Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

• Название: Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.
• Автор: Дмитрий Волкогонов
• Жанр: Политика
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00906-9(ACT) 5-7020-0866-9 (Новости)

В российской истории, кажется, нет человека, о котором было бы известно столько, сколько о Ленине. Но это чистейшая иллюзия, потому что в действительности о Ленине известно на удивление мало. Слишком многое искажалось, еще больше - утаивалось, слишком многие факты могли пролить на личность "вождя революции" неожиданный свет, а потому замалчивались. Книга Волкогонова представляет для современного читателя огромный интерес, так как в работе над нею автор, допущенный к суперсекретным партийным архивам, использовал уникальные документы, впервые предстающие перед читателем...

---

„Нельзя ли ускорить освобождение квартиры, намечен­ной Сталину? Очень прошу Вас сделать это и позвонить мне…" Когда Сталину собирались сделать небольшую операцию, Ленин шлет письмо лечащему врачу Сталина В.А.Обуху:

„Тов. Обух!

Очень прошу послать Сталину 4 бутылки лучшего портвейна. Сталина надо подкрепить перед операцией.

2.1.1921г. Ваш Ленин".

Оба вождя любили секреты и тайны. Ленин почти везде приписывал: „архиконспиративно", „секретно", „тайно"; Ста­лин вообще всю деятельность не только НКВД, но и Полит­бюро сделал сплошной тайной.

Оба любили отдыхать. Правда, Ленин преимуществен­но по болезни. Но и не только.

Сталин, когда взобрался на самую вершину пирамиды власти, отпуск проводил в конце лета—начале осени на южных курортах. Но мало кто знает, например, что после войны, убедившись, что „история подтвердила его правоту", Сталин стал уделять отпускам, отдыху весьма повышенное внимание. Думаю, что немногие знают, что уже в тридцатые годы Сталин уезжал в Сочи, Гагры, Мухалатку, другие юж­ные места, в специальные санатории на 2—3 месяца, осу­ществляя руководство страной в перерывах между созерца­нием бирюзы ласкового моря, прогулками по аллеям вели­колепных парков, философскими одинокими размышления­ми на белоснежных террасах старинных дворцов. В 1949—1952 годах Сталин отдыхал без перерыва на юге по 4—4,5 месяца, находясь в благодатных местах с августа до дня своего рождения — 21 декабря. Это уже был не про­сто сановный вельможа, а земной бог…

В 1922 году „Правда" попросила Сталина написать ста­тью о том, каково самочувствие Ленина, как дела с его здоровьем. В сентябре появилась его статья: „Тов. Ленин на отдыхе. Заметки". К слову сказать, была в 1922 году написа­на с точно таким же названием и статья Г.В.Зиновьева (не опубликованная). Это еще один соратник и ученик Ленина на нескольких страницах живописует, как Ленин любил и умел отдыхать в Париже, Берне, Цюрихе, Кракове, Куоккола и других зарубежных местах. Коньки, велосипед, пешие прогулки, купания, охота… Но главным образом его „отдых почти всегда сводится к тому, чтобы побольше остаться один на один с природой…". В Татрах ему „ничего не стоило подбить нас съездить из галицейской деревушки верст за сто в Венгрию за тем, чтобы оттуда в качестве трофея при­везти… одну бутылку венгерского вина".

Сталин же об отдыхе Ленина писал по-другому: „Мне приходилось встречать на фронте старых бойцов, которые, проведя напролет несколько суток в непрерывных боях, без сна и отдыха, возвращались потом с поля боя как тени, падали как скошенные и, проспав все восемнадцать часов подряд, вставали после отдыха, свежие для новых боев… Тов. Ленин произвел на меня именно такое впечатление…" Сталин пишет, что Ленина интересует все: внутреннее по­ложение, урожай, курс рубля, бюджет, Антанта, роль Аме­рики, эсеры и меньшевики… Об этом Сталин пишет, ибо на Западе, в эмиграции ходят „невероятные легенды о смерти Ленина с описанием подробностей…"

Товарищ Ленин, пишет Сталин, улыбается и замечает: — Пусть их лгут и утешаются, не нужно отнимать у умирающих последнее утешение

Сталин, независимо от того, говорил ли Ленин подоб­ную фразу, явно перебирает.

В декабре 1922 года в состоянии здоровья Ленина вновь наступает резкое ухудшение. Пленум ЦК принимает специ­альное постановление, согласно которому на Сталина воз­лагается обязанность следить за режимом больного Ленина, способствовать врачам в „создании самых благоприятных условий для больного". И хотя в начале двадцатых чисел декабря удары следуют один за другим, Ленин просит раз­решения диктовать письма и распоряжения. Он чувствует, что может в любой момент переступить ту линию, которая отделяет бытие от небытия. Именно в эти дни были продик­тованы „Письмо к съезду", „О придании законодательных функций Госплану", "K вопросу о национальностях или об „автономизации" и другие последние работы.

4 января 1923 года Ленин диктует свое знаменитое „Добавление к письму от 24 декабря 1922 г.", посвященное глав­ным образом Генеральному секретарю. „Сталин груб, — диктует Фотиевой Ленин, — и этот недостаток вполне тер­пимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Стали на с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Ста­лина только одним перевесом, именно, более терпим, бо­лее лоялен, более вежлив и более внимателен к товари­щам, меньше капризности и т.д.".

В эти дни Сталин, узнав, что Ленин по разрешению и согласию врачей продолжает понемногу диктовать, обру­шился по телефону на жену Ленина с бранью. Надежда Константиновна, со слезами выслушав гневную тираду ген­сека, написала тут же письмо Каменеву: „Лев Борисович, по поводу коротенького письма, написанного мною под дик­товку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку…" Круп­ская сдержалась и не рассказала об инциденте мужу. Лишь в начале марта, когда дела у Ленина как будто пошли на поправку, она поведала о выходке Сталина.

Известно, что вскоре после смерти Ленина по инициа­тиве Сталина Институт Маркса и Энгельса преобразуется в Институт Маркса—Энгельса—Ленина. Генсек был дально­виднее других. Специальным решением ЦК все документы, материалы, письма даже личного характера должны были быть сданы в новый центр „изучения ленинского наследия". Вначале был создан архив Ленина, где первоначально было, как докладывал Тихомирнов Сталину в начале 1933 года, всего 4500 документов. В начале тридцатых годов там на­считывалось уже 26 000. По указанию генсека туда были переданы ленинские документы, находившиеся у Бухарина, Зиновьева, Каменева, других видных большевиков. В архи­вах Политбюро немало таких, например, документов:

„…О поездке т. Ганецкого в Польшу. Разрешить т. Ганецкому поездку в Польшу сроком на 2 недели по делам архива Ленина" .

„Секретно"

„Секретарю ЦК ВКП(б) товарищу И.В.Сталину.

Мне стало известно, что в архиве недавно умершей Ор­тодокс (Любовь Исаковна Аксельрод) имеются два письма Ленина и очень много писем Плеханова. Мне кажется, что следовало бы поручить Институту Маркса—Энгельса—Ле­нина получить эти письма у наследников за какую-либо компенсацию: закрепить за ними квартиру Ортодокс или выдать денежное вознаграждение.

Заместитель народного комиссара иностранных дел А.Лозовский".

8 марта 1946 г.

Мало кто улавливал скрытый, потайной смысл много­летних поисков ленинских документов, тем более что после обнаружения многие из них тут же исчезали в чреве тайных хранилищ. Сталин взял под контроль все эпистолярное наследие Ленина. Таким образом он обезопасил в опреде­ленной мере себя, получил инструмент шантажа и запугива­ния неугодных лиц, имел возможность исключать из науч­ного оборота тысячи ленинских документов. Я уже говорил, что к 1991 году в спецхранах находилось 3724 неопублико­ванных ленинских документа и около 3000 с его подписями официальных материалов Совнаркома! Ведь самая большая тайна неуязвимости Сталина, его дьявольской силы и могу­щества заключалась в монополии на Ленина, монополии на истолкование и „защиту" ленинского наследия. Именно здесь кроется один из корней живучести и слабой способно­сти к реформированию тоталитарной системы, основанной Лениным. Сталин забальзамировал не только тело Ленина, но и его идеи…

Большевистский тандем

В зале было душно. Август тридцдать шестого года как будто уплотнил воздух. Все окна были закрыты. Председа­тель Военной коллегии Верховного суда Союза ССР армвоенюрист В.В.Ульрих, изредка поднимая голову и рыбьими глазами обводя зал, громким голосом читал текст приго­вора:

„…устанавливается виновность

1. Зиновьева Г.Е.

2. Каменева Л.Б…"

дальше шли еще четырнадцать фамилий.

Подсудимые словно застыли на скамье обреченных. Каждая произносимая фамилия звучала как выстрел в под­вале. Заместители Ульриха корвоенюрист И.О.Матулевич и диввоенюрист И.Т.Никитченко сидели за столом нахохлив­шись, словно стервятники, переваривающие добычу.

Ульрих, вытирая платком лоб, продолжал вколачивать слова-пули в липкую, звонкую тишину:

„…в том, что они:

а) организовали объединенный троцкистско-зиновьевский террористический центр для совершения убийств ру­ководителей советского правительства и ВКП(б);

б) подготовили и осуществили 1 декабря 1934 года че­рез Ленинградскую подпольную террористическую груп­пу… злодейское убийство тов. С.М.Кирова;

в) организовали ряд террористических групп, подготов­лявших убийство тт. Сталина, Ворошилова. Жданова, Kaгaновича, Орджоникидзе, Косиора и Постьппева, т.е. престу­плениях, предусмотренных ст.ст. 58-8 и 58-И Уголовного кодекса РСФСР…