Татьяна Навальная - Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос

• Название: Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос
• Автор: Татьяна Навальная
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073396-5, 978-5-9725-2007-7

Что делать женщине, у которой вдруг не стало ни работы, ни жилья, зато есть двое детей и ледниковый период в личной жизни? Правильно — взять, и круто изменить все и сразу. Татьяна, автор и главная героиня книги, решила начать перемены с профессиональной сферы. Выбрав для себя относительно новую для нашей страны и перспективную профессию риелтора, она оказалась на рынке. Рынке недвижимости.

Настоящий риелтор должен не только разбираться в ситуации на рынке, планировке квартир, географии города и законах, регулирующих покупку и продажу жилья. Он еще и обязан быть тонким психологом, ведь квартиры продаются и покупаются не сами по себе, за ними всегда стоят люди. А у людей всегда свои проблемы, нервы, страхи, запросы и тараканы в голове. И все их вопросы должен решить агент по недвижимости, да так, чтобы все стороны остались довольны.

С какими только историями квартир и семей Татьяна не сталкивалась за годы практики. Многие из них такие, что нарочно не придумаешь. Именно эти истории (а также полезные сведения, которые пригодятся всякому, кто хочет продать или купить жилье) и легли в основу книги, которую вы держите в руках.

---

С тех пор прошло десять с лишним лет. На свою часть денег Николаша сам, без агентства купил у дальних родственников отличную однокомнатную квартиру. Цена была очень низкой, потому что по квартире шел судебный спор. Николаша рассудил, что за такие деньги квартиру такого качества ему никогда не купить, и решил рискнуть. Он проиграл — суд отдал квартиру другим собственникам. Деньги вернуть не удалось — родственники отказались их отдавать. С тех пор Николаша живет вместе с новой женой в десятиметровой комнате в квартире своих родителей.

Саша и Маша до сих пор звонят мне время от времени, приглашают в гости. Я благодарю и неизменно отказываюсь. У меня идут новые сделки.

Глава 8 О соблазнах и их последствиях

Октябрь 1997 — май 1998 года

На следующий день после возвращения из Туниса я пришла в агентство. Коллеги, курившие на лестнице, встретили меня радостно. Я тоже была рада их видеть.

Ответив на вопросы об отпуске, я поинтересовалась новостями на рынке недвижимости.

— «Интер-Оксидентал» рухнул, — сказала мне менеджер Татьяна.

— Александрийский столп еще стоит? — поддержала шутку я.

Агентство «Интер-Оксидентал» было одним из самых старых и самых больших в городе. Его учредитель и владелец, гражданин США Ден Коркоран, риелтор из Калифорнии, впервые применил американский опыт на российском рынке, создав процветающую фирму с безупречной репутацией. Ее надежность не вызывала сомнений.

Но Татьяна не шутила. «Интер-Оксидентал» действительно рухнул. Коркоран скрылся вместе с 1,5 миллиона долларов, принадлежавших его клиентам.

Как такое стало возможным? Взаиморасчеты по сделкам проводились в то время через агентства. Пока документы находились на регистрации в ГБР, вся сумма, равная стоимости квартиры, лежала в банковском сейфе агентства и выдавалась продавцу после государственной регистрации сделки, выписки из квартиры и передачи квартиры покупателю. Кроме того, по сделкам, в которых еще только шла подготовка к нотариату, в агентствах лежали авансы, равные в то время 10 % от стоимости квартиры. В больших агентствах параллельно проводилось множество сделок, и в сейфах скапливались колоссальные суммы. Соблазн был велик. Коркоран не устоял.

Рынок вздрогнул.

Клиенты других агентств, потрясенные пропажей денег в «Интер-Оксидентале», потребовали подтверждения сохранности их средств. Новые сделки стали проводиться с использованием индивидуальных ячеек в банках. Этот процесс не был мгновенным. Он растянулся на несколько месяцев, в течение которых выяснилось, что владельцы некоторых агентств активно оборачивали средства клиентов — деньги вкладывались в срочный выкуп выгодных объектов недвижимости, в долевое строительство, в голубые фишки на фондовом рынке, а иногда и просто — в дорогие иномарки. При этом цели присвоить деньги никто не ставил — они просто использовались, прибыль от оборота отсекалась, деньги возвращались клиентам. Это было возможно, пока остаток средств в сейфах агентств подпитывался ежедневными поступлениями от новых сделок. Как только приток, перенаправленный в индивидуальные банковские ячейки, стал иссякать, вложенные деньги пришлось изымать. Это не всегда можно было сделать быстро. Задерживались выплаты клиентам за проданные квартиры, агентам с опозданием выдавались комиссионные за уже закрытые сделки, десятки агентств балансировали на грани банкротства. В декабре 1997 года рухнул гигант — агентство «Дом Плюс». По разным оценкам, количество денег, которое потеряли клиенты, колебалось от 3 до 6 миллионов долларов.

Паника охватила всех участников рынка недвижимости. В течение полугода упали агентства «Дива», «Союз-Гарант», «Икстлан», «Клондайк» и ряд мелких фирм, названия которых уже и не вспомнить. В агентствах на досках объявлений висели черные списки агентств, с которыми не рекомендуется работать.

Агенты стали заложниками обстоятельств. Ходили страшные слухи, что некоторые «правильные пацаны», потеряв деньги в рухнувших агентствах, начинали требовать их от агентов, проводивших сделку, вынуждая продавать собственные квартиры.

Риелторы, работавшие в рухнувших фирмах, продолжали вести дела с клиентами, потерявшими авансы, практически бесплатно — делалось все, чтобы закрыть сделки любой ценой. Смотреть в глаза пострадавшим клиентам не мог никто.

При этом рынок бурлил. Всю осень и начало зимы, до нового, 1998 года, цены росли, все выставленные на продажу квартиры буквально сметались покупателями.

В такой атмосфере мы работали вплоть до лета 1998 года. Потом страсти понемногу улеглись. Жизнь вошла в колею.

Глава 9 О лучшей подруге и о ледниковом периоде в моей жизни

Январь 1990 — октябрь 1997 года

Следующей моей клиенткой стала моя лучшая подруга. Прежде чем описывать сделку с ее квартирой, я хочу написать про нее саму — ничего не приукрашивая и не сгущая краски.

Мою лучшую подругу звали Мариной. Мы познакомились с ней в далеком 1990 году при драматических обстоятельствах. 1990 год был ледниковым периодом в моей жизни. Ледниковый период — это эпоха, когда все, что вы любили, к чему вы привыкли, чего вы добились, чем вы владели, исчезает, сметаемое ледяным валом, упорно утюжащим вашу жизнь. От прошлой жизни у меня оставалась только машина — 24-я «Волга» — моя радость, моя девочка, моя подружка. Мы были с ней единым целым, двигаясь по городу в пестром дневном потоке и летая по темным ночным трассам.

В январе 1990 года я потеряла все — жилье, работу и, самое главное, здоровье. У меня был сложный осколочный перелом локтевой кости. Дочку я отправила к своим родителям в другой город, десятилетний сын был со мной. Мы кочевали по знакомым. Нужно было срочно ложиться на операцию, но не с кем было оставить ребенка на неделю, и некуда было возвращаться из больницы. Мне отчаянно была нужна помощь.

Я сидела на кухне у подруги детства, с которой мы вместе учились в школе, и обсуждала с ней ситуацию. Она жила в однокомнатной хрущевке с мужем и дочкой. Свободным в ее квартире был разве что пятачок в прихожей, на котором можно было бы уместить коврик для кошки. В дверь позвонили.

— Это моя приятельница, — объяснила мне подруга. — Принесла мне книги.

Вошла невысокая женщина с коротко остриженными мягкими волосами, высокими скулами — явной примесью татарской крови, небольшими серо-голубыми глазами с восточным разрезом, опушенными короткими ресницами. Правильное лицо с сеточкой мелких морщинок вокруг глаз и детская улыбка, которую совсем не портил заметный недостаток нескольких коренных зубов.

— Здравствуйте, — поздоровалась она со мной, войдя на кухню. — Меня зовут Марина.

Мы пили чай и разговаривали уже втроем. Расспросив меня о моих проблемах, Марина улыбнулась и сказала: «Я не работаю. Можешь оставить сына у меня».

Так началась наша дружба. Через два часа я с сыном вошла в ее двухкомнатную квартиру на проспекте Просвещения.

Вошла и застыла на пороге. Везде, куда доставал взгляд, был потрясающий бардак. На большом круглом столе в прихожей лежала гора вещей, состоящая из газет, перчаток, полиэтиленовых пакетов, трусов, детской скакалки, старой сумки с оторванной ручкой и большой грязной кастрюли. В кухне все поверхности были покрыты немытой посудой, банками, коробками с какой-то едой, вазами с засохшими цветами, скомканными кухонными полотенцами. В комнатах одежда лежала везде — на диванах, книжных полках, стульях и просто на полу. Для полноты картины не хватало грязных носков на люстре. Их не было просто потому, что люстра отсутствовала как таковая — под потолком висела пыльная лампочка в черном патроне.

Заметив мое вытянувшееся лицо, Марина сказала:

— Тут у меня беспорядок, но ты не удивляйся. Это я генеральную уборку начала, да пока не закончила.

Я промолчала. Генеральной уборкой в этой квартире не пахло. Палеозойские отложения мусора, прикрытые книжными завалами юрского периода, плавно переходили в слой тряпок, сформировавшийся в кайнозойскую эру. Это был образ жизни.

На следующий день я легла на операцию. Сын остался у Марины.

Через неделю меня выписали из больницы с гипсом, закрывавшим правую руку от плеча до кончиков пальцев.

— Минимум десять недель, а дальше будет видно, — строго ответил хирург на мой вопрос о сроках снятия гипса, царапая что-то важное в истории болезни.

Я вернулась к Марине. Через неделю сына забрала свекровь. У меня оставались некоторые деньги, и я собиралась снять комнату.

— Ну и куда ты пойдешь, убогая? — спросила Марина, глядя на мою подвешенную на косынке руку. — Ты ж сама с себя джинсы снять не можешь.

— Джинсы снять могу, — не согласилась я. — С остальным труднее.

— Поживи уж, пока гипс снимут. Ты нам не мешаешь, — сказала Марина.