Йон Линдквист - Человеческая гавань

• Название: Человеческая гавань
• Автор: Йон Линдквист
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-02372-7

Йон Айвиде Линдквист прославился романом «Впусти меня», послужившим основой знаменитого одноименного фильма режиссера Томаса Альфредсона; картина собрала множество европейских призов, в том числе «Золотого Мельеса» и Nordic Film Prize (с формулировкой «За успешную трансформацию вампирского фильма в действительно оригинальную, трогательную и удивительно человечную историю о дружбе и одиночестве»), а в 2010 г. постановщик «Монстро» Мэтт Ривз снял американский римейк. Второй роман Линдквиста «Блаженны мёртвые» вызвал не меньший ажиотаж: за права на экранизацию вели борьбу шестнадцать крупнейших шведских продюсеров, и работа над фильмом ещё идёт. Третий роман, «Человеческая гавань», ждали с замиранием сердца — и Линдквист не обманул ожиданий. Итак, Андерс, Сесилия и их шестилетняя дочь Майя отправляются зимой по льду на маяк — где Майя бесследно исчезает. Через два года Андерс возвращается на остров, уже один; и призраки прошлого, голоса которых он пытался заглушить алкоголем, начинают звучать в полную силу. Призраки ездят на старом мопеде и нарушают ночную тишину старыми песнями The Smiths; призраки поджигают стоящий на отшибе дом, призраки намекают на страшный договор, в древности связавший рыбаков-островитян и само море, призраки намекают Андерсу, что Майя, может быть, до сих пор жива…

---

Она вздрогнула:

— Нет. Только наши. А ее — нет. Вообще. Как будто бы она стояла и взлетела в небо.

Андерс всплеснул руками:

— Ну, такого же не может быть. Ведь такого не может быть? — И он беспомощно взглянул на Симона.

Тот поднялся и снова пошел на лед. Хоть бы какой — нибудь знак, что — нибудь, что показало бы, в каком направлении искать.

Симон сунул руку в карман куртки и достал оттуда маленький спичечный коробок. Затем он положил вторую руку на лед и мысленно попросил его растаять.

Сначала стаял снег, через двадцать секунд появилась большая черная дыра во льду. Симон отложил коробок и осторожно опустил пальцы в ледяную воду.

Нет, лед был очень толстым. Вряд ли существовала вероятность того, что Майя провалилась под воду.

Но что же в таком случае могло произойти?

Майя просто исчезла.

Про Думаре и время

В течение этого рассказа необходимо время от времени отступать назад во времени, чтобы пояснять кое — что в настоящем. Жаль, конечно, но это неизбежно. По — другому никак не получится.

Думаре не очень большой остров. И все, что там происходило, все еще живо, не выветрилось и влияет на события настоящего. Места и предметы несут какое — то свое знание, которое не забывается. Мы не в силах избежать этого. Никто этого не избежит.

В удаленной перспективе это совсем небольшой рассказ. Он вполне может поместиться в спичечном коробке.

Кот и его добыча (май 1996)

Наступила последняя неделя мая, и пошел окунь. У Симона был очень простой способ рыбачить. После нескольких лет экспериментов с различными приемами он установил, что очень удобно закреплять один конец сети веревкой к причалу и тянуть другой конец лодкой. Сеть растягивается, ее просто закинуть и еще проще осматривать. Он доставал сеть с причала, вынимал рыбу и бросал сеть обратно в море.

Семь утренних окуней, уже вычищенных, лежали в холодильнике. Симон выбирал водоросли из сети, пока чайки заканчивали трапезу рыбьими потрохами. Утро было теплым и ясным, солнце палило так, что он вспотел.

Кот Данте ходил за ним целое утро. Он никак не мог понять, что рыба в сети — совершенно обычное дело. Всякий раз, когда он получал рыбинку, надежда на следующую подачку вспыхивала в его глазах, и он всюду ходил за Симоном — от дома к мосткам и обратно.

Когда Данте обнаруживал, что в это утро больше рыбки получить не удастся, он садился на мостках посмотреть на чаек. Он никогда не осмеливался атаковать чайку, но совершенно явно у него были свои фантазии, как, наверное, у всех живых существ.

Симон достал сеть. По дороге к сараю он заметил кота, который так и сидел на мостках.

Вернее, не сидел, а скорее сражался с кем — то. Данте метался туда и сюда, подпрыгивал в воздухе, яростно бил лапами кого — то невидимого. Казалось, что кот танцует. Симон видел его таким, когда Данте играл с мышью, но сейчас это явно была не игра, как с мышками или лягушками.

Шерсть на спине Данге поднялась, и его поведение можно было истолковать только одним способом: он встретился с кем — то, кто, несомненно, заслуживает уважения и является достойным противником. Хотя, с другой стороны, в это, казалось, трудно поверить: никого не было видно на расстоянии двадцати метров, а уж зрение у Симона сохранилось хорошее, даже слишком хорошее для его возраста.

Он развесил сеть, чтобы она не спуталась, и пошел посмотреть, что там делает кот.

Вернувшись на мостки, Симон по — прежнему не понял, что же так раздражает кота. Хотя нет, там лежал обрезок черной лески, вокруг которого кот ходил кругами. Это было так непохоже на Данте: ему уже одиннадцать лет, и он давно вышел из того возраста, когда забавляются бумажками или мячиками. Но эта леска, по всей видимости, привлекла его внимание.

Данте подпрыгнул и бросился обеими лапами на нее, но тут же отпрыгнул обратно, как будто леска была электрической, и лег на мостках.

Когда Симон подошел, кот лежал тихо. То, с чем он играл, оказалось вовсе не леской, потому что шевелилось. Это было какое — то насекомое, похожее на червя. Симон проигнорировал его и наклонился к коту.

— Данте, старик, ты чего? Что с тобой?

Кот закатил глаза, его тело пару раз дернулось, как от всхлипываний. Что — то вытекло из его рта. Симон поднял его голову и увидел, что это вода. Данте закашлялся, и вода потекла быстрее. Глаза потеряли всякое выражение, он вытянулся и окончательно затих.

Краем глаза Симон уловил какое — то движение. Насекомое ползло по мосткам. Симон нагнулся, чтобы рассмотреть его. Насекомое было совершенно черным, припухлым и длиной с мизинец. Его кожа блестела на солнце. Когти Данте оставили на коже след, и виднелись розоватые царапины.

Симон огляделся. Забытая чашка кофе стояла на мостках. Симон схватил чашку и накрыл ею насекомое. Затем он пару раз моргнул и закрыл лицо руками.

Это невозможно. Этого просто не может быть…

Такого насекомого не было ни в одной книге, и, скорее всего, Симон был единственными человеком на много миль вокруг, который знал, что это такое. Он видел его прежде, в Калифорнии, сорок лет назад. Но тогда оно было мертвым. Высушенным. И если бы не было того, что случилось с котом, он бы никогда об этом и не вспомнил.

Данте.

Тот самый Данте, в честь которого все коты Симона получали свое имя. Тот самый Данте, который после годов турне и съемок в фильмах удалился на покой на ранчо в Калифорнии. Там — то Симон и получил у него аудиенцию. Симону было тогда всего двадцать четыре.

Данте показывал ему свой музей — сделанные собственными руками реквизиты разных эпох: китайские фонтаны, которые были его популярнейшим номером, сундуки и шкафы, в которых Данте сжигал себя во время представлений, и многое другое.

Когда экскурсия была закончена, Симон показал на маленькую стеклянную витрину, стоявшую в углу. В середине находилась небольшая подставка, на которой лежало что — то, похожее на кожаный шнурок. Симон спросил, что это такое. Данте драматически изогнул бровь хорошо отрепетированным жестом и задумался. Затем на своем ломаном датском спросил Симона, что тот думает про магию.

— Ты имеешь в виду… настоящую магию?

Данте нетерпеливо кивнул.

— Ну, я бы сказал, что я… агностик, наверное. Я не видел никаких доказательств магических воздействий, но я не исключаю возможности существования магии. Это достаточно разумно звучит?

Данте, казалось, удовлетворился ответом и поднял стекло. Симон понял, что ему надо посмотреть внимательнее. Он увидел, что этот шнурок — не что иное, как высушенное насекомое, которое походило на сороконожку, хотя ног у него явно меньше.

— Что это такое?

Данте долго смотрел на Симона изучающим взглядом. Затем он кивнул, поставил обратно стекло и начал листать книгу в кожаном переплете. Цветные картинки мелькали перед глазами Симона, пока Данте не остановился на одной странице и не протянул книгу вперед.

Картинка, занимавшая всю страницу, была раскрашена от руки. Она представляла собой червеобразное насекомое, которое было расположено так, что свет освещал его блестящую черную кожу. Симон покачал головой. Данте вздохнул и закрыл книгу.

— Это Спиритус,[2] — сказал он.

Симон посмотрел на витрину, на фокусника, снова на витрину. Затем он сказал:

— Он настоящий?

— Да.

Симон недоверчиво приблизился к стеклу. Высушенное создание в витрине вовсе не выглядело так, словно обладало какими — то особенными силами. Симон продолжал смотреть на него:

— Как же тогда это насекомое может быть мертвым? Оно ведь мертвое?

— Я не знаю. Я получил его уже в таком виде.

— Как? Откуда?

— Не хочу вдаваться в подробности.

Данте сделал жест, показывающий Симону, что аудиенция в музее окончена. Симон успел задать лишь один вопрос:

— Какая у него стихия? Я имею в виду — чему он принадлежит?

Фокусник улыбнулся кривой улыбкой:

— Стихия? Вода, конечно же.

Кофе был выпит, все разговоры договорены. И Симон покинул дом иллюзиониста. Через два года Данте умер, и Симон прочел в газете, что все его имущество будет выставлено на аукцион. Симон хотел было поехать и еще раз посмотреть на ту вещицу в витрине, но, во — первых, он был в это время на гастролях, а во — вторых, поездка выходила довольно накладной. И он оставил эту мысль.

В последующие годы он иногда думал про эту встречу. Коллеги, которые слышали, что он встречался с Данте, хотели знать все до малейших подробностей. Симон рассказывал обо всем, кроме того, о чем он помнил лучше всего, — о Спиритусе. Об этом он предпочитал молчать.

Конечно, все это могло быть просто шуткой. Фокусник был известен не только своими фокусами, но и тем, что он создал некую ауру таинственности вокруг своей персоны. Его внешность, борода и темные глаза очень подходили к образу мага. Так что это вполне могла быть шутка.