Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

• Название: Вейская империя (Том 1-5)
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Научная Фантастика

---

Арфарра как-то спросил у Киссура, куда, по его мнению, подевался из империи Клайд Ванвейлен с товарищами? Киссур скосил глаза вбок и ответил, что, судя по всему, Клайд Ванвейлен пропал в провинции Варнарайн, в правление Арфарры, бесследно. И что очень многие в это время пропадали бесследно, из числа тех, кого Арфарре казалось одинаково опасным и казнить публично, и оставлять на свободе, и что он думал...

- Не то ты думал, - прервал его Арфарра.

В седьмой день девятой луны Арфарра был очень печален; наконец затворился в каморке и стал писать. На рассвете, уходя на охоту, Киссур заглянул в щелку: Арфарра писал и писал, а перебеленные листы клал в знакомую укладку.

День был дивный: Киссур бегал наперегонки со старым волком, хохотал, как леший, и валялся в снегу. Солнце желтое, снег белый, на снегу рыжая свежая лиса. Душа так и трепетала, пела. Что пишет Арфарра? Конечно, доклад государю.

Бывший араван Варнарайна писал скоро, перо так и летало по бумаге. Ему приходилось, однако, часто прерываться, - чернила в медном копытце то и дело замерзали. Наконец Арфарра встал, подоткнул тулупчик, разжег огонь в очаге, замесил в котелке какое-то варево, потом вернулся к бумагам. За промасленным окошком потемнело - пошел снег. Арфарра исписал уже третий лист, и было давно уже видно, что это не доклад государю, - потому что Арфарра писал его на языке аломов, для одного Киссура, и трактовала эта бумага не об законах и наказаниях, а о человеке по имени Клайд Ванвейлен.

После третьего листа Арфарра прервался, подошел к огню и стал размешивать варево в котелке. Это был аконит, росший кое-где внизу бывший араван собирал яд вот уже целую неделю. Ему было очень горько. Но после того, что рассказал Киссур, у него больше не оставалось надежды поговорить с Клайдом Ванвейленом и его соплеменниками, а, стало быть, и жить дальше было бесполезно.

Главные чиновники съехались к полудню и расположились, в ожидании обеда, в саду. Яшмового аравана все не было, и господин Сият-Даш прошел во флигель к колдуну. Бьернссон лежал, зарывшись лицом в подушку.

- Почтительнейше прошу вас пожаловать к гостям, - сказал Сият-Даш, что же это? То сами просились в общество, настаивали, можно сказать, а теперь - загрустили?

Бьернссон поднял безумные глаза:

- А? Да? Сейчас приду.

Сият-Даш вышел, а колдун вновь зарылся в подушки. Он не думал ни о чем, кроме утреннего своего разговора с разбойником.

- Ну что, господин араван, пока сам не станешь в стойло, не узнаешь, каково волам? Говорят, как вас посадили сюда, так вы бросили рассказывать про внутреннее устроение души, а занялись настоящим делом?

В голосе Ниша звучало презрение к человеку, который выдавал себя за что-то неслыханное, а на поверку оказался заурядным колдуном.

Бьернссон стоял, словно потерянный.

- Нам сказали, - промолвил Ниш, - что сегодня вы позовете духов, которые растащат по кирпичику эту чертову стену. Мы подумали: почему бы не воспользоваться этим случаем и не ворваться в усадьбу? Можно будет покарать чиновников и их семьи за несправедливость, а зерно раздать народу.

Бьернссон помертвел. Как мы помним, у господина министра Белоснежный округ был помечен на карте черным цветом, как место, в котором восстание может разразиться по причине пролетевшей мухи и разбитого яйца. И хотя Бьернссон не видел этой карты, он был умный человек и ему вовсе не обязательно было смотреть на эту карту, чтобы понимать, что дело именно так и обстоит.

- Нет, - жалобно сказал колдун, - не надо!

- То есть как это не надо? - возразил, подойдя, один из охранников Бьернссона, по имени Серая Ряпушка. - Вы сами говорили, что нельзя делать другим то, что не хочешь, чтобы делали тебе. Вот вы убежите, а Сият-Даш повесит пол-деревни... Справедливей будет, если мы из-за вас повесим Сият-Даша, чем если Сият-Даш из-за вас повесит пол-деревни.

Разбойник Ниш улыбался. Все-таки он заполучил себе в шайку стоящего колдуна. Почесал в затылке и прибавил:

- А если с вашими бесами что-нибудь случится, и они не растащат стену, мы, пожалуй, все равно ворвемся в усадьбу и спасем вас. Как только люди услышат, что вы стали во главе правого дела, вся провинция взбунтуется против министра Нана. Представляете?

Бьернссон очень хорошо представлял.

На садовой дорожке Бьернссон столкнулся с сыном Сият-Даша: изящным, гибким юношей лет двадцати, - тот приехал к отцу на именины. Это был человек совсем другого поколения, чем Сият-Даш: нежный и несчастный от наследственного богатства. Юноша нерешительно посмотрел на бродячего проповедника, не будучи вполне уверен, к какому разряду людей принадлежит этот человек, - к тем, которые обманывают его отца, или к тем, которые от его отца страдают, - но отвесил все-таки яшмовому аравану глубокий поклон.

За ажурной зеленью вечереющего сада, заслоняя нищету далеких хижин, перла в небо толстая кирпичная стена с желтой башенкой и скучающим часовым. Бьернссон стоял молча, сжимая в руках черный бамбуковый посох со стальным стержнем внутри. Один поворот верхнего коленца, слабый радиосигнал, - и эти проклятые стены взлетят на воздух. "Я же не хотел, думал Бьернссон - я же хотел только бежать. Откуда взялся этот проклятый разбойник? Кто дал право этому народу решать за меня?"

- Святой отец!

Бьернссон обернулся, - позади, у рододендрона в желтой шубке, стоял старый судья Каш, Тот самый, с которым он полтора месяца назад приехал к Сият-Дашу.

- Святой отец, - сказал он. - Мое служебное положение обязывает меня присутствовать... Но... я искал вас полтора месяца, а Сият-Даш говорит, что вы обосновались в его усадьбе? Уж не обманул ли он вас? Я бы мог поговорить в ним...

Судья Каш запинался. По правде говоря, ему вовсе не хотелось говорить с начальником округа. У этого человека была живая совесть, но ему каждый день приходилось отрезать от нее по кусочку. Он все время одалживался у негодяев, чтобы творить добро, и в делании добра и зла еле-еле сводил концы с концами. Попросив за яшмового аравана, он не выпросил у Сият-Даша ничего, а задолжал бы ему изрядно.

Яшмовый араван поглядел на старого чиновника, лениво сузил глаза.

- Благодарю, господин судья, мне не нужна ваша помощь.

Судья Каш съежился, как мышь под дождем, а потом вдруг промолвил:

- Вы продешевили, яшмовый араван!

- Что?

- Вы продешевили, ибо за сколько бы вы ни продали свою душу Сият-Дашу, это было все равно слишком дешево.

Яшмовый араван повернулся и вошел в дом.

Тонкие дымки серебряных курильниц таяли в высоких, из Иниссы привезенных зеркалах, и гости, нарядные и возбужденные, столпились у маленького алтаря, воздвигнутого в честь именин. Гостей было еще немного, человек шесть или семь, - остальные гуляли в саду. Появление Бьернссона вызвало всеобщее оживление. Один из чиновников, взмахнув рукавами, взял лютню, и склонившись над ней, как мать над ребенком, стал петь песню об облаке, зацепившемся за ветку. Это была очень красивая песня. Чиновник кончил песню и повернулся к охраннику:

- Мы, - сказал чиновник, - сегодня пришли в умиление перед красотой простой природы. А умеешь ли ты, деревенщина, видеть красоту облаков и гор?

Охранник озадачился и ответил:

- Как прикажете, господин.

Чиновники засмеялись. Бьернссон молча вертел в руках посох.

- Что с вами, святой отец? Вы побелели, как яичная скорлупа!

Это спрашивал Сият-Даш.

- Пустое, - сказал Бьернссон. - Это пройдет. Такова уж наша судьба. Ведь духи, которые нам помогают, весьма ненадежны и только и думают, чтобы погубить нас и наши знания, означающие для нас рабство. И всегда в конце концов оказывается, что тот, кто думал, что бесы служат ему, начинает сам служить бесам.

Гости побледнели и переглянулись. "Еще можно признаться, - подумал Бьернссон. - Сейчас в моих силах сделать так, чтобы разбойники убили чиновников, или чтобы чиновники убили разбойников. Но не в моих силах сделать так, чтобы никого не убили..."

- Да, промолвил один из чиновников, - и я слыхал, что бесы вырываются у колдунов на волю и даже поднимают бунты. При этом государство может совершенно пропасть, и то же происходит со знаниями.

- Весьма, - молвил Сият-Даш, - тонкое рассуждение. Ведь, говорят, государь Иршахчан еще две тысячи лет назад умел ходить на медных лошадях и летать на деревянных гусях. Нечестиво не верить свидетельствам историков. Все, однако, сгинуло. Не иначе, как месть тех же бесов.

"Господи, - сказал себе Бьернссон. - Ты знаешь, я хотел быть как ты, и я поддался искушению сотворить чудо. Ты наказал меня за гордыню, и разжаловал из святых в колдуны, а из колдунов - в повстанцы".

- Не думаю, чтобы дело тут было в бесах, - сказал чиновник с лютней, потому что их не существует.

- Нет, - возразил старый чиновник в зеленом платье с чешуйками накладного серебра и круглыми глазами цвета опавшей листвы, - бесы существуют, и мне случалось слышать их голоса.