Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

• Название: Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.
• Автор: Дмитрий Волкогонов
• Жанр: Политика
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00906-9(ACT) 5-7020-0866-9 (Новости)

В российской истории, кажется, нет человека, о котором было бы известно столько, сколько о Ленине. Но это чистейшая иллюзия, потому что в действительности о Ленине известно на удивление мало. Слишком многое искажалось, еще больше - утаивалось, слишком многие факты могли пролить на личность "вождя революции" неожиданный свет, а потому замалчивались. Книга Волкогонова представляет для современного читателя огромный интерес, так как в работе над нею автор, допущенный к суперсекретным партийным архивам, использовал уникальные документы, впервые предстающие перед читателем...

---

в) организовали ряд террористических групп, подготов­лявших убийство тт. Сталина, Ворошилова. Жданова, Kaгaновича, Орджоникидзе, Косиора и Постьппева, т.е. престу­плениях, предусмотренных ст.ст. 58-8 и 58-И Уголовного кодекса РСФСР…

На основании изложенного… Военная коллегия Верхов­ного Суда Союза ССР приговорила:

1. Зиновьева Григория Евсеевича

2. Каменева Льва Борисовича…"

Дальше пули-слова пробили еще четырнадцать раз. Зловещая тишина была такой, словно давала прислушаться к тому, как лихорадочно бьются сердца обреченных…

„…всех к высшей мере наказания — расстрелу, с кон­фискацией всего лично им принадлежащего имущества…".

Подсудимых повели из зала. Каменев поддерживал Зи­новьева, который бессвязно шептал: „Обещал, обещал… Ста­лин обещал… Надо сообщить Сталину… обещал…" Евдоки­мов, Бакаев, Тер-Ваганян, Смирнов, Рейнгольд и другие подельцы, опустив головы, с осунувшимися лицами вышли с конвоирами из зала. Официальные представители расходи­лись, разговаривая шепотом.

…В камере Зиновьев сразу же сломал карандаш, никак не мог что-нибудь связно написать.

Наконец на лист бумаги легли кривые строчки:

„О совершенных мною преступлениях против партии и Советской власти я сказал до конца пролетарскому суду. Президиуму ЦИК они известны.

Прошу мне поверить, что врагом я больше не являюсь и остаток своих сил горячо желаю отдать социалистической родине.

Настоящим прошу ЦИК СССР о помиловании меня.

24 августа 1936 г. Г.Зиновьев".

Каменев, зная, что осталось жить несколько часов, ни во что уже не веря, быстро писал казенной ручкой, лежащей на тюремной тумбочке. Прошение было кратким, всего одно предложение:

"В Президиум ЦИК Союза

Глубоко раскаиваюсь в тягчайших моих преступлениях перед пролетарской революцией, прошу, если президиум не найдет это противоречащим будущему дела социализма, дела Ленина и Сталина, сохранить мне жизнь.

24.V111.36 г. Л.Каменев"

Каменев писал на имя органа, председателем которого он когда-то был… У Зиновьева и Каменева теплилась надеж­да: Сталин действительно обещал сохранить им жизнь при условии полного „признания" и раскаяния. Они не знали, что все было предопределено заранее. Шестнадцать осуж­денных, которым остался лишь миг жизни, писали проше­ния о помиловании. Впрочем, не все: Гольцман Эдуард Со­ломонович, одиннадцатый в списке осужденных на казнь, отказался просить власти о снисхождении. Написал об этом отказе записку. Возможно, он понимал более трезво, чем остальные, что в сыгранном уже чудовищном спектакле ничего изменить нельзя.

Остальные надеялись. Зиновьев и Каменев — особенно. Ведь Сталин им лично (их вызвали к нему из тюрьмы) по­обещал в обмен на полные „признания" сохранить жизнь. Надеялся и Натан Лазаревич Лурье, написавший в проше­нии, что он „неоднократно подготовлял террористические акты над Ворошиловым, Орджоникидзе, Ждановым, будучи для выполнения этого плана вооружен…". Почему надеялся этот „террорист", вновь под диктовку повторяя чудовищные небылицы? Видимо, потому, что ему было лишь 34 года…

Они не знали, что в этой же папке, где лежал приговор „по делу объединенного Tpoцкистско-зиновьевского терро­ристического центра", уже находилось (!) и „Постановление Президиума ЦИК СССР" за подписью И.Уншлихта, в кото­ром говорилось, что этот орган „ходатайство о помилова­нии" постановляет „отклонить". Оставалось Ульриху про­ставить только число: 24 августа 1936 года. Здесь же в ком­нате, в здании, где проходил суд, Председатель Военной коллегии подписал еще один документ:

„Коменданту Военной коллегии Верхсуда Союза ССР

капитану Игнатьеву И.Г.

Предлагаю немедленно привести в исполнение приго­вор Военной коллегии Верхсуда Союза ССР над осужденны­ми к высшей мере наказания— расстрелу:

1. Зиновьевым Григорием Евсеевичем

2. Каменевым Львом Борисовичем…

Об исполнении донести.

Председатель Военной коллегии

Верхсуда СССР армвоенюрист В.Ульрих".

Последняя фраза непонятна: зачем доносить? Ибо 25 ав­густа в 2 часа (всего через несколько часов после оглашения приговора, глубокой ночью) осужденные были расстреляны в присутствии В.В.Ульриха и других должностных лиц… Там же, в подвале, составлен

„Акт

Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в том, что сего 25 августа 1936 года приговор в отношении Зиновьева, Каменева… приведен в исполнение в нашем при­сутствии.

Зам. наркома внутренних дел Я.Агранов Председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР В.Ульрих

Прокурор Союза ССР А.Вышинский Комендант Военной коллегии И.Игнатьев 25.V111. 2 часа".

Так закончили свой земной путь два неразлучных това­рища-большевика, которые в личном плане были ближе к Ленину, чем кто-либо. Правда, Ленин никогда не забывал их „подлости": отказ поддержать его план вооруженного восстания в октябре 1917 года. В своем письме "К членам партии большевиков", написанном 18 октября 1917 года, Ле­нин метал громы и молнии: „Да ведь это в тысячу раз под­лее и в миллион раз вреднее всех тех выступлений, хотя бы Плеханова в непартийной печати в 1906—1907 гг. …Я бы считал позором для себя, если бы из-за прежней близости к этим товарищам я стал колебаться в осуждении их. Я гово­рю прямо, что товарищами их обоих больше не считаю…" Именно этот эпизод был упомянут Лениным и в его „Пись­ме к съезду". Давая характеристики виднейшим вождям большевистской партии, вождь продиктовал:

„…Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не является случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как и небольшевизм Троцкого".

Жизнь двух „сиамских близнецов ленинской гвардии", как назвала их Дора Штурман в своей статье, была безжа­лостно оборвана „продолжателем Ленина", которого между собой Зиновьев и Каменев называли „азиатом". Они попали под жернова той самой мельницы, которую так ревностно строили. Правда, до роковой кончины Сталин поиграл с бывшими соратниками, как кошка с мышью. Он дал им как бы надежду, посадив вначале „на срок", но затем решил покончить с „близнецами" одним махом.

Что это были за люди, которые от самого порога века и до ленинской кончины были почти все время рядом с во­ждем? Влияли ли эти большевистские вожди на Ленина, как их личные качества отражают черты портрета лидера рус­ской революции?

Судьба этих людей, находившихся на самой вершине большевистской власти при Ленине, печальна. После смер­ти вождя они понадобились Сталину лишь на какое-то вре­мя, чтобы справиться с Троцким, а затем целое десятилетие, пока в присутствии верхушки сталинского „правосудия" у них не отобрали жизнь, они отчаянно боролись, чтобы вернуться в руководящую обойму вождей. В самом дурном сне им не могло и присниться, что „азиат" будет с ними играть, как сытый кот с полузадавленной мышью, то сжимая шею, то приотпуская смертельную хватку.

Зиновьев и Каменев — одногодки, оба родились в 1883 году. Зиновьев (Радомысльский) — в семье владельца молочной фермы подле Елисаветграда на Украине, а Каме­нев (Розенфельд) — москвич, из семьи квалифицированного рабочего. Оба рано приобщились к марксизму, оба практи­чески никогда не работали, посвятив себя, как и Ленин, „профессиональному" революционаризму. Оба (но особен­но Зиновьев) считались „теоретиками" марксизма. В своей статье „О большевизме" Ленин указывает: „Главные писатели-большевики: Г.Зиновьев, В.Ильин, Ю.Каменев, П.Орловский и др.".

Зиновьев превосходил Каменева по литературной „ско­рострельности", особенно после революции. Опала Зиновье­ва помешала ему почти не отстать от Троцкого в выпу­ске своего многотомного собрания сочинений. Но если Л.Д.Троцкий обладал несомненным писательским талантом, то Г.Е.Зиновьев был литературным чиновником от марксиз­ма. Тем не менее он приступил было к выпуску более чем двадцатитомного собрания своих сочинений! Работы Зино­вьева почти не сохранились (сталинская охранка уничтожи­ла практически все), но отдельные оставшиеся экземпляры его книг, брошюр, статей свидетельствуют о дилетантском, но напористом пере. Определенную историческую цен­ность представляют его „Воспоминания", в которых Зиновьев описывает Пражскую конференцию 1912 года, коллизии, связанные с попыткой изобличения провокатора Р.В.Малиновского, размышления автора о встречах с Лени­ным.

Зиновьев в 1918—1925 годах выступал множество раз в Совете, на предприятиях, в Коминтерне, в ЦК, на различ­ных конференциях. Все тщательно собиралось и готовилось его помощниками к изданию. Например, в спецфонде сохра­нились его записки на Политбюро в двух томах! Зиновьев (с помощью своих оруженосцев с перьями) написал бесцвет­ные апологетические книги (точнее, материалы к ним) ,3-Ульянов (Ленин)" (в двух томах), „Из истории большевиз­ма" (в двух томах), „Год революции. Февраль 1917—1918 гг." и ряд других работ. В партийном „творче­стве" Зиновьева видно быстрое обюрокрачивание партии как ядра Системы. Безликие помощники, инструкторы, ре­ференты десятилетиями готовили партийным бонзам речи, доклады, книги, которые после опубликования никто не чи­тал! Но разница лишь в том, что в „ленинское время" такие, как Зиновьев, много работали над текстом и сами правили, редактировали, вставляли (или убирали) абзацы в речи и доклады.