отправили на свалку последние атрибуты контркультуры, вернув нашим детям утраченный было вкус к передовым технологиям».

Более того, в отличие от маститых Олтмена, Пенна, Скорсезе или Хоппера, хоронивших кинематографические жанры, Лукас вкупе со Спилбергом, объединяя на экране потрясающие по силе воздействия спецэффекты, введённые в оборот ещё Кубриком, с простотой сериалов 30-х годов, возрождал их.

Режиссёр понимал, что принятие зрителем жанрового деления и других условностей кинематографа определяется готовностью общества жить по правилам, утраченным за 60-е годы. Лукас просто воссоздавал и утверждал справедливость простых истин и ценностей. Своим манихейским нравственным фундаментализмом, проводя чёткую грань между чёрным и белым, «Звёздные войны» вернули былую прелесть таким понятий, как героизм и индивидуализм. После пятилетки засилья характерного и проблемного кинематографа с несчастливым концом, рваным повествованием, обязательными реминисценциями и психоделическими вставками, Лукас утверждал право на существование прямого, без подтекста, киноязыка, на котором общаются герои только двух противоборствующих сторон, причём у положительных и приключения оканчиваются счастливо. Лэдд заметил по этому поводу, что Лукас «напомнил людям, что незазорно искренне переживать за судьбу героя, живо реагировать, аплодировать, а где-то и покричать». На съёмках Лукас настаивал, чтобы актёры произносили даже самые невероятные диалоги, что называется, в лоб, без гримас и ёрничества. «Моё поколение вернуло в жизнь толику невинности… Знаете, циником быть легко. Трудно по старинке оставаться сентиментальным», — резюмирует Милиус.

Правда, изюминкой «Звёздных войн» оказалось всё же не возвращение на экран простого рассказа. Хотя события и чередовались, как нанизанные одна на другую бусинки незамысловатого украшения, главными здесь были именно бусинки-эпизоды, а не скрепляющая их сюжетная нить. «Я приверженец чистого кино, — говорит Лукас. — Текст, диалоги не так важны для меня. Потому что я, скорее, режиссёр видеоряда и мне гораздо интереснее передавать на экране чувства, а не идеи».

Младше Копполы всего на 6 — 7 лет, Лукас и Спилберг по сравнению с ним казались людьми из другой галактики. Коппола, с детства впитавший дух Нью-Йорка, привнёс в Голливуд 70-х всё присущее «городу умников» [155]. Лукас же со Спилбергом, как и положено провинциалам да обитателям предместий крупных городов, в попытке отвоевать и подмять под себя Голливуд насаждали соответствующие порядки. Отличало режиссёров и ещё кое-что, впрочем, возможно, имевшее решающее значение. Коппола рос в мире литературных героев, разбирался в драме и романистике и, помогая Лукасу с «ТНХ», настойчиво советовал пользоваться сюжетами классиков, например, Шекспира, что сам с блеском продемонстрировал в «Крёстном отце», а позже в «Апокалипсисе», удачно интерпретировав роман Джозефа Конрада. Коллеги же почти не обращали внимания на литературные тропы предшественников. «Я обожаю рассказывать графически, а не репликами, — объясняет свою позицию Лукас. — Слова хороши в театре, но не в кино».

Заслуга Лукаса в том, что для постановки типично американской халтуры он сумел применить мастерский монтаж Эйзенштейна и технический авангардизм Брюса Коннера, правда, лишив метод первого марксистского идеологического флёра, а второго — едкой иронии. «Звёздные войны» открыли миру кино эпизода и образа, чувственных раздражителей, которые всё больше отдалялись от канвы повествования. Именно поэтому персонажи и ситуации так быстро перекочевали в видеоигры. Если хотите, картина осуществила гигантский скачок в 80-е и 90-е годы — эру музыкального видео (где отсутствует текст как таковой) и видеомагнитофонов, позволивших пользователю в режиме ускоренного просмотра вообще не обращать внимания на диалоги.

Когда всё уже было сказано и показано, Лукас со Спилбергом вернули зрителя, уже ставшего было гурманом на блюдах утончённой диеты европейской «новой волны» и «нового» Голливуда, в мир простых истин «Золотого века» кинематографа, царивший до 60-х годов XX столетия. Тот мир, что Лукас запечатлел в «Американских граффити». Словно очутившись в Зазеркалье, режиссёры стали снимать фильмы-противоположности работам сверстников. Как верно первой подметила Кэйл, они сначала низвели зрителя до уровня ребёнка, а затем подавили его органы чувств мощным звуком и зрелищем, чтобы не осталось места ни иронии, ни критическому взгляду на эстетическую несостоятельность фильмов. «Зачистка» массового кинематографа оказалась настолько эффективной, что даже в 1997 году, при повторном выходе в прокат «Звёздных войн» одновременно в 2-х тысячах кинотеатров, трилогия смогла принести 250 миллионов долларов. Параллельный повторный показ «Крестного отца», картины гораздо более высокого уровня, прошёл до неприличия скромно. Выходит, что все мы — дети Лукаса, а не Копполы.