Лидия Чуковская - Из дневника. Воспоминания

• Название: Из дневника. Воспоминания
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9691-0495-2

Отрывки из дневника включают записи о Т. Г. Габбе, о К. Симонове («Полгода в «Новом мире»), Борисе Пастернаке, Иосифе Бродском и Александре Солженицыне. Прочитанные вместе эти заметки, сделанные в разные годы, показывают, что С. Маршак был прав, сказав о первой работе Лидии Чуковской («Памяти Т. Г. Габбе) – «это и есть ваш жанр». Записи о Борисе Пастернаке и «Памяти Т. Г. Габбе» подготовлены к печати автором, а остальные – отобраны посмертно на основе дневника Лидии Чуковской.

К «Отрывкам из дневника» примыкает очерк «Предсмертие» – о последних днях Марины Цветаевой, тоже написанный автором на основе своего дневника. В книгу вошли также воспоминания о Фриде Вигдоровой и об академике А. Д. Сахарове.

---

16 мая 1990, среда, Переделкино. Прочла «Новомирский дневник» ныне покойного Кондратовича. О Солженицыне умно, высоко – и в бешенстве на его неблагодарность… В общем, Дневник достоверный и в сущности совпадает с «Теленком», только «точка зрения» другая. Гнев на А. И. естественен, потому что А. Т. [Твардовский] не понял тогда, что А. И. – не его поля ягода, что он давно уж выпал из системы и путь его высок – под куполом – а он, А. Т., и его журнал – всего лишь некоторое отклонение от норм советской печати и «Страны Муравии»… В общем – жаль А. Т.

16 августа 90, среда, дача. Сегодня объявлен указ о возвращении гражданства всем – т. е. и Солженицыну, и Войновичу, и Копелеву, и Владимову и т. д.

Это 1) запоздало, 2) совершенно справедливо, ура! 3) проку – ноль. Будут ездить взад-вперед, мешать работающим, давать интервью, жить своими наездами за границей. Главный же пафос сегодняшней жизни – жить и работать здесь. Это – шанс спасения страны! Ездить туда на отдых. Изредка.

19 августа 90, воскресенье, город. Аля Солженицына – «пресс-атташе» А. И. с негодованием ответила на Указ нашего правительства о возвращении А. И. гражданства – по его поручению, конечно, – что раньше, чем с него не снимут обвинения в измене родине (ст. 64) он никакого гражданства не примет… Все, конечно, продиктовано им самим, но… забыли они оба, что кроме правительства у нас существует сейчас «читающая Россия» – и что она ждет его голоса, без пресс-атташе, и что она заслужила это (добилась печатанья). И вообще высокомерие – не украшает. Конечно, ехать сюда ему сейчас не следует, но говорить с нами следует.

25 августа, суббота, Тверская. А. И. выступил сам. Слава богу. Но сквозь зубы. Поблагодарил Силаева156. Так. Заявил, что в гости и туристом не поедет, а приедет жить и умирать в Россию. Так.

Заявил, что книги его в России издаются мало, плохо, что их можно достать только в «Березке» для иностранцев… Вот это – дурные слова. Книги его издаются в изобилии.

Город, 16/IX 90, воскресенье. Ал. Ис. прислал с Екатериной Фердинандовной Диме статью. Из-за нее драка. Она пойдет в «Комсомольской правде» и в «Лит. газете»157. Мне сказал об этом Дима, звонивший Люше (а ее дома не было). Я говорю: «Он там отмежевался от «Памяти»?» – «О да, с первых же строк…» – «А как у него насчет Литвы и Кавказа?» – «Конечно отпустить…» Я: «А я вот насчет Украины и Белоруссии – мне хотелось бы, чтобы они вместе с нами…» – «Да, он пишет о том же – то же… Но еще он многое пишет такое, чем будут недовольны все…» Гм. Жду.

19 сентября 90 г., среда, дача. Сижу и весь день читаю в «Лит. газете» статью – трактат – диссертацию Солженицына. Наконец-то! Поразительные совпадения мыслей – иногда даже и в способе выражения – всю первую половину: о необходимости дать мгновенную волю всем республикам; о том, что хорошо бы, если бы Украина и Белоруссия остались с нами; о школе, об учителях; об избыточности телевидения, журналов и газет. Но далее – когда начинается земство и вообще преобразования – тут уверенность покидает меня… Что касается создаваемых им архаических слов, то, конечно, радостно читать текст без непрерывных «проблем», «ситуаций», «аспектов», «задействовано» и пр., но не всегда и он удачно сочиняет. Напр., «избранцы» вместо «избранники». Он произносит это новое слово без оттенка пренебрежительности, между тем им же созданное «образованцы» – словцо презрительное, как и голодранцы, оборванцы, самозванцы… Правда, существуют и новобранцы – без этого оттенка. И иностранцы.

16/IX понедельник, 91. Оглушительная новость: Солженицын возвращается сюда. Сделал такое заявление! Я испугалась. Я никого из уезжавших навсегда или из изгнанных навсегда – не хотела бы видеть снова. См. элегию Ахматовой «Есть три эпохи у воспоминаний».

1 января 92, среда. После работы, в промежутке между работой и сном, хоть и болят уже глаза – но читаю. Вышел последний том Собр. Соч. А. И. С.158 – «Раковый корпус» – я открыла посередине и начала читать – и не могу оторваться. Засасывает эта книга, несмотря на многие страницы чисто схематичные, нарочные, на которых он беллетризует искусственно свои мысли. Искусственно, но не искусно, а просто, чтобы весь свой нажитый в тюрьме взгляд изложить, и все взгляды – на предательство, на стойкость, на смерть, на любовь. Часто, чаще всего, это доведено и до искусства – и тогда прекрасно.

11 февраля 92, вторник. Читаю «Раковый корпус». Какой у Солженицына меткий глаз на предметы и на поступки. И характеры вырисованы четко. Но все его любимые врачи – Донцова, Гангарт – неинтеллигентны. Изо всех искусств если и знают, то только музыку (которую знает Решетовская). Он – материален до корня ногтей – сам – и как это сочетается с религиозностью – не знаю. Он антимистичен по природе.

7 марта 92. Третьего дня (?) разразился скандал в «Новом Мире» – уже давно назревавший – в «солженицынском центре». Требовалось достать какое-нибудь помещение для солженицынских дел – куда люди письма пишут (отзывы на его книги), где заключаются договоры на книги А. И. С. и т. д. Тут снова включилась Л., раздобыла временную какую-то комнатушку в Доме Цветаевой, которым заведует теперь ее приятельница Эсфирь Семеновна159.

15 сентября 93. Вчера помянуты по радио первые выступления А. И. в Европе, во Франции. Увы, всего лишь пересказ.

Говорит, что у нас еще много осталось от коммунистической власти и мышления, а что форма начального капитализма – безобразная. Прав.

5 марта 94. Кругом пошлейшие разговоры о Солженицыне. Конечно, не совсем близ меня, но где-то в окружности. (Знаю от Л. по Представительству.) «Все» интересуются, будет ли он президентом… «Все», даже Инайка160, опасаются, не свернет ли он «направо» и не поведет ли какую-нибудь «правую» пропаганду. Никто не читает «Красное колесо» и вообще не читает Солженицына – ни старого, ни нового… Вчера по «Радио Свобода» была сказана о нем крупная гадость – о его возвращении в Россию (он произнес в Кавендише какую-то прощальную благодарственную речь Америке161). Так вот «Свобода» нашла противоречие между его словами в этом интервью о том, что в России он политикой заниматься не намерен, – а в другом интервью им было сказано: «я надеюсь еще быть полезным России». Как будто полезен человек может быть только политически… И напоследок: «По-видимому, Солженицын намерен придать человеческое лицо правым силам».

А я думаю о том, что жить им здесь негде: в городе он не хочет, дача безнадежна. Собираются жить в своем гараже… И это награда за все его подвиги, за «Архипелаг», за всё, за всё…

«Осень» Баратынского.

5 июня 94, воскресенье. А. И. С. вернулся в Россию, но не в Москву, а во Владивосток. Оттуда поехал в Хабаровск. По последним сведениям, уехал из Хабаровска – на 2 дня в Китай. С ним вся семья – кроме Ек. Ферд., которую привезут позднее, уже в Москву или Подмосковье. Его поездку снимает Би-би-си. Я его видела один раз по телевидению. Опущены плечи, борода, ходит как-то в развалку – старик. 75 лет – не 50. Молодость и сила возвращаются, когда говорит. Тогда я узнаю его – по силе голоса: он – могучее создание природы, памяти и человеческой воли, перед которым я склоняюсь, как когда-то перед Ахматовой, несмотря ни на что.

Самое интересное – для меня – в этом его возвращении: буря открытой и ползучей ненависти – среди интеллигенции – которую он вызывает. Во всяком случае, не среди швали и пр., а среди моих друзей и знакомых. У каждого своя претензия. Зачем не с Москвы начал. Зачем продал фильм Би-би-си. Зачем его сыновья не в армии. Зачем его жена покупает все вещи (лампы, мебель, дверные ручки) не в России, а за границей. Зачем он предлагает всем свое спасение России? (Не сверху, а снизу?) Зачем не восторгается Горбачевым, который дал нам гласность? (Которая себя показала, скажу я от себя.) Кто ругает? NN, какие-то иногда звонящие мне иностранцы.

А я знаю только, как сожмется мое сердце и задрожат колени – оттого, что остановится лифт в нашем этаже и настанет звонок в дверь.

И это потому, что хорош ли этот человек или плох, он – Гулливер среди лилипутов – и, главное, потому, что вложено было в него мною слишком много страхов за него и из-за него: Люша на краю гибели несколько лет и гибель дачи

К. И., нашего музея, памяти о К. И., которого я любила восторженной любовью с 2-летнего возраста и люблю по сей день. Все это – А. И. С.

Самое потрясающая из прочтенного мною, увы! не литература… Евг. Бор.162 доставил ксерокс из журнала «Источник»… Донесения Андропова в ЦК о Солженицыне, обо мне, отчасти о Люше, бегло о Саре, о Самойлове… Смрад163. «Так и пахнуло на меня тем временем» (Ахматова). Да. За нами следили ежеминутно и при этом низкие шпики лгали высшему начальству с перепугу.