Дафна Клэр - Там, где растут подсолнухи

• Название: Там, где растут подсолнухи
• Автор: Дафна Клэр
• Издательство: ОАО Издательство «Радуга»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 0-263-81046-1, 5-05-005038-3

На берегу океана, в маленьком домике, окруженном подсолнухами, живет очаровательная Блайт. Девушку обожают все местные жители, кроме ее нового соседа Джаса, поселившегося в этом уединенном уголке как раз для того, чтобы отдалиться от людей.

Но Блайт твердо решила найти путь к его одинокому сердцу.

---

— Нарисуй линию из любого угла пятиугольника до противоположного угла.

Она поставила бокал.

— Прямо в книге? — Блайт смотрела на него, взволнованная его близостью. Она заметила, какими живыми и сияющими кажутся его зеленые искристые глаза. Затем увидела, как дрогнул мускул на его лице, когда он задумчиво посмотрел и кивнул.

Она повернулась к книге на столе и, едва нажимая на карандаш, провела линию.

— А сейчас проведи следующую линию к другому углу, — тихо сказал Джас. — И снова продолжай это делать. Вот так.

Она нарисовала другую звезду в середине центрального пятиугольника, содержащую в себе другой пятиугольник. Если она повторит это в меньшем пятиугольнике снова…

— Но это можно делать вечно, — поняла она.

Он снова отодвинулся в угол софы.

— До бесконечности, — согласился он.

— Бесконечность, — повторила Блайт, — в этом и вправду есть мистика.

— Вот еще одна наглядная иллюстрация к идее о золотом сечении.

— Мм… да? — Блайт озадаченно повернулась к нему.

Джас засмеялся, и она почувствовала прилив хорошего настроения.

— Каждый раз, когда ты выделяешь какой-нибудь сегмент, отношение целой фигуры к большей ее части такое, как и отношение большей части к меньшей. Высота Парфенона в Афинах в отношении к его длине также находится в этой пропорции. А высота великой пирамиды в Гизе точно равняется половине ее ширины.

— Древние египтяне знали о золотом сечении? — Блайт была поражена.

— Они писали о «священном отношении». — Джас отпил еще вина. — Даже сейчас существует общество, исповедующее идею о том, что божественное отношение — это дар Господа нашему миру. Последовательность Фибоначчи…

— Что?

— Фибоначчи, или Леонардо Пизанский, итальянский математик тринадцатого века, предложил последовательность чисел, отношение между которыми совпадает с золотым сечением. — Джас сделал паузу. — Твои подсолнухи тоже подчиняются числам Фибоначчи.

— Правда? — удивилась Блайт.

— Корзинка подсолнуха состоит из пересекающихся спиралей, идущих против часовой стрелки, так?

— Мм… Когда растения маленькие, это можно увидеть достаточно четко. Иногда они идут в одном направлении, иногда — в другом.

— Если число спиралей, направленных в одну сторону, равно тридцати четырем, как это обычно бывает, то число спиралей, направленных в противоположную сторону, должно быть пятьдесят пять.

— А разве их не одинаковое число? — Блайт с сомнением подняла брови.

— Поверь мне, нет. Или, возможно, их будет пятьдесят пять и восемьдесят девять или восемьдесят девять и сто сорок четыре. Все эти числа входят в последовательность Фибоначчи.

— По-моему, я не поняла, — призналась Блайт.

— Последовательность такова: один, два, три, пять, восемь, тринадцать, двадцать один и так далее.

Блайт задумалась на несколько секунд, потом неуверенно предположила:

— Ты складываешь два последовательных номера, чтобы получить третий?

— Высший класс! — Джас улыбнулся ей. — Ты умная девушка. Женщина, — поправился он. — Чем дальше идет последовательность, тем точнее приближается отношение последнего номера и стоящего перед ним к 1,618. Иными словами, к золотому сечению.

— Но если ты продолжишь добавлять числа, они превысят его.

Джас покачал головой. Блайт поражалась произошедшей в нем перемене. Его постоянный самоконтроль и замкнутость сменились энтузиазмом, возбуждением и страстным желанием поделиться своими знаниями.

— Отношение между числами Фибоначчи при маленьких значениях стремится к золотому сечению, а потом остается более или менее постоянным.

— Как это?

Джас указал на диаграмму пифагорейцев.

— Ты сама видела, что, если продолжать рисовать звезды пятиугольников, они очень быстро будут уменьшаться и вместе с ними будет уменьшаться разница между размерами самых маленьких рисунков.

Это было легко понять.

— Ты хочешь сказать, что даже если числа Фибоначчи будут становиться все больше, то разница в пропорциях между большими будет уменьшаться до тех пор, пока не исчезнет совсем?

— Правильно. Примерно к двенадцатому числу отношение между номерами в последовательности Фибоначчи всегда будет давать результат 1,618.

— Угу. — Блайт задумчиво кивнула.

Джас снова рассмеялся. Она улыбнулась ему, и смех стал подниматься по ее горлу, словно пузырьки от шампанского.

— Ты можешь просчитать это на калькуляторе, если не веришь мне, — добавил он.

Он допил вино и налил себе еще. Взглядом спросил у нее: налить ли и ей? Но она покачала головой.

— В любом случае я пригласил тебя сюда не на урок математики.

— Но это так интересно, — возразила Блайт. — А что ты сделал с подсолнухом, который я тебе дала?

— Он в моей спальне, на подоконнике. Живет в соответствии со своей репутацией.

— Что ты имеешь в виду?

— «Подсолнухи поворачиваются к своему богу, когда он заходит, и всегда смотрят на него, когда он всходит». Моя учительница музыки любила чувствительные ирландские песни.

— Что в этом удивительного?

— Она была жесткой леди, и трудно было поверить, что в ней есть сентиментальная струнка.

— У меня такое чувство, что и в тебе она есть.

— Уверен, она имеет место. — Это была равнодушная констатация факта.

Блайт допила вино.

— Я лучше пойду. — Ей не хотелось задерживаться слишком надолго, так, чтобы он успел пожалеть о том, что пригласил ее. — Дай мне знать, когда захочешь поехать в Опиату, чтобы забрать свою машину.

— В следующий раз, как задумаешь ехать, я поеду с тобой. Просто стукни мне в дверь, хорошо?

— О'кей. Спасибо за вино и урок математики. Пойду и посчитаю спирали на корзинках подсолнухов.

На следующий день она припозднилась со своей почтой и встретила Джаса уже по пути. Накануне ей казалось, что между ними установилось некоторое взаимопонимание, однако сегодня он опять замкнулся в себе. Джас поблагодарил Блайт за то, что она его подвезла, забрал из мастерской свою машину, зашел в магазин забрать почту и уехал, прежде чем она закончила беседу с Toy.

Джас находил ее привлекательной и даже открыто признавал это, но не собирался строить никаких планов относительно нее. А почему?

Здесь может быть несколько причин. Возможно, он женат. Если так, то это странный брак. Возможно, они уже разъехались, но все еще женаты. Это был бы наихудший вариант, подумала она, и эта мысль оставила неприятный осадок: человек, который не женат и не холост, находится в весьма сомнительном положении. Развод может последовать, а может и нет. Она намучается, если захочет привязать к себе такого человека.

Несмотря на все их длительные беседы, она все еще ничего о нем не знала. Что ж, возможно, скоро ей удастся это исправить.

В следующий раз Блайт увидела Джаса, когда он спускался на пляж. Она только что закончила работать и, сняв садовые перчатки, пошла прогуляться по пляжу вместе с ним.

Он улыбнулся ей слегка отсутствующей улыбкой. Когда она подошла к нему вплотную, Джас остановился, чтобы поднять кусочек белого дерева.

— Тебе это не нужно? — спросил он у нее.

Обломок был совершенно ей не нужен, и Блайт помотала головой. Джас бросил обломок в море. Кусочек дерева закачался на волнах, уплывая все дальше и дальше от берега.

— Возможно, он доплывет до Южной Америки, — сказала Блайт. — Я думаю, что ты мог бы рассчитать его курс и сказать, куда он приплывет.

— Океанография — не моя область.

— Ты всегда хотел стать математиком?

Он помолчал немного.

— Даже не знаю, когда мне пришло в голову, что я могу зарабатывать на жизнь цифрами.

— Ты никогда не думал, что можешь зарабатывать на жизнь музыкой?

— Я считаю, что моя музыка — это глубоко личное.

Похоже, Джас изливал в музыке ту часть себя, которую обычно прятал за стальным фасадом. Между ними снова воцарилась тишина.

— Что-то случилось? — наконец-то решила произнести Блайт.

— Сейчас я борюсь с одной проблемой. Я приехал сюда, чтобы спастись от отчаяния. — Он рассеянно посмотрел на нее и по непонятной причине усмехнулся.

— Мне уйти?

— Нет. — Он взял ее за руку, но, когда она отвернулась от него, сразу же отпустил. — Думаю, именно поэтому я приехал в Тахавэй.

— Могу я чем-нибудь помочь? — предложила она с надеждой.

— Это математическая проблема.

Упав духом, Блайт замолчала. Возможно, он заметил это. Несколько минут спустя Джас объяснил:

— Я работаю над доказательством сложной теоремы, она может свестись к задаче, над решением которой математики бьются много лет. Я был бы очень признателен тебе, если бы ты никому об этом не говорила.

— Это секрет?

— Просто я не хочу, чтобы в математических кругах знали, что я попробовал и не смог.