Ричард Зимлер - Охота Полуночника

• Название: Охота Полуночника
• Автор: Ричард Зимлер
• Издательство: ACT, ACT Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-032449-9, 5-9713-0728-2, 5-9578-2726-6

Португалия конца XVIII века…

Оживленные порты, куда приплывает множество кораблей из самых дальних стран, и городские улочки, на которых звучат невероятные истории о морских путешествиях…

Инквизиция, преследующая еретиков-вольнодумцев и иудеев-иноверцев…

Богатство купцов и ремесленников, нищета бедняков и бродяг…

Именно здесь начинается история удивительных приключений юноши, которому предстоит стать участником грандиозных событий и в Старом, и в Новом Свете, пережить смертельный риск и великую, отчаянную любовь…

---

— Взгляни, что это было в нем?

Пока мы глазели через сетку, червяк затвердел. Все это время я не мог понять, дышит птица или нет, но когда дыхание прервалось, я сразу заметил это. Глаза дятла оставались открытыми, но его взгляд стал отсутствующим. Я позвал его, а затем ударил по клетке.

— Эй, прекрати сейчас же! — потребовал владелец лавки.

Даниэль стал уговаривать меня уйти. Только тогда я осознал, что этот червяк на самом деле был языком бедной птицы.

Прежде чем уйти, Даниэль еще раз спросил разрешения забрать дятла, хотя бы сейчас, когда он был уже мертв. Хозяин лавки ответил, что если мы уйдем и больше никогда не вернемся, то Даниэль может открыть клетку и взять птицу.

Даниэль вытащил дятла и произнес тоном, которым мог говорить только он:

— Надеюсь, вы будете здесь в канун праздника святого Иоанна. У меня хватит серебра, чтобы купить здоровую птицу.

— Я буду здесь, хотя сомневаюсь, что у такого оборванца, как ты, когда-нибудь хватит денег, чтобы купить хоть одного из моих красавцев. А теперь убирайтесь прочь!

Мы положили дятла в мешочек, который выпросили в лавке сапожника. Я хотел похоронить несчастное создание, но Даниэль заявил, что он понадобится для рисования. На все мои вопросы он отвечал только:

— Замолкни, Джон, мне надо подумать.

Какое-то время мы сидели на ступенях монастыря. Даниэль, обозревая рыночную площадь, продумывал все детали своего плана.

— Вот что мы сейчас сделаем, Джон, — наконец объявил он. — Мы подождем здесь, пока этот ублюдок покинет площадь, а потом пойдем за ним.

Когда я спросил, зачем, он наклонился ко мне с угрожающим выражением лица и выдал одну из своих любимых рифмованных фраз:

— Raptado, embrulhado, e entregado… Украдем, завернем, с собой унесем…

Я не понял, кого он имеет в виду — меня или торговца птицами, но спросить не успел, так как рука Даниэля предостерегающе сжала мое плечо. Я поднял глаза и, к своему ужасу, заметил проповедника, которого мы видели несколько дней назад.

Пытаясь вырваться от Даниэля, я упал с лестницы и больно ударился локтем о гранитные ступени. Темные глаза негодяя радостно блеснули. Даниэль встал передо мной, словно пытаясь защитить меня.

— Какого черта тебе здесь надо? — грубо спросил он.

Негодяй пристально посмотрел на меня через плечо моего друга. Он так изменился со дня нашей встречи, что сперва я подумал, что принял его за другого человека. Вместо поношенной накидки, отделанной крысиными шкурками, на нем был элегантный алый камзол с маленькими жемчужинами на широких отворотах. Тщательно уложенные волосы локонами спадали на плечи из-под черной бархатной шляпы. Подмышкой у него была зажата серебряная трость.

— Благослови тебя Господь, дитя мое, — слащаво произнес он. Он взял щепотку нюхательного табака из серебряной шкатулки и резко вдохнул его обеими ноздрями.

— Иди прочь, ублюдок! — крикнул Даниэль.

— Хотя мы никогда и не встречались, — сказал проповедник, обращаясь ко мне, — я вами восхищаюсь.

Сняв шляпу, он показал нам ее подкладку, прокрутил на руке и вытащил синее перо около фута длиной. Поклонившись, он предложил его мне.

— Я давно наблюдаю за тобой, мой мальчик. Пожалуйста, прими от меня этот дар в знак искреннего уважения. Я тоже очень люблю маленьких крылатых божьих созданий.

Я отрицательно покачал головой.

— Ну что ж, очень жаль, — печально промолвил негодяй.

Он воткнул перо обратно в шляпу и пригладил волосы, откинув их со лба. У него были длинные тонкие руки, не знавшие тяжелого труда.

— Позволь мне объяснить, мой мальчик. Иногда в толпе появляется лик, воплощающий в себе все, к чему только можно стремиться — прекрасный лик, символ всего, что создал Господь. Понимаешь, о чем я говорю?

Я начал икать, и это рассмешило негодяя.

— Ты ведь сын Джеймса Стюарта и Марии Перейры Зарко, если я не ошибаюсь?

— Откуда… откуда вы знаете моих родителей? — спросил я.

— Я знаю всех евреев. Это входит в мои обязанности.

— Он — не еврей! — грубо сказал Даниэль. — А теперь оставь нас в покое.

Словно открывая мне тайну, проповедник прошептал:

— Все, что мне нужно, так это твоя дьявольская душонка, мой мальчик.

Терпение Даниэля иссякло. Он вытащил из кармана нож и занес его, словно меч.

Проповедник надел шляпу и издал глубокий урчащий звук, напоминающий мяуканье.

— Я только хотел бы добавить еще кое-что, — улыбнулся он. — И потом уйду. Ты никогда не думал о том, чтобы вернуться с отцом в Шотландию, дорогой Джон? Нет? Тогда будь добр, передай своим родителям, что это неизбежно. Пусть они подумают над моими словами до нашей следующей встречи. Как сказал Апостол Матфей, «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь».

— Но я всегда жил здесь. Я — португалец и родился в Порту.

Он не ответил, только перекрестился, затем медленно повернулся, и дважды стукнул тростью о землю. Несколько секунд он стоял к нам спиной. Потом он повернулся лицом и приоткрыл рот. Оттуда, пытаясь вырваться, выглядывал обезумевший от страха желтый зяблик. Мерзавец сжал зубами шейку зяблика, готовый вот-вот перекусить ее.

— Пожалуйста, не делайте этого, — взмолился я. — Я прошу вас…

В тот момент я подумал, что он — некромант; так папа называл злых колдунов.

Я был уверен, он собирается сделать какую-нибудь гадость. Но у негодяя были другие планы. Он широко открыл рот и отпустил птицу.

Даниэль отступил на шаг назад.

— Видишь, на что способен твой друг Лоренцо, мой мальчик? Глупо с твоей стороны не верить мне. Хотя я больше не имею права сжигать вас на площадях Португалии, получая от этого оправданное удовольствие, но я не потерплю вашего позорного присутствия среди нас. — Он сделал глубокий вздох, словно пытаясь унять гнев. — Помни, что дым, исходящий из твоего тела, есть ладан для правоверных.

У него в руке возникла горящая свеча. Он провел ею круг в воздухе, и в руках у него появилась мелкая серебряная монетка. Он показал ее нам, а потом бросил на землю, и монетка, звякая и подпрыгивая, подкатилась к моим ногам. Я поднял ее, чтобы вернуть проповеднику и произвести на него хорошее впечатление, но он велел оставить ее себе.

— Видите, — заявил он, указав сначала на меня, потом на Даниэля, — евреев легко вычислить среди нас, показав лишь одну-единственную монетку!

Толпа, собравшаяся вокруг, восторженно взревела. Какая-то старуха вышла вперед и бросила в меня огрызком яблока. Мужчины закричали на нас.

Я даже не заметил, что они стояли здесь все это время, наблюдая за нашей жестокой стычкой. Когда я повернулся к некроманту, он уже удалялся большими шагами.

Даниэль отобрал у меня монетку и прошептал:

— Не обращай внимания, Джон, мы еще увидим, как этот подонок болтается в петле.

Глава 5

В детстве я ничего не знал о христианской религии. Мой отец, будучи атеистом, строго-настрого запретил мне посещать еженедельные мессы с матерью и бабушкой и только однажды я видел настоящую службу, в Церкви Милосердия в 1791 году и, признаюсь, не запомнил там практически ничего.

Это абсолютное невежество было не столько намеренным пренебрежением с моей стороны, сколько следствием воспитания. Однажды в семье произошла скоропалительная ссора по поводу моего крещения.

Отец был категорически против этого, все подобные предложения он просто игнорировал, предпочитая угрюмо дымить трубкой в своем кабинете. Однако мама была религиозной женщиной, и ее настойчивость, проявляемая изо дня в день, вскоре сломили папино сопротивление; почувствовав, что поток его контраргументов истощается под маминой атакой, он поднял белый флаг. Мама рассуждала очень просто: она хотела уберечь меня от несчастной судьбы одной немецкой девушки, с которой дружила в детстве: ее родители были гуманистами, и дети и взрослые много лет дразнили ее «неверующей» и «дикаркой» за то, что ее первородный грех не был смыт святой водой.

Не знаю, кому верить, но мама утверждала, что она заявила отцу:

— Ты навеки станешь моим врагом, если будешь препятствовать этому!

Но сам отец настаивал на другом варианте: якобы мама говорила:

— Я все сделаю в тайне, и ты ничего не узнаешь, пока обряд не будет совершен.

Как бы там ни было, в детстве я почти ничего не знал о христианстве, равно как и об иудаизме и истории еврейского народа. Все, что мне было известно, так это то, что Моисей был пророком, а на голове у него были рога, причем о последнем мне рассказали оливковые сестры. Когда мне было пять лет, они показали мне гравюру с изображением пророка, где на лбу у него торчали два острых рога. Граса поведала мне, что тысячу лет назад у всех евреев были такие рога, но затем они отпали за ненадобностью. Луна утверждала, что древние представители этого народа имели даже пушистые хвосты.