Лидия Чуковская - Из дневника. Воспоминания

• Название: Из дневника. Воспоминания
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9691-0495-2

Отрывки из дневника включают записи о Т. Г. Габбе, о К. Симонове («Полгода в «Новом мире»), Борисе Пастернаке, Иосифе Бродском и Александре Солженицыне. Прочитанные вместе эти заметки, сделанные в разные годы, показывают, что С. Маршак был прав, сказав о первой работе Лидии Чуковской («Памяти Т. Г. Габбе) – «это и есть ваш жанр». Записи о Борисе Пастернаке и «Памяти Т. Г. Габбе» подготовлены к печати автором, а остальные – отобраны посмертно на основе дневника Лидии Чуковской.

К «Отрывкам из дневника» примыкает очерк «Предсмертие» – о последних днях Марины Цветаевой, тоже написанный автором на основе своего дневника. В книгу вошли также воспоминания о Фриде Вигдоровой и об академике А. Д. Сахарове.

---

Зато другие речи очень замечательны. Иногда вздрагиваю: откуда он знает мои мысли? Например, об одиночестве стариков.

28 октября 94 г., пятница. День исторического заседания Думы – выступал Солженицын. Я не знаю, в чем он прав, в чем не прав, но видеть великого человека в один из мигов его великой жизни – большое счастье.

Во время речи изредка раздавались легкие аплодисменты. Никто его не прерывал, и никто не мешал ему говорить. Но когда он кончил и сошел с трибуны – не раздалось ни единого хлопка. Жаль, из-за своей слепоты я хоть и ясно видела его – крупным планом, – но редко видела лица слушающих. Иногда вдруг мелькало передо мной чье-то серьезное, думающее (на то и Дума!) женское лицо.

Прав он, конечно, в том, что нам следует убираться с Кавказа и убрать свои войска из Узбекистана, Туркестана, Таджикистана и пр. мусульманских республик.

А вот насчет Казахстана мне неясно. Да, русских, живущих там (25 миллионов), надо, конечно, превратить в население России. Граница проведена Лениным была неверно. Надо исправить границу. Но почему нам нужно сближение с Назарбаевым, то есть с казахами (кроме украинцев и белорусов – с этими понятно), – я не знаю.

Он надеется на народ – т. е. проповедует местное самоуправление при сильной центральной власти. (Столыпин, земство.) Но – два вопроса: откуда должна взяться «сильная центральная власть?» И второй: способен ли сейчас наш народ к самоуправлению?

Однако прав ли он или не прав в своих предложениях и надеждах – обаяние его личности, воздействие его речи (без «рейтинга», «эскалации» и пр.), искренность, воля и темперамент – прелесть языка, мощь! – покоряют.

23 февраля 95 г., день Красной армии. Несколько дней тому назад отправили в Ленинград корректуру. Это было – чтение корректуры – как дурной и непрерывный сон, от которого никак не очнешься170.

У меня был на другой день после получения корректуры Ал. Ис. Я, отложив чтение своей книги на день, прочла его 5 рассказов – более 100 стр. Большая честь для меня, что он дал мне читать и пришел слушать. (Наличие своей корректуры я скрыла.) Он был живой, подвижный, радостный – совсем молодой. Из его 5-ти рассказов 3 очень хороши: «Молодь», «Эго» и «Жуков». А два – плохи. Плохи потому, что они – один об учительнице («Настенька»), другой о писателе («Абрикосовое варенье») – а Солженицын не может писать об интеллигенции изнутри, не понимает ее величия и трагичности ее пути, хотя и пробует понять. Он (в этом сходство со мной) способен изобразить только «с натуры» (как я – Софью или Нину Сергеевну) – т. е. способен изобразить Ивана Денисовича или Ерку Жукова, или Твардовского (огромный литературный талант, но понятный А. И. С. потому что это талант «из народа»), а вот когда пробует изображать учительницу или писателя (Ал. Толстого), все становится приблизительным.

Я делала и мелкие замечания. Он слушал очень внимательно, по-доброму, и кое-что записывал. Не знаю, было ли ему интересно в самом деле… Потом, минут 20 (минуты были рассчитаны) пили чай с поданными Люшей любимыми А. И. С. пирожками.

После этого я один раз видела А. И. по телевизору – конечно, «видела» это условность – в беседе с Святославом Николаевичем Федоровым. Оба развивали свои теории – А. И. С. о земстве, а Св. Ник. о зарплате, о зависимости труда от зарплаты и пр. свое обычное. И тут мне впервые за все время, что я знаю А. И. С., бросилось в глаза его возбужденность и его измученность. Он махал руками, повышал голос – а Святослав Николаевич был совершенно ровен. К сожалению, Ал. Ис. о Чечне сказал совершенно мельком и не сердечно. «Большой дом» – т. е. Россия! – горит, страна погибает, и по сравнению с разрушением большого дома ужас в маленьком (т. е. в Чечне) не так важен. Он не прав. Россия, огромная Россия, уничтожает маленькую Чечню, и это позор, это напоминает позорную Финскую войну и тяжело скажется на нравственности русского народа. Грозный уже сметен с лица земли и многие села. Ельцин, Грачев, Степанков торжествуют и делают Ковалева и Юшенкова изменниками родины. Этим сильно понижается нравственный дух народа, об очищении и подъеме которого так заботятся А. И. С., Струве и пр., и пр… На каком уровне – насильников и злодеев! – вернутся оттуда наши юноши. Что будет с их нравственностью?.. Я не знаю, бандит ли Дудаев, но вокруг него сплотился весь чеченский народ, обороняющийся от чужеземцев… И все это из-за газопровода, о котором можно было договориться без всякой войны.

22/IV 95, суббота.

Попытка что-то выудить
Из прорвы прожитой171.

Начинаю с конца. В Чечне бойня продолжается… А. И. продолжает молчать. Из современных событий занят только земством и недостатками нашей системы выборов. А что бойня в Чечне есть не возвышение, а унижение русского духа, об этом не говорит. (По телевизору он выступает раз в 2 недели.)

А. И. через Люшу просил у меня почитать Корнилова и пришел в восхищение. Собирается писать ему письмо. Боюсь, В. Корнилов примет это за мои интриги. А я давно уже не пытаюсь давать ему никаких советов, – если он не спрашивает. Он живет в другом кругу – Наташа, православные, всякие ходоки из деревень – Струве, Алик Гинзбург – не знаю, еще кто… Теперь, со свойственной ему добросовестностью пытается наверстывать то, что упустил за 20 лет отсутствия. Берет у Л. и у меня книги – брал Самойлова, теперь взял Корнилова.

8 мая 95, понедельник. Ал. Ис. уехал праздновать День победы в Орел – он там воевал. Поехал в общем вагоне в сопровождении своего однополчанина.

А здесь на днях Наташа устроила в Представительстве (Козицкий) прием для женщин, побывавших на войне, а потом в лагере. Для 23 женщин-москвичек… Н. позвала Л.; Л. сначала не хотела идти, а потом все-таки пошла, нехотя.

А вернулась и рассказала, что все было замечательно уместно и хорошо. Большой, уставленный вкусностями стол. Приборы, и возле каждого – пакет с подарком. Женщины в опрятных платьях и с орденами вели себя очень достойно. Каждая рассказывала о себе – т. е. о войне и о лагере. Одна поведала: вернувшись с войны, рассказала, беседуя с друзьями где-то в гостях, что вот, мол, в Германии крыши черепичные, а у нас – соломенные. Кто-то донес. Тюрьма, лагерь. У нее был десятимесячный сын – его вырвали у нее из рук при аресте… Мужа выгнали с работы.

Все рассказы были в этом роде. Кроме того, все, почти поголовно, стремились возвратиться – после освобождения из лагеря – в партию. (Ушли на фронт в 16–17 лет комсомолками.) Все поголовно были потрясены XX съездом, потому что все «верили в Сталина» (это после пережитого ими!).

Рассказы страшнейшие. Одна женщина не могла говорить, а все время рыдала.

Плакала и Екат. Ферд., мать Нат. Дм. Стояла у двери. Оказывается, она разбирает ящики писем, получаемых Ал. Ис-чем. И в каждом – жалоба, рыдания.

12 мая 95. Выходка Ольги Георг. Чайковской против А. И. С. Она как-то звонила мне с вопросом: куда адресовать ему письмо? Хочет написать ему письмо о Чечне – так куда, и дойдет ли? Я сказала: пишите в Представительство и непременно дойдет. Потом наш разговор пошел совсем в другую сторону – о Ел. Серг. Грековой, о здоровье, о сборнике 500 русских писателей и пр. Адреса почтового на Козицком я не знала – она утром позвонила, чтоб узнать адрес – Люше. Л. ей приветливо сообщила.

И вдруг по «Свободе» – ее рассказ об ужасах в Чечне, творимых там нашими войсками и ОМОНом. И все это почему-то адресовано Солженицыну! Как будто он этого не знает, и как будто он причастен к творимым там ужасам!

Это письмо следовало адресовать Грачеву и Ерину. А при чем тут Солженицын? Она ставит ему в пример Короленко. Но, при полном уважении к Короленко, Солженицын никогда не притворялся в уважении к советской интеллигенции. Еще в ту пору, когда вся интеллигенция повально была влюблена в А. И. С. – Паустовский подметил его антиинтеллигентскую суть. Солженицын любит крестьян, верует в их красоту и силу, проповедует земство… Это его вера и его право – заниматься тем, чем ему (а не О. Г.) хочется и непременно тем, чего требует от него (сам помалкивая) аэропортовский дом. Л. в бешенстве повторяет: наше общество – общество взаимного неуважения. Почему, в самом деле, требовать единомыслия? Ведь не требует же А. И. С., чтобы О. Г. Чайковская писала непременно о земстве. А я не требую, чтобы она писала о Левашовской пустоши.

Солженицын раньше, чем она, написал о тогдашнем ОМОНе: «Сынки с автоматами». Тогда О. Г. Чайковская об этом молчала. А теперь он занят другим делом. (Он решает свои задачи по очереди. Как сам считает нужным. Ему 76 лет – его поздно учить.)

8 ноября 1995, вторник. С Ал. Ис. у меня никаких отношений нет, как никогда их не было. У меня – восторг перед ним, который не убывает. Великий писатель, великий человек. К. Кедров сообщил в «Известиях», будто Солженицын переживает «духовный кризис». Это после солженицынского «Все равно» в «Лит. газете» и «Молодь» и «Эго» в «Новом Мире»… Вскоре после этой и других статей – А. И. С. был грубо лишен телевидения. (Это ему на пользу: сидеть дома и писать… Люблю его.)