Алистер Маклин - Искатель. 1994. № 5

• Название: Искатель. 1994. № 5
• Автор: Алистер Маклин
• Издательство: "Молодая гвардия"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994

---

Свенсон взял микрофон с витым металлическим шнуром и спокойно произнес:

— Говорит капитан. Идем под лед. Погружение. — Потом повесил микрофон и сказал: — Триста футов.

Главный техник по электронному оборудованию проверил панель с сигнальными лампочками, показывающими, что все люки, наружные отверстия и клапаны задраены наглухо. Дисковые лампы были отключены, щелевые ярко горели. Неторопливо проверив их еще раз, он поглядел на Свенсона и сказал:

— Прямое освещение отключено, сэр.

Свенсон кивнул. В балластных цистернах резко засвистел воздух. Мы пошли под воду.

Через десять минут ко мне подошел Свенсон. За последние два дня я успел узнать капитана довольно хорошо, он мне очень понравился, я проникся к нему большим уважением. Команда полностью и безоговорочно доверяла ему. Я тоже. Человек он был мягкий и добрый, подводную лодку знал как свои пять пальцев. Он обращал внимание на каждую мелочь, отличался острым умом и хладнокровием, которое не изменяло ему ни при каких обстоятельствах. Хансен, его старший помощник, от которого редко когда можно было услышать похвалу в адрес ближнего, со всей решительностью заявлял, что Свенсон — лучший офицер-подводник на американском флоте.

— Мы сейчас уйдем под лед, доктор Карпентер, — объяснил Свенсон. — Как самочувствие?

— Я чувствовал бы себя куда лучше, если б видел, где мы идем.

— Можно и поглядеть, — сказал он. — На «Дельфине» такие глаза, каких нет во всем мире. Они смотрят вперед, вокруг, вниз, вверх. Нижние глаза — это эхолот, он видит глубину под килем, а поскольку в этом месте она составляет порядка пяти тысяч футов и столкнуться с каким-либо подводным препятствием нам не грозит, он работает чисто для проформы. Однако ни один штурман и не подумает его выключить. А еще у нас есть двуглазый гидролокатор — он смотрит вокруг и вперед: один глаз видит все, что происходит вокруг корпуса, а другой прощупывает глубины в радиусе пятнадцати градусов впереди по курсу. Так что мы все видим и слышим.

Свенсон повел меня вдоль правого борта назад, в самый конец центрального поста, там доктор Бенсон и еще один моряк склонились над застекленным на уровне глаз прибором. Это был движущийся рулон бумаги в семь дюймов шириной и пишущий штифт, который выводил на ней узкую прямую черную линию. Бенсон, ни на кого не обращая внимания, возился с измерительной шкалой.

— Надводный эхолот, — сказал Свенсон. — Больше известный как эхоледомер. На самом деле доктор Бенсон тут не командует, у нас на борту есть два отличных гидроакустика. Но поскольку иного способа запретить ему заниматься эхоледомером, кроме как с помощью военного трибунала, у нас нет, мы попросту закрываем глаза на то, что он здесь торчит.

Бенсон усмехнулся, но не оторвал взгляда от линии, которую выводил пишущий штифт.

— Действует по тому же принципу, что и эхолот, только ловит эхо, отраженное ото льда. Вот эта тонкая черная линия означает, что над нами открытая вода. Но как только мы уйдем под лед, самописец будет двигаться вверх-вниз, показывая не только наличие льда, но и его толщину.

— Хитрая штука, — сказал я.

— Не то слово… В режиме плавания под водой для нас это вопрос жизни или смерти. И, конечно, для тех, кто остался на дрейфующей станции «Зебра». Даже имея ее координаты, мы не сможем добраться до нее, пока не пробьемся через лед, а эхоледомер — единственный прибор, который покажет, в каком месте толщина льда наименьшая.

— В это время года стоит сплошной лед? Ни одного разводья?

— По-нашему — полыньи. Ни единого просвета. Впрочем, паковый лед не стоит на месте даже зимой, и поверхностное давление меняется очень редко, поэтому маловероятно, что льды разомкнутся и где-нибудь появится открытая вода. При температуре воздуха зимой легко себе представить, как долго эта вода будет оставаться открытой. Через пять минут образуется тонкая ледяная корка, через час толщина льда составит один дюйм, а через два дня — уже целый фут. Если нам удастся найти полынью, замерзшую, скажем, только дня три назад, мы еще сможем пробить лед.

— Боевой рубкой?

— Вот именно. С помощью ее защитного ограждения. У всех атомных подлодок имеется надежное ограждение, для одной-единственной цели — пробиться через арктический лед. Однако нам все равно придется выдержать удар, пусть и не сильный, но обшивка корпуса выдержит.

После короткого раздумья я спросил:

— А что будет с корпусом, если скорость всплытия окажется слишком большой и в довершение всего вдруг выяснится, что мы неправильно рассчитали: над нами не тонкий лед, а сплошное ледовое поле десятифутовой толщины?

— Вы правильно выразились — вдруг. Но об этом и думать забудьте — никаких «вдруг»: нам еще не хватает тут кошмаров.

— Жаль, что пришлось оторвать вас от сладких сновидений, док, — весело сказал Хансен. — Но ничего не поделаешь.

— Что-нибудь случилось? — спросил я недовольно.

— Восемьдесят пять градусов тридцать пять минут северной широты, двадцать один градус двадцать минут восточной долготы — последние вероятные координаты дрейфующей станции «Зебра». По крайней мере, таково ее нынешнее местонахождение с поправкой на дрейф.

— Как, уже?..

— Мы не били баклуши, — скромно признался Хансен. — Вот капитан и зовет вас полюбоваться, как мы работаем.

— Сейчас иду.

Мне просто необходимо было находиться с ними и видеть собственными глазами, как «Дельфин» будет пробиваться через ледовый панцирь, используя свой единственный шанс из миллиона, и как он выйдет на связь с дрейфующей станцией «Зебра».

Покинув каюту Хансена, мы почти добрались до центрального поста, как вдруг меня сильно качнуло и резко повело в сторону, и я непременно бы упал, если б тут же не ухватился за поручень на стенке коридора. Я провисел, вцепившись в него мертвой хваткой, все время, пока «Дельфин» проделывал головокружительные пируэты, подобно истребителю, выписывающему мертвые петли. Я в жизни не видел, чтобы подводная лодка была способна на такое. Только теперь я понял, зачем нужны ремни безопасности перед рычагами управления погружением и всплытием.

— Что, черт возьми, происходит?! — крикнул я Хансену. — Мы что, занимаемся преодолением подводных препятствий?

— Может, над нами полынья. Или тонкий лед. Как только мы засекаем что-то похожее, мы начинаем крутиться, как цыпленок, который пытается поймать собственный хвост. Команде нравится такая свистопляска, особенно за тарелкой супа или кружкой кофе.

Наконец мы добрались до центрального поста. Капитан Свенсон, зажатый с двух сторон штурманом и офицером, которого я не знал, что-то внимательно изучал, склонившись над штурманским столом. А чуть поодаль кто-то бесстрастным голосом считывал показания надводного эхолота — промеры толщины льда.

Хансен шагнул к столу и уставился на карту. Собственно, смотреть там было особенно не на что: на покрытой стеклом карте необычным для моряков способом — в виде множества волнистых линий, прочерченных черным карандашом, — обозначался курс лодки, сама же лодка была изображена в виде крошечной, величиной с булавочную головку, светящейся точки. Кроме того, там были нарисованы три красных крестика — два из них стояли почти вплотную друг к другу, и как раз в то время, когда Хансен устремил свой взгляд на карту, моряк, следивший за показаниями эхоледомера, воскликнул:

— Так держать! — Черный карандаш тут же поменяли на красный — и поставили четвертый крест.

— Может, ваши предположения и верны, капитан, — заметил Хансен. — Но, по-моему, нам здесь не развернуться.

— По-моему, тоже, — согласился Свенсон. — Но это первый просвет в тяжелом льду, который мы заметили почти за час. И чем дальше на север, тем меньше шансов найти тонкий лед. Надо рискнуть. Скорость?

— Один узел, — доложил Рэберн.

— Сбросьте обороты на треть! — приказал Свенсон.

Приказ капитана был выполнен незамедлительно. Моряк, пристегнутый ремнями к креслу у рычагов управления погружением и всплытием, нагнулся к трубе телеграфа и передал команду:

— Лево на борт!

Свенсон склонился над столом, уставившись взглядом в маленькую светящуюся точку и следя за тем, как штурманский карандаш пополз назад — к вероятному центру вытянутого четырехугольника, образованного красными крестами.

— Стоп машины! — прозвучала новая команда капитана. — Прямо руль! — И после паузы: — Самый малый вперед! Так, стоп машины!

— Скорость нулевая, — доложил Рэберн.

— Сто двадцать футов, — скомандовал Свенсон офицеру, управлявшему погружением и всплытием. — Только полегче, полегче.

До центрального поста эхом донесся громкий резкий гул. Я спросил у Хансена:

— Продуваем балласт?

Он покачал головой.

— Просто откачиваем лишнее. Так проще следить за увеличением скорости и удерживать лодку на ровном киле. А поставить лодку на ровный киль дело нешуточное, особенно для новичка. На обычных подлодках такого никогда не проделывали.