Михаил Пришвин - Дневники 1930-1931

• Название: Дневники 1930-1931
• Автор: Михаил Пришвин
• Издательство: ООО «Изд-во "Росток"»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-94668-041-2

Книга дневников 1930–1931 годов продолжает издание литературного наследия писателя.

Первая книга дневников (1914–1917) вышла в 1991 г., вторая (1918–1919) — в 1994 г., третья (1920–1922) — в 1995 г., четвертая (1923–1925) — в 1999 г., пятая (1926–1927) — в 2003 г., шестая (1928–1929) — в 2004 г.

Публикуется впервые.

---

Я тогда ничего не понимал, в чем тут дело, а теперь я знаю — есть Англия, где вся земля возделана и каждое дерево, каждый цветок вырастает с согласия человека и с его помощью, и есть вот эта пустынная земля, где вырастает само и… Там, где нет человека, жень-шень… а там, где одни только люди — там, я так теперь понимаю, жень-шень…

Я теперь так понимаю, но тогда в недоумении я просто стоял и разглядывал.

Прошло много времени, все переменилось, загудели палы по всей тайге, и там, где пал прошел, там навсегда замер и <2 нрзб.> корень жизни жень-шень.

К зиме — табунки в табунок.

Лудева — коридор из крон поваленных деревьев с волчьими ямами в проходах.

Легкие собачки по насту…

Загудели палы по всей тайге.

Панты <1 нрзб.> деятельность сердца и обмен веществ.

Пантач в рогаля (трение).

Есть, конечно, вовсе бесчувственные люди, и я не о них говорю, а вот те, кто люди в том самом смысле, как Лувен даже воробьев понимает, — все ли эти люди должны переболеть, как я, или это я один такой уродился? С белым светом, кажется, легче расставаться, чем было мне — сколько было слепых музыкантов, кому на место открытого белого света стал внутренний мир музыкальный. И у меня, конечно, происходила такая же замена утраты, но не мог же я сам ее видеть в себе, только вот одно было мне основанием жизни, и тут начинались догадки о каком-то моем переходе из внешнего мира беготни в какой-то более глубокий — что когда вспомнишь себя, вольного, легкого человека до самого того мгновения, когда олень Хуа-лу расцвела в человека и открылась какая-то прекрасная долина возможных сближений с людьми — при всем моем горе я не захотел бы вернуться в того человека…

Покров светолюбив. растений.

Сирень.

Даурский рододендрон.

Тенелюбивые растения.

Долинные светолюбивые растения.

Могучие заросли папоротников.

Дикие вишни.

Жасмин.

Барбарис.

На сырых местах лимонник с подростом ясеня и аралии.

Амурский кот.

Олень спасался от хищников у человека.

Ходовой серый волк.

Слезные ямки.

Хуа-лу (олень), Ма-лу (изюбрь), Чин-да-Гуйза (наоборот: мама-олень, папа-изюбрь).

Цвет красный с белыми пятнами.

15 мая.

Распускается зелень — олень летней окраски.

Хуа-лу… подробное описание наружности Хуа-лу.

Зимний — переход: сизо-стальной цвет.

Следок копытца самца покруглей, чем у самки.

4 сайка.

Старуха отелилась двумя и умерла.

1) обоняние, 2) слух, 3) зрение.

Подсосные детеныши.

Борьба с безрогим оленем человека.

Одинцы.

Утром был полный туман, но с 10 у. мало-помалу солнце освободилось. К сожалению, и прошлое мое в эти дни мне было, как туман{267}. А та известная мне тревога — это смертная тревога. Или может быть это жизнь такая, вернее музыка жизни и «смертная тревога» тоже музыка, о которой после в последнем равнодушии и холоде жизни с сожалением будешь вспоминать? Но может быть, я не доживу до холода, и жизнь моя оборвется на какой-нибудь ноте «музыки»?

Была возможность одного ничтожнейшего мгновенья (стоило руку протянуть, и как не пришло в голову?), а между тем ведь это упущенное мгновенье никогда не простишь себе и не оправдаешь даже ценою всей жизни{268}, посвященной служению науке, искусству, а может быть даже и добрым делам. Ненасытимость бесконечная религиозного чувства, возможно, тоже выходит из невозможности компенсировать чем-нибудь упущенное мгновенье жизни самой по себе. И сознание этого, вернее, признание рождает скептицизм. Нет: романтизм — это не взять здесь и возместить взятое в другом (искусство и проч.), скептицизм: это взять и увидеть «не то». Так, романтизм и скепсис, — как будто противоположные друг другу по существу, дети этого упущенного мгновенья, родные дети, истоки «духовной жизни».

Лектехсырье. Костромин Петр Иннокентьевич зав., Бухта Преображенье остр. Петрова, Альгологическая станция{269}; Гарри Иванович Гаил, латыш, энтузиаст морской капусты. Не Лектехсырье, а отдел Дальиод. Зав. Костромин устраивает свое питание по-китайски, потому что это питание богаче витаминами. Его точка зрения на объекты «темного товара» такая, что если на этих товарах сосредоточено самовнушение народа, то пусть эти товары полезны, и мы имеем полное право ими торговать.

Растения.

Морская капуста Laminaria.

Агаровые водоросли (красные) Jredia, <1 нрзб.>.

Морская трава Lostera.

Животные.

Трепанг Goloturia, Хай-шэнь (полулекарственные),

Гребешок сушеная ракушка (пепельница).

Мактра белая ракушка Mactra <1 нрзб.>.

Мидия Mussel.

Рапана.

Устрица.

Чилимцы.

Мизига.

Преимущество всех этих товаров экспорта то, что экспортируются товары те, которые у нас не потребляются.

В проекте:

Осьминог.

Каракатица.

Кальмар.

Лангуст (омар) — вновь открыт.

Один ангел <1 нрзб.> в тот самый момент об утрате самого ценного момента жизни: ангел упущенного мгновения стал служить человеку, заменять <1 нрзб.> романтизм; другому <3 нрзб.> великое счастье, мгновение жизни было поймано, и ангел стал охранять его (скепсис).

И чернила готовы к употреблению.

Поэзия океанских островов.

Поэзия океанских островов предполагает кораблекрушение, и надо, чтобы человек спасся и вышел на берег и был тут на неведомых тропинках среди невиданных зверей{270}. Без кораблекрушения, а просто жизнь на острове в ограниченном пространстве, где все стало своим, известным до мельчайших подробностей, где нет прохожих людей, безмерно серей, чем на материке, но толчок творцами робинзонад был так велик, что мы до сих пор не можем освободиться от сказочных чар островов и страдаем от «романтизма».

В архипелаге тихоокеанских островов возле Владивостока самый отдаленный остров Фуругельм лежит уже в Японском море, и с него видны Корея и Маньчжурия. Есть с одной скалы на нем точка зрения — видится остров, как уснувший пан, весь до самого моря разукрашенный белыми и алыми, многоцветными розами и прекрасными азалиями.

На этом острове птиц и цветов поселили жить голубых песцов.

Истощимость моря. Жизнь лососевых. Иваси. Белухи родят одного и стадами.

Японцы (далеко по берегам?).

Наши крепче.

Пауки.

Ежи. Спрут.

Акулы и отшельники.

Переход песцов (блохи).

Баклан должен упасть.

Хвостики вверх.

Креветки.

Квакуши и дети.

Изолятор на территории Квакуши.

Вес: 8–11 кило.

Орел и песец.

Украденное яйцо.

Столовая (пьют яйца).

Запас Квакуши — 100 <1 нрзб.>.

Все тащат (ребенок).

Креветки (и сухие хвостики).

На веранде (игрой завлекает в море, игра с волной).

Оранжерея (чернота и свет).

300 га. Берег, линия 9 км.

Начало 16/VIII 1929.

Паук и бабочка.

21 Сентября. Прохладно-сентябрьское строгое ясное утро, и я заметил с балкона во впадине Чуркина мыса как будто бы лежал наш обыкновенный нижний туман. В комбинате сказали: изюбрь ревет!

Есть вид кукушки (поменьше нашей и кричит она не по-кукушечьи, а вроде как бы: «продам берданку, куплю винчестер». По китайским поверьям ее нельзя увидеть, и она стережет жень-шень, увидишь и услышишь ее только в тот момент, когда нашел жень-шень. Русские же эту кукушку видят и слышат часто и говорят, даже понимают будто бы ее слова: продам берданку и пр.

Искатель жень-шеня галлюцинирует — если увидел и отвернулся, в этот момент жень-шень переходит и потому, как увидел, скорей надо воткнуть палочку.

Верит в бессмертие пятнистого оленя и что есть олень — всегда с сухими рогами.

Гончаров и его приятель из Госплана, который в цифру поверил, что есть такая цифра, если с чистым сердцем и ясным умом к ней подойти, то можно управлять не только Союзом ССР, а и Европой и Америкой, что генеральная линия и есть путь к цифре магической.

— Вы в партии?

— Нет, я еще недостоин и занимаюсь внутренней переподготовкой.

Тунгусы прячут ободранную тушку соболя в дупле дерева.

Я спросил:

— Может ли барс броситься с дерева на человека?

Горлов ответил:

— Никакой зверь на человека не смеет броситься без особого повода, и даже тигр не бросится. (В опровержение рассказа Богоявленского, будто бы барс бросился, промахнулся и растерялся: это барс прыгнул сам по себе…)

Вчера после большой подготовки выпустили тигра (для съемки кино) и впустили туда дикую козу. Тигр бросился прежде всего не на козу, а просто удирать, но ударился о сетку, сетка спружинила, отбросила тигра, и он тогда уже подошел к козе и принялся ее лизать. Звери в беде перестают друг за другом охотиться. (Вот лев и ягненок — вот когда лягут — в беде.)