Василий Жуковский - Том 2. Баллады, поэмы и повести

• Название: Том 2. Баллады, поэмы и повести
• Автор: Василий Жуковский
• Жанр: Поэзия
• Год: 1959

Второй том составляют баллады, поэмы и повести Жуковского.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Кассандра[1]*

Все в обители Приама
  Возвещало брачный час,
Запах роз и фимиама,
  Гимны дев и лирный глас.
Спит гроза минувшей брани,
  Щит, и меч, и конь забыт,
Облечен в пурпурны ткани
  С Поликсеною Пелид.

Девы, юноши четами
  По узорчатым коврам,
Украшенные венками,
  Идут веселы во храм;
Стогны дышат фимиамом;
  В злато царский дом одет;
Снова счастье над Пергамом…
  Для Кассандры счастья нет.

Уклонясь от лирных звонов,
  Нелюдима и одна,
Дочь Приама в Аполлонов
  Древний лес удалена.
Сводом лавров осененна,
  Сбросив жрический покров,
Провозвестница священна
  Так роптала на богов:

«Там шумят веселых волны;
  Всем душа оживлена;
Мать, отец надеждой полны;
  В храм сестра приведена.
Я одна мечты лишенна;
  Ужас мне — что радость там;
Вижу, вижу: окрыленна
  Мчится Гибель на Пергам.

Вижу факел — он светлеет
  Не в Гименовых руках;
И не жертвы пламя рдеет
  На сгущенных облаках;
Зрю пиров уготовленье…
  Но… горе́, по небесам,
Слышно бога приближенье,
  Предлетящего бедам.

И вотще мое стенанье,
  И печаль моя мне стыд:
Лишь с пустынями страданье
  Сердце сирое делит.
От счастливых отчужденна,
  Веселящимся позор,
Я тобой всех благ лишенна,
  О предведения взор!

Что Кассандре дар вещанья
  В сем жилище скромных чад
Безмятежного незнанья,
  И блаженных им стократ?
Ах! почто она предвидит
  То, чего не отвратит?..
Неизбежное приидет,
  И грозящее сразит.

И спасу ль их, открывая
  Близкий ужас их очам?
Лишь незнанье — жизнь прямая;
  Знанье — смерть прямая нам.
Феб, возьми твой дар опасный,
  Очи мне спеши затмить;
Тяжко истины ужасной
  Смертною скуделью быть…

Я забыла славить радость,
  Став пророчицей твоей.
Слепоты погибшей сладость,
  Мирный мрак минувших дней,
С вами скрылись наслажденья!
  Он мне будущее дал,
Но веселие мгновенья
  Настоящего отнял.

Никогда покров венчальный
  Мне главы не осенит:
Вижу факел погребальный;
  Вижу: ранний гроб открыт.
Я с родными скучну младость
  Всю утратила в тоске —
Ах, могла ль делить их радость,
  Видя скорбь их вдалеке?

Их ласкает ожиданье;
  Жизнь, любовь передо мной;
Всё окрест очарованье —
  Я одна мертва душой.
Для меня весна напрасна;
  Мир цветущий пуст и дик…
Ах! сколь жизнь тому ужасна,
  Кто во глубь ее проник!

Сладкий жребий Поликсены!
  С женихом рука с рукой,
Взор, любовью распаленный,
  И гордясь сама собой,
Благ своих не постигает:
  В сновидениях златых
И бессмертья не желает
  За один с Пелидом миг.

И моей любви открылся*
  Тот, кого мы ждем душой:
Милый взор ко мне стремился,
  Полный страстною тоской…
Но — для нас перед богами
  Брачный гимн не возгремит;
Вижу: грозно между нами
  Тень стигийская* стоит.

Духи, бледною толпою
  Покидая мрачный ад,
Вслед за мной и предо мною,
  Неотступные, летят;
В резвы юношески лики
  Вносят ужас за собой;
Внемля радостные клики,
  Внемлю их надгробный вой.

Там сокрытый блеск кинжала;
  Там убийцы взор горит;
Там невидимого жала
  Яд погибелью грозит.
Всё предчувствуя и зная,
  В страшный путь сама иду:
Ты падешь, страна родная;
  Я в чужбине гроб найду…»

И слова еще звучали…
  Вдруг… шумит священный лес…
И зефиры глас примчали:
  «Пал великий Ахиллес!»
Машут Фурии змиями*,
  Боги мчатся к небесам.*..
И карающий громами*
  Грозно смотрит на Пергам.

Светлана*

А.А. Воейковой

Раз в крещенский вечерок
  Девушки гадали:
За ворота башмачок,
  Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; под окном
  Слушали; кормили
Счетным курицу зерном;
  Ярый воск топили;
В чашу с чистою водой
Клали перстень золотой,
  Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат
И над чашей пели в лад
  Песенки подблюдны.

Тускло светится луна
  В сумраке тумана —
Молчалива и грустна
  Милая Светлана.
«Что, подруженька, с тобой?
  Вымолви словечко;
Слушай песни круговой;
  Вынь себе колечко.
Пой, красавица: «Кузнец,
Скуй мне злат и нов венец,
  Скуй кольцо златое;
Мне венчаться тем венцом,
Обручаться тем кольцом
  При святом налое».

«Как могу, подружки, петь?
  Милый друг далёко;
Мне судьбина умереть
  В грусти одинокой.
Год промчался — вести нет;
  Он ко мне не пишет;
Ах! а им лишь красен свет,
  Им лишь сердце дышит…
Иль не вспомнишь обо мне?
Где, в какой ты стороне?
  Где твоя обитель?
Я молюсь и слезы лью!
Утоли печаль мою,
  Ангел-утешитель».

Вот в светлице стол накрыт
  Белой пеленою;
И на том столе стоит
  Зеркало с свечою;
Два прибора на столе.
  «Загадай, Светлана;
В чистом зеркала стекле
  В полночь, без обмана
Ты узнаешь жребий свой:
Стукнет в двери милый твой
  Легкою рукою;
Упадет с дверей запор;
Сядет он за свой прибор
  Ужинать с тобою».

Вот красавица одна;
  К зеркалу садится;
С тайной робостью она
  В зеркало глядится;
Тёмно в зеркале; кругом
  Мертвое молчанье;
Свечка трепетным огнем
  Чуть лиет сиянье…
Робость в ней волнует грудь,
Страшно ей назад взглянуть,
  Страх туманит очи…
С треском пыхнул огонек,
Крикнул жалобно сверчок,
  Вестник полуночи.

Подпершися локотком,
  Чуть Светлана дышит…
Вот… легохонько замком
  Кто-то стукнул, слышит;
Робко в зеркало глядит:
  За ее плечами
Кто-то, чудилось, блестит
  Яркими глазами…
Занялся от страха дух…
Вдруг в ее влетает слух
  Тихий, легкий шепот:
«Я с тобой, моя краса;
Укротились небеса;
  Твой услышан ропот!»

Оглянулась… милый к ней
  Простирает руки.
«Радость, свет моих очей,
  Нет для нас разлуки.
Едем! Поп уж в церкви ждет
  С дьяконом, дьячками;
Хор венчальну песнь поет;
  Храм блестит свечами».
Был в ответ умильный взор;
Идут на широкий двор,
  В ворота тесовы;
У ворот их санки ждут;
С нетерпенья кони рвут
  Повода шелковы.

Сели… кони с места враз;
  Пышут дым ноздрями;
От копыт их поднялась
  Вьюга над санями.
Скачут… пусто все вокруг,
  Степь в очах Светланы:
На луне туманный круг;
  Чуть блестят поляны.
Сердце вещее дрожит;
Робко дева говорит:
  «Что ты смолкнул, милый?»
Ни полслова ей в ответ:
Он глядит на лунный свет,
  Бледен и унылый.

Кони мчатся по буграм;
  Топчут снег глубокий…
Вот в сторонке божий храм
  Виден одинокий;
Двери вихорь отворил;
  Тьма людей во храме;
Яркий свет паникадил
  Тускнет в фимиаме;
На средине черный гроб;
И гласит протяжно поп:
  «Буди взят могилой!»
Пуще девица дрожит;
Кони мимо; друг молчит,
  Бледен и унылый.

Вдруг метелица кругом;
  Снег валит клоками;
Черный вран, свистя крылом,
  Вьется над санями;
Ворон каркает: печаль!
  Кони торопливы
Чутко смотрят в темну даль,
  Подымая гривы;
Брезжит в поле огонек;
Виден мирный уголок,
  Хижинка под снегом.
Кони борзые быстрей,
Снег взрывая, прямо к ней
  Мчатся дружным бегом.

Вот примчалися… и вмиг
  Из очей пропали:
Кони, сани и жених
  Будто не бывали.
Одинокая, впотьмах,
  Брошена от друга,
В страшных девица местах;
  Вкруг метель и вьюга.
Возвратиться — следу нет…
Виден ей в избушке свет:
  Вот перекрестилась;
В дверь с молитвою стучит…
Дверь шатнулася… скрыпит…
  Тихо растворилась.

Что ж?.. В избушке гроб; накрыт
  Белою запоной;
Спасов лик в ногах стоит;
  Свечка пред иконой…
Ах! Светлана, что с тобой?
  В чью зашла обитель?
Страшен хижины пустой
  Безответный житель.
Входит с трепетом, в слезах;
Пред иконой пала в прах,
  Спасу помолилась;
И с крестом своим в руке,
Под святыми в уголке
  Робко притаилась.

Все утихло… вьюги нет…
  Слабо свечка тлится,
То прольет дрожащий свет,
  То опять затмится…
Все в глубоком, мертвом сне,
  Страшное молчанье…
Чу, Светлана!.. в тишине
  Легкое журчанье…
Вот глядит: к ней в уголок
Белоснежный голубок
  С светлыми глазами,
Тихо вея, прилетел,
К ней на перси тихо сел,
  Обнял их крылами.

Смолкло все опять кругом…
  Вот Светлане мнится,
Что под белым полотном
  Мертвый шевелится…
Сорвался покров; мертвец
  (Лик мрачнее ночи)
Виден весь — на лбу венец,
  Затворёны очи.
Вдруг… в устах сомкнутых стон;
Силится раздвинуть он
  Руки охладелы…
Что же девица?.. Дрожит…
Гибель близко… но не спит
  Голубочек белый.

Встрепенулся, развернул
  Легкие он крилы;
К мертвецу на грудь вспорхнул…
  Всей лишенный силы,
Простонав, заскрежетал
  Страшно он зубами
И на деву засверкал
  Грозными очами…
Снова бледность на устах;
В закатившихся глазах
  Смерть изобразилась…
Глядь, Светлана… о творец!
Милый друг ее — мертвец!
  Ax!.. и пробудилась.

Где ж?.. У зеркала, одна
  Посреди светлицы;
В тонкий занавес окна
  Светит луч денницы;
Шумным бьет крылом петух,
  День встречая пеньем;
Все блестит… Светланин дух
  Смутен сновиденьем.
«Ах! ужасный, грозный сон!
Не добро вещает он —
  Горькую судьбину;
Тайный мрак грядущих дней,
Что сулишь душе моей,
  Радость иль кручину?»

Села (тяжко ноет грудь)
  Под окном Светлана;
Из окна широкий путь
  Виден сквозь тумана;
Снег на солнышке блестит,
  Пар алеет тонкий…
Чу!.. в дали пустой гремит
  Колокольчик звонкий;
На дороге снежный прах;
Мчат, как будто на крылах,
  Санки кони рьяны;
Ближе; вот уж у ворот;
Статный гость к крыльцу идет…
  Кто?.. Жених Светланы.

Что же твой, Светлана, сон,
  Прорицатель муки?
Друг с тобой; все тот же он
  В опыте разлуки;
Та ж любовь в его очах,
  Те ж приятны взоры;
Те ж на сладостных устах
  Милы разговоры.
Отворяйся ж, божий храм;
Вы летите к небесам,
  Верные обеты;
Соберитесь, стар и млад;
Сдвинув звонки чаши, в лад
  Пойте: многи леты!

Улыбнись, моя краса,
  На мою балладу;
В ней большие чудеса,
  Очень мало складу.
Взором счастливый твоим,
  Не хочу и славы;
Слава — нас учили — дым;
  Свет — судья лукавый.
Вот баллады толк моей:
«Лучший друг нам в жизни сей
  Вера в провиденье.
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье — лживый сон;
  Счастье — пробужденье».

О! не знай сих страшных снов
  Ты, моя Светлана…
Будь, создатель, ей покров!
  Ни печали рана,
Ни минутной грусти тень
  К ней да не коснется;
В ней душа как ясный день;
  Ах! да пронесется
Мимо — Бедствия рука;
Как приятный ручейка
  Блеск на лоне луга,
Будь вся жизнь ее светла,
Будь веселость, как была,
  Дней ее подруга.

Пустынник*