Татьяна Навальная - Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос

• Название: Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос
• Автор: Татьяна Навальная
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073396-5, 978-5-9725-2007-7

Что делать женщине, у которой вдруг не стало ни работы, ни жилья, зато есть двое детей и ледниковый период в личной жизни? Правильно — взять, и круто изменить все и сразу. Татьяна, автор и главная героиня книги, решила начать перемены с профессиональной сферы. Выбрав для себя относительно новую для нашей страны и перспективную профессию риелтора, она оказалась на рынке. Рынке недвижимости.

Настоящий риелтор должен не только разбираться в ситуации на рынке, планировке квартир, географии города и законах, регулирующих покупку и продажу жилья. Он еще и обязан быть тонким психологом, ведь квартиры продаются и покупаются не сами по себе, за ними всегда стоят люди. А у людей всегда свои проблемы, нервы, страхи, запросы и тараканы в голове. И все их вопросы должен решить агент по недвижимости, да так, чтобы все стороны остались довольны.

С какими только историями квартир и семей Татьяна не сталкивалась за годы практики. Многие из них такие, что нарочно не придумаешь. Именно эти истории (а также полезные сведения, которые пригодятся всякому, кто хочет продать или купить жилье) и легли в основу книги, которую вы держите в руках.

---

Квартиру и комнату подбирала их невестка Тамара, работавшая агентом по недвижимости. Однокомнатную нашли быстро. С комнатой дело застопорилось. Параллельно шла приватизация трешки.

В этот момент упало агентство «Клондайк». У нас отвалился первый покупатель по цепи. Оплату за квартиру он заблаговременно внес в агентство и остался без денег и квартиры.

Надо было срочно искать другого головного покупателя. В продажу были выставлены все три квартиры над нами — восстанавливать цепь можно в любом звене. Пока агенты метались по просмотрам, продавая верхние квартиры, нас не дождалась однокомнатная снизу. Ее продали прямому покупателю.

Середина цепи — три квартиры, принадлежавшие Сергею, Фаине Михайловне и Ирине Яновне, — держалась. Тамара нашла другую встречку — однокомнатную в соседнем доме, на той же улице.

Время бежало быстро. Уже была середина марта, а мы никак не могли закрыть цепь. Фаина Михайловна звонила мне почти каждый вечер.

— Танечка, — плакала она в трубку. — Это все из-за меня. Это я виновата. Я всю жизнь притягиваю ко всем несчастья. С работы меня уволили.

Из «Ленэнерго» она ушла сама — в коммерческую структуру, торговавшую книгами с лотков около метро. Фирма разорилась через месяц. Новую работу Фаина Михайловна не искала.

— Муж меня бросил, — продолжала она.

Муж ушел от нее к другой пять лет назад.

«За такой срок можно было к этому привыкнуть», — мрачно думала я, прижимая плечом телефонную трубку к уху и переворачивая котлеты на сковородке.

— Я приношу несчастья всем, кто имеет со мной дело, — рыдала Фаина Михайловна. — Вот возьму веревку, намылю и повешусь.

Я вздрагивала, роняла трубку и, устыдившись своих недоброжелательных мыслей, утешала клиентку. Демонстративные личности, угрожающие суицидом, как правило, не приводят своих угроз в исполнение, но из каждого правила бывают исключения. Не менее часа я разговаривала с ней о жизни и о нашей сделке. Плечо затекало, хотелось есть, дети пытались со мной поговорить о своих детских проблемах, собака прыгала у ног, требуя обратить на нее внимание, я занималась психотерапией с Фаиной Михайловной.

Времени катастрофически не хватало. Агенты после вечерних просмотров возвращались домой не раньше девяти. За вечер нужно было сделать десятки звонков — поговорить с коллегами о ситуации по сделкам, прозвонить встречки, договориться о просмотрах, побеседовать с клиентами — наш рабочий день кончался обычно около часа ночи. В девять утра открывались паспортные столы и ПИБы,[2] в это время мы уже стояли в очередях за всяческими справками. И так — годами. Это часть работы агента. Не нравится — меняй профессию.

Теперь, после появления сотовых телефонов, ситуация изменилась. Любого агента можно найти днем — необязательно ждать, когда он вернется домой. Рабочий день у нас приобрел некоторые разумные границы. Но тогда, в 1998 году, мы не могли об этом даже мечтать.

Прошел еще месяц. Собрали верх цепи, потом, с большим трудом, закрыли хвост. Был назначен день нотариата. Все бросились в ГБР заказывать СППС — справку, подтверждающую полномочия собственника. В этой справке указывается отсутствие или наличие обременений — ареста квартиры, залога, ренты и т. д. Тогда, в 1998 году, справка была обязательным документом для нотариата и заказывалась обычно накануне сделки. ГБР выдавал справку через сутки. Чтобы ее заказать, нужно было отстоять в очереди целый день. В огромном помещении часами толпились тысячи людей. От усталости и духоты старики, оформляющие наследство от умершего супруга, падали в обморок. За время моей работы два человека умерли прямо в очереди — не выдержало сердце. Когда утром или после окончания обеденного перерыва в ГБР открывали двери, толпа врывалась в зал, сметая все на своем пути. Иногда люди при этом получали травмы, иногда в очереди вспыхивали драки. Прибежавшая охрана наводила порядок. Очередь волновалась, возмущалась и продолжала стоять дальше.

Справки были заказаны. Через день все агенты по цепи пришли их получать.

Ирина Яновна пришла сама. Получив справку по квартире Фаины Михайловны, я обернулась и увидела ее, стоящую в очереди к окошку ее района. Перед ней стояла агент, продававшая однокомнатную квартиру. Агент получила справку, Ирина Яновна получила отказ. Растерянно посмотрев на меня, она стала задавать вопросы.

— Почему мне отказали? — спросила она инспектора в окошечке. — Что, разве моя квартира под арестом?

— Нет, что вы, — вежливо сказала ей девушка. — У вас другая проблема. В ваших документах указан адрес квартиры: улица Шота Руставели.

— Ну да, правильно, там мы и живем, — недоуменно подтвердила Ирина Яновна.

— А у нас в компьютере указано другое название: улица Руставели, — объяснила инспектор. — Без имени «Шота». Поскольку мы не знаем, как эта улица должна называться правильно, мы направили запрос в ГУИОН.[3] Они должны нам официально ответить, тогда мы справку и выдадим.

— Когда будет ответ? — упавшим голосом спросила бабушка.

— Недели через две-три, — вбила девушка гвоздь в крышку гроба нашей сделки.

— Позвольте, вы только что выдали справку агенту из нашей цепи. Их квартира тоже на улице Руставели, — вмешалась я.

— Да, выдали. Их справку начальник успел подписать, а на вашей задумался. И подписывать отказался. Дал распоряжение написать запрос. Если вам нужен ответ скорее, сходите в ГУИОН сами, получите их письмо на руки и принесите нам, — добавила она, посмотрев на наши вытянувшиеся лица.

Ирина Яновна сделала невозможное — подключив все свои связи, она получила справку через три дня. За это время отвалилась комната, в которую ехал ее сын, и мы еще раз потеряли головного покупателя.

— Танечка, — говорила мне по вечерам трубка голосом Фаины Михайловны. — Это все из-за меня. Это я виновата…

Снова немело плечо, устав удерживать телефон; обижались дети; клиенты не могли до меня дозвониться — сделка продолжалась.

К середине мая цепь была собрана снова. В ней было восемь объектов. В назначенный день все собрались в нотариальной конторе. Девять семей, включая семью головного покупателя, девять агентов, несколько менеджеров — всего около тридцати человек. Прошел нотариат по первой квартире. Неожиданно нотариус пригласила меня в кабинет.

— Вы готовили документы по квартире в Купчино? — спросила она меня.

— Да, это моя квартира, — подтвердила я.

— Документы не в порядке. Нотариат по ним проводить нельзя.

Этого не могло быть. Я проверила каждую цифру. В справках были расхождения, при подготовке к нотариату я вносила изменения в некоторые из них, отстояв огромные очереди в соответствующих учреждениях. В документах просто не могло быть ошибок.

— Что именно не в порядке? — спросила я.

— Отчество вашей клиентки по паспорту — Михайловна. А в договоре приватизации написано — Михаиловна. Вместо «и краткого» стоит просто «и».

— И что? — не могла понять я.

— Как что? «И» и «й» — разные буквы русского алфавита. Расхождение в документах. Надо привести в соответствие.

Я была потрясена. На это расхождение я не обратила внимания. Честно говоря, я его просто не заметила. Это была моя ошибка.

— Что теперь делать? — спросила я.

— Езжайте в агентство по приватизации, пусть внесут изменения. Потом с исправленным документом — в ГБР. Внесите изменения в реестр и получите новую СППС.

Всего-то. Сначала доехать через полгорода в агентство по приватизации, где прием идет три часа и то не каждый день, а очередь уходит за горизонт. Потом — опять через полгорода — в ГБР, где очередь уходит еще дальше, два с половиной раза кольцом опоясывая земной шар по экватору, сутки на получение справки, и вернуться к нотариусу сегодня, пока солнышко не закатилось.

Все утро шла закладка денег в банке, на часах было уже 14.45.

— А остальные сделки? — спросила я упавшим голосом, вспомнив про толпу, ждавшую в приемной.

— Остальные сделки проведем, но в ГБР отправлять не будем, пока вы не принесете документы.

Объяснив ситуацию Сергею и Фаине Михайловне, я загрузила клиентку в машину и рванула в агентство по приватизации.

Там шел прием. Обогнув очередь, ждавшую аудиенции у инспекторов, мы с Фаиной Михайловной ввалились в кабинет начальника. Выслушав нас, присутственная дама сказала: «У вас очень старый договор приватизации, один из первых. Мы тогда получили компьютеры, но у них на клавиатуре не было букв „ё“ и „й“. Сейчас все к нам с такими договорами возвращаются. Оставляйте документы, внесем изменения».

— Когда? — хором спросили мы с Фаиной Михайловной.

— Исправить я могу прямо сейчас, но эти исправления должен завизировать глава районной администрации. Я не знаю, когда он это сможет сделать. Может быть, завтра, если в командировку не уедет.