Фридрих Ницше - Так говорил Заратустра

• Название: Так говорил Заратустра
• Автор: Фридрих Ницше
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-250-06018-9

---

N VI 5 — тетрадь в 1/12 листа, 110 с. (наброски к «Так говорил Заратустра» и фрагменты; случайные записи). Лето-осень 1883 г. Т. 10: 15.

N VI 6 — тетрадь в 1/8 листа, 200 с. (случайные записи, наброски к «Так говорил Заратустра» и фрагменты; предварительные стадии «Так говорил Заратустра», часть III). Осень 1883 г. Т. 10: 17.

N VI 7 — тетрадь в 1/8 листа, 194 с. (наброски к «Так говорил Заратустра», часть III; случайные записи). Осень 1883 г. Т. 10: 18.

N VI 8 — тетрадь в 1/8 листа, 94 с. (наброски к «Так говорил Заратустра», часть III; случайные записи). Осень 1883 г. Т. 10: 19.

N VI 9 — тетрадь в 1/8 листа, 138 с. (наброски стихотворений; наброски к «Так говорил Заратустра», часть IV; случайные записи). Осень 1884 г. — начало 1885 г. Т. 11: 29.

Папки

Mp XVIII 3 — Предварительные стадии к «Весёлой науке» («Шутка, хитрость и месть»); наброски и фрагменты стихов. Т. 9: 18.

Специальные обозначения, используемые в комментарии

Cb (Korrekturbogen) — корректурные листы

Cb1 — корректурные листы без правки Ницше

Cb2 — исправления Ницше в корректурных листах

Dm (Druckmanuskript) — рукопись для печати, на основе которой делается первое издание

Ed (Erstdruck) — пробный оттиск

He (Handexemplar) — рабочий экземпляр

Rs (Reinschrift) — чистовая рукопись, предшествующая рукописи для печати

Vs (Vorstufe) — предварительная стадия: заметки, использованные в чистовой рукописи

/ конец строки в рукописи

[?] неточное чтение

[—] нечитаемое слово

[ ] вычеркнутый Ницше текст

< > добавление издателя

{ } добавление Ницше

— — — незавершённое предложение

[ ] замечание издателя

Фридрих Ницше Так говорил Заратустра Книга для всех и ни для кого

Часть первая

Предисловие Заратустры

1

Когда Заратустре исполнилось тридцать лет{1}, покинул он свою родину и озеро своей родины и пошёл в горы. Здесь наслаждался он своим духом и одиночеством и десять лет не утомлялся этим. Но наконец изменилось сердце его — и однажды утром поднялся он с зарёю, встал перед солнцем и так говорил к нему:

«Ты, великое светило! В чём было бы счастье твоё, если б не было у тебя тех, кому ты светишь!

Десять лет подымалось ты к моей пещере; ты пресытилось бы светом своим и этой дорогой, если б не было меня, моего орла и моей змеи.

Но мы каждое утро ожидали тебя, принимали преизбыток твой и благословляли тебя за это.

Взгляни! Я пресытился своей мудростью, как пчела, собравшая слишком много мёду, мне нужны руки, простёртые ко мне.

Я хотел бы одарять и раздавать, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумию своему, а бедные — богатству своему.

Для этого я должен сойти вниз: как делаешь ты по вечерам, уходя за море и неся свет на другую сторону мира, ты, богатейшее светило!

Я должен, подобно тебе, закатиться, как называют это люди, к которым хочу сойти я.

Так благослови же меня, ты, спокойное око, без зависти взирающее даже на слишком большое счастье!

Благослови чашу, готовую пролиться, чтобы золотистая влага текла из неё и несла всюду отблеск твоего блаженства!

Взгляни! Эта чаша хочет вновь стать пустою, а Заратустра хочет вновь стать человеком».

— Так начался закат Заратустры.{2}

2

Заратустра спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но когда вошёл он в лес, перед ним неожиданно предстал старец, покинувший свою священную хижину, чтобы поискать кореньев в лесу. И так говорил старец Заратустре:

«Мне не чужд этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Заратустрой назывался он; но он изменился.

Тогда нёс ты свой прах на гору — неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в долины?{3} Неужели не боишься ты кары поджигателю?

Да, я узнаю Заратустру. Чист взор его, и на устах его нет отвращения. Не потому ли и идёт он, точно танцует?{4}

Преобразился Заратустра, ребёнком стал Заратустра, пробудился Заратустра:{5} чего же хочешь ты среди спящих?

Как в море, жил ты в одиночестве, и море носило тебя. Горе! Ты хочешь выйти на сушу? Горе! Ты хочешь снова сам влачить своё тело?»

Заратустра отвечал: «Я люблю людей».

«Почему же, — сказал святой, — ушёл я в лес и пустыню? Разве не потому, что я слишком любил людей?

Теперь люблю я бога: людей не люблю я. Человек для меня нечто слишком несовершенное. Любовь к человеку убила бы меня».{6}

Заратустра отвечал: «Что говорил я о любви! Я несу людям дар».

«Не давай им ничего, — сказал святой. — Лучше отними у них что-нибудь и неси вместе с ними; это будет для них всего лучше — если только это лучше для тебя!

А если ты хочешь им дать, дай не больше милостыни, и пусть они ещё попросят её!»

«Нет, — отвечал Заратустра, — я не даю милостыни. Для этого я недостаточно беден».

Святой стал смеяться над Заратустрой и так говорил: «Смотри же, чтобы они приняли твои сокровища! Они недоверчивы к отшельникам, они не верят, что мы приходим, чтобы одаривать.

Наши шаги по улицам звучат для них слишком одиноко. И если они ночью, в своих кроватях, услышат человека, идущего задолго до восхода солнца, они, должно быть, спрашивают себя: куда крадётся этот вор?

Не ходи к людям, оставайся в лесу! Иди лучше к зверям! Почему не хочешь ты быть, как я, — медведем среди медведей, птицею среди птиц?»{7}

«А что делает святой в лесу?» — спросил Заратустра.

Святой отвечал: «Я слагаю песни и пою их, и когда я слагаю песни, я смеюсь, плачу и бормочу: так славлю я бога.

Пением, плачем, смехом и бормотаньем славлю я бога, моего бога. Но что же несёшь ты нам в дар?»

Услышав эти слова, Заратустра поклонился святому и сказал: «Что мог бы я дать вам! Позвольте же мне скорее уйти, чтобы я не взял ничего у вас!» — Так расстались они друг с другом, старец и человек, смеясь, как смеются двое детей.

Но когда Заратустра остался один, говорил он так своему сердцу: «Возможно ли это! Этот святой старец в своём лесу ещё ничего не слыхал о том, что бог умер!» —{8}{9}

3

Придя в ближайший город, лежавший за лесом, Заратустра нашёл там множество народа, собравшегося на базарной площади: ибо ему обещано было зрелище — плясун на канате. И Заратустра говорил так к народу:

«Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что до́лжно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?{10}

Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя — а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к зверю, чем превзойти человека?

Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором.{11}

Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас ещё от червя.{12} Некогда были вы обезьяною, и даже теперь ещё человек больше обезьяна, чем иная из обезьян.

Даже мудрейший среди вас есть только разлад и двойственность между растением и призраком.{13} Но разве я призываю вас стать призраком или растением?

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!

Сверхчеловек есть смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: “Да будет сверхчеловек смыслом земли!”

Я заклинаю вас, мои братья, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Это отравители, всё равно, знают они это или нет.

Они презирают жизнь, умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля; пусть погибнут они!

Прежде хула на бога была величайшей хулой, но бог умер, и с ним умерли и эти хулители. Теперь самое ужасное — хулить землю и чтить недра непостижимого выше, чем смысл земли!

Некогда смотрела душа на тело с презрением, и тогда не было ничего выше, чем это презрение: она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Так думала она ускользнуть от тела и от земли.

О, эта душа сама была ещё тощей, отвратительной и голодной, и жестокость была наслаждением этой души!{14}

Но и вы, братья мои, скажите мне: что говорит ваше тело о вашей душе? Разве ваша душа не бедность и грязь и жалкое довольство собою?

Поистине, человек — это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он — это море, в нём может потонуть ваше великое презрение.{15}