Сюзанна Энок - Уроки плохих манер

• Название: Уроки плохих манер
• Автор: Сюзанна Энок
• Издательство: ACT, Астрель, ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978-5-17-074065-9, 978-5-271-36351-1, 978-5-226-04078-8

Тереза Уэллер, несмотря на молодость, истинный знаток этикета и ценительница хороших манер. Поэтому грубое поведение полковника Бартоломью Джеймса во время званого обеда удивило и разочаровало ее. Этот мужчина вел себя не как джентльмен! Так почему же именно его Тереза не может выкинуть из головы?

Поначалу образец благонравия леди Уэллер тешит себя надеждой изменить полковника. Но с каждой новой встречей становится все яснее: в игру вмешалась сама судьба, и они с Бартоломью безоглядно влюбились друг в друга.

---

Вновь сдвинув брови, мисс Уэллер встала.

— Что вы такое говорите, полковник? Подобные высказывания недопустимы.

Ну наконец-то.

— Совершенно с вами не согласен.

Девушка ударила ладонью по столу.

— О да! Вы всем нам внушили страх, — произнесла Тереза Уэллер, даже не попытавшись скрыть недовольства, заставившего ее тонкие брови сойтись на переносице. — Разве не заметно?

— Если вы обладаете хоть каплей здравого смысла, мисс Уэллер, то сядете на свое место, — прорычал Бартоломью.

Девушка вышла из себя? Замечательно. Хотя он предпочел бы поругаться с братом и сестрой. Ведь это от их опеки он хотел отделаться.

— Ясно, что вы не желаете здесь находиться, — в гневе продолжала мисс Уэллер. — Впредь я бы посоветовала вам отклонять приглашения на ужин. Это поможет избежать ссор.

— Тесс, — шепотом позвала жена Стивена. — Не спорь с ним, он…

— Что? — перебил Амелию Бартоломью, хватаясь за стол и неловко поднимаясь на ноги. — Хотите сказать, я не в себе? Кажется, это всем давно известно.

— Я бы ничего не заметила, если бы не эта ваша вспышка гнева, — произнесла Тереза, вздернув подбородок. — Впрочем, я считаю, что от недуга страдаете не столько вы, сколько ваши манеры. Вы же джентльмен, полковник.

— В таком случае мне остается предоставить вам, обладателям хороших манер, леди и джентльменам, наслаждаться трапезой, — рявкнул Бартоломью и, тяжело опершись о трость, похромал к двери.

— Толли, куда ты направляешься, черт возьми?

— Туда, откуда приехал.

— Я хочу завтра с тобой встретиться.

Дьявол. У девчонки по крайней мере хватило ума понять, что он хочет остаться один.

— Ты знаешь, как со мной связаться.

— Да, но…

Бартоломью зацепился тростью за ручку двери и с грохотом захлопнул ее за собой. Резкая боль пронзила его ногу и обожгла колено, но он не собирался останавливаться.

Выругавшись, Бартоломью пошатнулся и ударился бедром о стоящий в холле столик. «Не смей падать», — приказал он себе, опираясь рукой о стену. Какой же он идиот, что позволил себе напиться на голодный желудок на вражеской территории.

Дверь позади него отворилась, и до слуха Бартоломью донесся приглушенный шорох юбок и шепот: «Тереза, не надо» и «Оставь его».

Тереза схватила Бартоломью за руку. Полковник резко развернулся и едва не потерял равновесие.

— Не смейте ко мне прикасаться, — прошипел он.

Тереза решительно подняла на него глаза, и Бартоломью не увидел страха в их серо-зеленых глубинах.

— Не будьте глупцом, сэр. Возможно, они и страшатся обидеть вас или ранить ваши чувства неосторожным словом. Но я не такая.

— Вот именно поэтому я и ухожу.

— Вы уходите не из-за меня. Проблема в вас самом. Когда рядом нет людей, которых вы могли бы обидеть, ругайтесь сколько влезет. Дьявол! Видите? Я тоже умею ругаться. Только я предпочитаю этого не делать, потому что считаю подобное поведение слишком вульгарным.

— Куда подевались ваши манеры?

— Вы меня разозлили.

— Все, с меня хватит. — Бартоломью снова споткнулся.

— Что ж, а теперь я попытаюсь извиниться за свое поведение. — Тереза нырнула под руку полковника и обняла его за талию. — Вы приехали в экипаже или верхом?

— Верхом, — пробурчал Бартоломью. Ему не нравилось то, что происходит, как не нравилось прикосновение руки девушки. Да и разве могла столь хрупкая особа удержать его от падения? — Мне не нужны ваши извинения.

— Но вы все равно их получите. Так что спорьте с самим собой. — Тереза толкнула одной рукой входную дверь и помогла Бартоломью выйти на крыльцо. — Ваш конь оседлан. Значит, вы с самого начала не собирались оставаться.

Голос Терезы звучал укоризненно, но поскольку она была права, Бартоломью не стал ничего отрицать.

— Верно, не собирался. И следовательно, не нуждаюсь в ваших извинениях.

— Остается лишь удивляться, как вас только пригласили сюда, с такими-то манерами. Вернее, отсутствием таковых.

Бартоломью нахмурился:

— Им пришлось. Ведь они моя семья.

— И благодарите за это Бога, иначе кто-нибудь из присутствующих непременно поколотил бы вас.

Бартоломью недовольно посмотрел на Терезу.

— Знаете, я совершенно не нахожу ваши шутки смешными.

Она стойко выдержала взгляд.

— В таком случае вам нужно совершенствовать свое чувство юмора. Почему бы вам не заглянуть завтра на бал к Харамунду? — спросила Тереза, забирая из рук Бартоломью трость, чтобы тот мог взяться за луку седла. — Я очень люблю танцевать, полковник.

— Зато я нет. — Сдавленно охнув, Бартоломью вскочил на Сумеру и вставил больную ногу в стремя. — Это очевидно.

— Но я не сказала, что хочу танцевать именно с вами. Вы страдаете манией величия. — Опустив трость в чехол, притороченный к седлу, Тереза отошла в сторону. — Но вы могли бы посмотреть на других танцующих. — С этими словами она развернулась и зашагала назад к дому.

— Эта маленькая… — Бартоломью замолчал, потому что совершенно не представлял, как закончить фразу. Он давно уже не был наивным юнцом, но Терезе хватило пяти минут, чтобы положить его на лопатки.

Он старался выставить себя нелюдимым грубияном, но никак не ожидал, что его станут открыто критиковать за недостойное поведение. В последний раз он был настолько неуверен в собственной способности держаться на ногах, когда его в буквальном смысле слова лишили ног. Как и тогда, ощущение было крайне неприятным. Правда, на этот раз он мог что-то изменить — например, не появиться на балу.

Тереза понимала, что остальные члены семьи весьма недовольны ею. И все же их мнение о ее поступке вряд ли было хуже ее собственного. Атмосфера за столом была напряженной, а беседа — натянутой и настороженной. Даже в украдкой бросаемых на Терезу взглядах Амелии читалась досада. Но она нарушила собственное обещание вести себя сдержанно и терпимо, и поэтому теперь не имела права обижаться на Амелию. Да, полковник переступил черту, но он никогда не слыл знатоком благородных манер. В отличие от нее.

— О чем ты только думала? — набросилась на Терезу Амелия, когда мужчины удалились в библиотеку, чтобы выкурить по сигаре и выпить по стаканчику портвейна. Обхватив себя руками, она гневно взирала на кузину.

— Я думала о том, что он ведет себя непозволительно грубо, — прошептала в ответ Тереза, поглядывая на Вайолет, поднимающуюся по ступеням на второй этаж. — Я пыталась сдержаться, но… Хорошо, моему поведению нет оправдания. Мне уехать?

— Нет. Конечно, нет. — Амелия задумчиво сдвинула брови. — Обычно ты тщательно взвешиваешь свои слова, прежде чем произнести что-либо.

Так оно и было.

— Я извинилась перед ним.

Вернее, не совсем извинилась, но зато помогла ему спуститься по ступеням. Если бы он упал, Тереза чувствовала бы себя еще ужаснее.

— Если ты, Стивен и Вайолет хотите на меня разозлиться, то не стесняйтесь. Господь свидетель — я это заслужила.

— Толли никогда еще не был столь груб, как сегодня, — неожиданно вставила Вайолет. — Приехав в отпуск три года назад, он был все тем же веселым и жизнерадостным человеком, каким мы все его знали. Но сегодня он вел себя ужасно. Гораздо хуже, чем вы.

Тереза почувствовала, как ее охватил жгучий стыд.

— Я никогда не веду себя столь неподобающим образом, Вайолет, и мне очень жаль, если вашему брату пришлось из-за меня уехать.

На самом деле Терезе не было жаль. И все же тот факт, что полковник подстрекал присутствующих к словесной перепалке, не оправдывал ее. Она не должна была выходить из себя, потому что ни разу за целых тринадцать лет с ней не случалось ничего подобного.

Амелия обняла золовку.

— Люди провоцировали его на протяжении многих месяцев. Наверное, ему просто необходимо было выпустить пар, чтобы не задохнуться.

— Вряд ли я смогу представлять для него угрозу. Ведь он даже не сказал нам, где остановился. — Вайолет высвободилась из объятий и тяжело опустилась в кресло. — Он стал таким раздражительным и злым.

— Полковник ранен, — заметила Тереза. — И заслуживает сочувствия.

— По крайней мере вы заставили его задуматься о чем-то еще, кроме страданий. — Поморщившись, Вайолет отвернулась. Но потом вновь взглянула на Терезу. — Впрочем, нет, погодите, — произнесла она. — Я рада, что вы сказали то, что думали, Тереза. Жаль, что мне не хватило на это смелости.

Заставив себя улыбнуться, Тереза села рядом с Вайолет.

— А я рада, что вы промолчали. Он все равно поймет, что вам не нравится его поведение, но злиться будет на меня, а не на вас. Я с готовностью возьму всю вину на себя. — Она считала, что действительно этого заслуживала.

Амелия снова посмотрела на кузину — на этот раз более озабоченно, — но Тереза сделала вид, будто ничего не заметила. Менее всего ей хотелось, чтобы та начала сравнивать ее сегодняшнюю вспышку с другой давней, заставившей Терезу заботиться о внешних приличиях, не расставаться с руководством по благопристойному поведению и оставаться той разумной особой, какой она и была на протяжении последних тринадцати лет.