Лоретта Чейз - Вчерашний скандал

• Название: Вчерашний скандал
• Автор: Лоретта Чейз
• Издательство: АСТ
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073653-9, 978-5-271-35626-1, 978-5-226-04029-0

Граф Лайл возвращается в Лондон из Египта, где занимался раскопками гробниц, и вскоре встречает на балу давнюю знакомую — Оливию Уингейт-Карсингтон. Эта притягательная красавица всегда обладала способностью выводить его из душевного равновесия, вовлекая в свои скандальные замыслы. И сейчас, годы спустя, характер ее не изменился.

Волею случая Лайл и Оливия попадают в мрачный шотландский замок, полный опасных тайн, и неожиданно открывают для себя удивительную истину: самая большая опасность кроется в их собственных упрямых сердцах…

---

Этот вывод был совершенно лишен логики. Лайл ввязывался в драки сколько себя помнил. Здесь ему не требовалось руководство дяди Руперта. Он никогда в жизни не спасался от драки бегством, невзирая на личности соперников, их размеры и количество. Не бегал и не собирался бегать.

— Ты превратился в дикаря! — гневался отец. — Даже не можешь представить доклад Обществу антикваров без того, чтобы не спровоцировать скандал.

— Вряд ли это скандал, — поправил его Лайл, — скорее, потасовка. В докладе есть более интересные моменты, которые могут вызвать скандал.

— Газетам больше всего по вкусу сенсационные истории о мужчинах, дерущихся из-за Оливии Карсингтон, — заявила мать. — Поверить не могу, что ты тоже позволил ей выставить себя дураком. Я просто убита. Как после этого я покажусь на глаза своим подругам? Как я смогу высоко держать голову? — Она повалилась на кушетку и разразилась слезами.

— Вот к чему привело потакание твоим бессмысленным поездкам в Египет, — подытожил отец. — Ну что ж, я положу этому конец — раз и навсегда! Пока я не увижу хоть слабого проблеска сыновнего долга и видимости джентльменского поведения, ты не получишь от меня ни фартинга.

Лайл некоторое время смотрел на отца. Он, естественно, ожидал скандала. Он был бы удивлен, если бы родители не устроили разнос и не стали бушевать.

Но это было что-то новенькое. Лайл засомневался, не ослышался ли он. Как прочие сыновья аристократов, Лайл в финансовом плане полностью зависел от отца. Деньги были единственным, что он получал от своих родителей. Они не баловали сына привязанностью или пониманием. Этим его обильно одаривали Карсингтоны. Но Лайл не мог обратиться к Карсингтонам за деньгами.

— Вы лишаете меня средств?

— Ты насмехался над нами, игнорировал нас, использовал нас, злоупотребляя нашей щедростью, — заявил отец. — Мы терпеливо сносили это, но на сей раз ты зашел слишком далеко. Ты поставил в неловкое положение свою мать.

В этот самый момент леди Атертон, как по сигналу, упала в обморок.

— Это безумие, — сказал Лайл. — На что я буду жить?

Лорд Атертон поспешил к жене с нюхательной солью.

— Если ты хочешь денег, то будешь делать то, что делают другие джентльмены, — проговорил он, нежно поднимая голову матери Лайла с подушки, на которую она так предусмотрительно упала. — Станешь уважать желания твоих родителей. Поедешь в Шотландию, как мы тебя просим, и хоть раз проявишь ответственность. Снова в Египет ты отправишься, только переступив через мой труп!

Лайл так и не появился к ужину. В конце дня Оливия получила от него записку:

Если я приду на ужин, я кого-нибудь прибью. Лучше не показываться. У тебя и так достаточно неприятностей.

Л.

Она написала ответ:

Жди меня в Гайд-парке, в Корнере[6]. Завтра. В десять утра. Не подведи меня.

О.

Гайд-парк

Утро следующего дня

Всего лишь несколько лет назад самые модные джентльмены Лондона прогуливались по Гайд-парку каждое утро, а потом возвращались туда в самое популярное время — между пятью и семью вечера.

Теперь же прогуливаться до полудня стало не только не модно, но даже считалось вульгарным. Поэтому утренние часы представляли собой идеальное время для тайного свидания, как написала бы Оливия в своих письмах.

Она, конечно, опаздывала, а Лайл никогда не любил ждать. Но он забыл о своем нетерпении, когда она появилась. На ее шляпке, словно боевое знамя, развевалось большое бледно-голубое перо. Сама Оливия была в темно-синей амазонке военного покроя, которая оттеняла цвет глаз.

Косой луч утреннего солнца играл в кудрявых волосах, выбивающихся из-под полей шляпки, заставляя их блестеть.

Когда Оливия поравнялась с ним, Лайл все еще не мог перевести дыхание.

— Ты себе не представляешь, насколько трудно было отделаться от Бейли, — сказала она. — Вот так думаешь, что она обрадуется поводу не ехать, поскольку не любит выезжать в город, но не тут-то было. Она была решительно настроена поехать со мной. Я потратила чертову уйму времени, убеждая ее остаться, чтобы у нее не возникли подозрения. Однако пришлось взять грума. — Оливия кивнула в сторону юноши в ливрее, следующего за ней на почтительном расстоянии. — Не то чтобы нам с тобой есть что скрывать, но вся семья сердится на меня за то, что я вовлекла тебя в драку с Белдером.

— Я сам виноват, — ответил Лайл.

— Твой глаз неважно выглядит, — проговорила Оливия, подходя совсем близко, чтобы лучше рассмотреть.

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — ответил он. — Николс знает, как лечить эти вещи. — Не будь Николса, его глаз сейчас был бы полностью закрыт из-за отека. — Синяк сменит несколько противных цветов за следующие дни, а потом сойдет. Моя губа, которую ты рассматривала с таким сочувствием, пострадала не так сильно, как тебе показалось.

— Сейчас ты не так хорош собой, как на балу. Мать получила весьма живое описание драки и твоих травм, она сейчас в бешенстве. Говорит, что мне следует держаться от тебя подальше и что у тебя хватает проблем и без меня.

— Чепуха, — ответил Лайл. — С кем мне поговорить, если не с тобой? Поехали. Здесь слишком шумно.

Хотя в самом парке было пустынно, во всяком случае, там не было ни души из высшего света, в Уголке оратора царила суета. Разносчики, молочницы, солдаты и праздношатающиеся всех сортов заполонили тротуар. На Кенсингтон-роуд королевские почтовые кареты и дилижансы соседствовали со скромными телегами фермеров, элегантными частными экипажами и пешеходами. Среди экипажей и лошадей сновали беспризорники, коты и собаки.

Именно здесь, в Гайд-парке, началось то самое их первое совместное приключение. В воображении Лайла живо воскресли давние события. Он припомнил Оливию, стоящую с мрачным парнем размером с быка… То, как он избил и убрал парня с дороги… потом забрался следом за ней в фермерскую телегу…

Ожидая ее сегодня на балу, Лайл думал увидеть хорошо знакомую ему тощую девчонку с необычайно яркими глазами.

Увидев Оливию такой, какой она была теперь, он испытал смущение. Он еще не привык к тому, что она стала такой красавицей. Ему было больно смотреть на ее лицо, а округлые изгибы тела, подчеркиваемые покроем амазонки, приводили в беспорядок его чувства.

Эти чувства были сродни тем, какие может вызвать у мужчины любая привлекательная женщина, даже беспутная.

Но в этот момент Лайлу нужен был друг и союзник.

Когда они въехали на лошадях в парк, он понял, что не вполне готов к разговору. Ему требовалось привести в порядок разноголосицу чувств, но он не знал, где именно они находились, в голове или в сердце.

— Наперегонки? — спросил он.

У Оливии загорелись глаза.

Отдохнувшие лошади радостно помчались галопом по безлюдной Роттен-роу. Ее кобыла была такой же резвой, как и его конь, и верхом Оливия ездила с такой же сноровкой и отвагой, с какой делала все в своей жизни. Лайл выиграл, но ненамного, и в самом конце они рассмеялись: и над собой, и просто от чистого удовольствия скакать галопом в это прекрасное осеннее утро.

Они пустили лошадей легкой рысцой и углубились дальше в парк.

Доехав до рощицы вдалеке от оживленных тропинок, они перевели лошадей на шаг.

И тогда Лайл рассказал Оливии о том, что случилось.

— Они лишили тебя средств? — недоверчиво переспросила Оливия. — Но это невозможно! Ты сойдешь здесь с ума. Ты должен вернуться в Египет.

— Я говорил тебе, что они решили удержать меня дома, — ответил он. — Я не понимал, насколько серьезно они настроены. Думал, что пройдет немного времени и они успокоятся или забудут, как обычно. Но сегодня они еще более непреклонны, чем вчера, насчет того проклятого замка. Отец выдаст мне содержание, только если я возьмусь за выполнение их каприза и стану восстанавливать развалины.

— Могу представить ход его мыслей, — проговорила Оливия. — Он думает, что тебя увлечет эта стройка и ты перенесешь свою страсть на нее.

— Мою страсть? — У Лайла виновато заколотилось сердце.

— Твои родители ревнуют тебя к Египту, — пояснила Оливия. — Они не понимают разницы между старинным замком и древними памятниками. Для них к «старью» относится и то и другое.

Он бы не стал называть Египет страстью, но Оливия считала так, и, в конце концов, возможно, то, что он испытывает к этому месту и к своей работе там, и было в каком-то роде страстью.

Оливия так хорошо все понимала, иногда даже лучше, чем он сам. Но ведь она принадлежала роду Делюси, который выжил на протяжении многих поколений благодаря тому, что великолепно понимал людей и сосуществовал с ними.

— Наверное, я должен быть благодарен, что они не додумались раньше использовать денежный рычаг воздействия на меня, — сказал Лайл.