Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

• Название: Вижу поле...
• Автор: Эдуард Стрельцов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Спорт
• Год: 1982

В книге показаны события футбольной жизни 50-60-х годов, наиболее значительными вехами которой были победа на Олимпийских играх в Мельбурне и завоевание Кубка Европы. В рассказе о них раскрывается роль автора в развитии этих событий, его взаимоотношения с другими футболистами и тренерами и значение спорта как великой воспитательной силы.

---

Я тихо-спокойно, как мне кажется, ушел.

В мире футбола ничего не изменилось без меня. А столько мне всего разного в разные годы было говорено: какой я необыкновенный, как же будет без меня…

А вот так. Налег на учебу — стал ездить в Малаховку, в филиал Смоленского института физкультуры. Занимался так себе, вяло Раиса мне конспекты переписывала. В занятия я долго не мог втянуться, но ездил охотно — на людях легче было рассеяться, не брать в голову неприятное, грустное.

Хуже нет бывших игроков, появляющихся возле команды как бедные родственники. Хотя зачем уж их так ругать? В чем они виноваты? Привыкли, не могут без этого.

Но я ни в раздевалку на стадионе не заходил, ни в Мячково не приезжал. Жил я тогда уже не на Автозаводской, а возле Курского вокзала, так что свободно мог ни с кем из команды и не встречаться.

На стадион ходил редко, больше смотрел футбол по телевизору.

Как играло «Торпедо», мне не нравилось. Возможно, я и придирался. Но дела в команде шли действительно неважно. Руководил командой после большого перерыва Маслов, но и он теперь, по-моему, общего языка с игроками не находил. Подробностей я, однако, не знаю, никого не расспрашивал. Звонил мне иногда Миша Гершкович, но он уже был не в «Торпедо».

…Появился я в команде года через три. В другом уже настроении — с чем то смирившийся, о чем-то успевший передумать. Но в принципе, наверное, такой же, разве что постарше, поспокойнее…

Сначала меня пригласили к нашему руководству. Посоветоваться. Хотя, я думаю, и без моих советов решение бы приняли. Но приятно, что вспомнили. Тем более, как уже сказал, я в эти годы далеко стоял от команды.

Иванов в тот период работал начальником команды, но всем заправлял, конечно, Маслов в качестве старшего тренера. Теперь вот руководство приняло решение: «деда» заменить. Кем?

Меня, между прочим, тоже спросили кем? Сейчас точно не помню, какие были кандидатуры, кроме Кузьмы… Кажется, Марьенко Я высказался за Иванова — долго не раздумывал. Меня тогда спросили: а как насчет того, чтобы пойти к Иванову вторым тренером. Я опять же особенно не раздумывал — согласился.

Не знаю, может быть, Кузьме и обидным показалось, что у меня именно насчет его кандидатуры спрашивают. Но я ответил чистосердечно. И вторым тренером согласился быть, стараясь не думать о возможной нашей несовместимости. Все, я надеялся, может выйти неплохо. Иванов уже был старшим, есть опыт. А для второго и моего скромного опыта должно было хватить.

Начали мы совместную работу неплохо Дела в команде такими были плачевными, что не до наших самолюбий оказалось. Положение пришлось срочно выправлять. И пока выправляли, никаких между нами трений не существовало. Советовались, соглашались друг с другом.

И все-таки в тренерский состав «Торпедо» я не смог «вписаться» Чего я, возможно, недопонимал — не нашел устраивающую всех линию поведения.

К власти я не рвался — это могу сказать определенно. Но держаться подчеркнуто несамостоятельно как обычно и держатся вторые тренеры, я, наверное, не умел. И, по-моему, в нашем случае и не обязательно слишком уж поддерживать субординацию. Я не тот человек, который непременно хочет во все влезть и непременно настоять на своем влиянии. Но быть в полной зависимости от кого бы то ни было — тоже не по мне.

Мне хотелось быть полезным команде. А изображать из себя «дядьку», отвечающего за дисциплину молодых, как мне предлагалось, — не мое.

В общем, в тот раз тренерская моя деятельность сложилась неудачно, хотя в команде мне было работать интересно.

…Как мне хотелось пропустить эту главу. Но я рад теперь, что она есть — легче все-таки, когда о том, что мучило, тревожило, о чем неприятно было вспоминать, расскажешь откровенно…

Дополнительное время

Может быть, многим из нас просто не хватало терпения для настоящего интервью с ним — интервью не безучастно вялого, вроде бы и позабывшего подробности только что прошумевшей игры Стрельцова, а того именно Стрельцова, чьи шаги (не бег, не рывок, но шаги с домашней привычностью ориентировки) как бы неумолимо сомнамбулически вели к заминированным интригой участкам футбольного поля.

Медлительность на поле прощалась ему в большинстве случаев из-за доверия к непрерывности его игрового мышления.

В жизни, однако, медлительность его речи, нежелание формулировать или нежелание вслушаться в вопрос, ответ до обидного общий или же непрестижно легкомысленный расхолаживали, как правило, собеседника-журналиста, спешившего отделить Стрельцова в жизни от Стрельцова в игре. Это, в конце концов, и стало расхожим мнением о нем.

Мало кто из нас захотел поверить, что в жизни вне футбола он способен к столь же неожиданным, отмеченным природным — то есть самым естественным — артистизмом озарениям, какие знакомы тем, кто видел Стрельцова в игре. Возможно, лишь в обычной жизни паузы между такими озарениями дольше. Но обычная жизнь и регламентирована произвольнее, чем матчи.

Словом, мы напрасно спешили доформулировать за Стрельцова, зря приписывали ему умные, как нам казалось, мысли, которые вроде бы соответствовали стилю его игры.

«Неотредактированный» Стрельцов разрешает, пожалуй, домысел, никак не идущий в разрез с тем, что знают о нем люди, близко с ним общавшиеся, люди, с которыми он откровенен. Впрочем, Стрельцов бывал и по-прежнему бывает откровенен в разговорах и с малознакомыми ему людьми. Он неоднократно обжигался на этом. Но менять привычки не в его характере.

Словом, интервью с ним при всей вышеупомянутой откровенности Эдуарда в большинстве случаев очень уж «не его», поэтому я без особого интереса взял у корреспондента ТАСС Владимира Дворцова почему-то сохраненную им вырезку из ашхабадской молодежной газеты, где напечатана была беседа журналиста Ю. Еронина со Стрельцовым, игроком сборной команды ветеранов Москвы.

Дежурные вопросы, дежурные (вернее, добросовестные, но слишком уж обстоятельные для Стрельцова ответы, слишком грамматически приглаженные, словно играть он вышел не в бутсах, а, скажем, в галошах и с зонтом) ответы… Я представил себе журналиста, несомненно, знающего футбол и любящего Стрельцова, выделившего Стрельцова из прочих знаменитостей, но все же прибегнувшего к авторитету Стрельцова, чтобы высказать на газетной полосе побольше нужных, наболевших мыслей. И Стрельцова: приятно усталого после матча, улыбающегося навстречу волнам всеобщей доброжелательности, предвкушающего раскованность послематчевого общения, артистически взволнованного повышенным к себе вниманием, но и гасящего в себе эту взволнованность, не желая выделяться, задерживаться на первом плане, дабы не задеть, не обидеть товарищей, почему-либо недополучивших своих порций признания…

И вдруг ответ на вопрос о том, существуют ли в команде ветеранов проблемы: «Сложных проблем нет. Мы в свое время прошли через них».

То есть как?

Что он сказал, что в его словах?

Неслыханное легкомыслие или ирония?

Самое, наверное, смешное и опять же характерное, что одновременно и первое, и второе.

Стрельцов простодушно отмахнулся, как бы не вслушавшись в вопрос, не желая сейчас сосредоточиваться на нем, но горькая ирония тем не менее окрасила ответ.

Сказал это человек, находящийся во власти минутного настроения, когда действительно казалось, что нет никаких проблем, все для них, про них и за них, казалось бы, решено.

Но сказал-то, ответил на вопрос Эдуард Стрельцов, чей «обратный адрес» от услышанного нельзя отделить.

Поэтому ирония естественно, как почти все, что случается со Стрельцовым, — окрасила ответ.

Проблемы остаются.

О проблемах само присутствие в спортивной жизни Стрельцова и напоминает.

Поскольку сам он — проблема. В разные годы — разная.

…Матчи ветеранов сегодня вряд ли предмет для серьезной дискуссии. Слишком много еще нерешенного в действующей армии календарного футбола.

Правда, в разговорах о зрелищной стороне футбола обычно фигурируют имена тех, кто участвует теперь в матчах ветеранов. Но, с другой стороны, один из самых известных футбольных обозревателей высказался в том смысле, что как раз с эстетической точки зрения матчи с участием некогда знаменитых футболистов и не выдерживают никакой критики. Зрелище с участием утративших физическую форму спортсменов не слишком впечатляет и, наоборот, бестактно корректирует сохраненные памятью картины, ставит под сомнение свидетельства очевидцев, мемуары и данные различных справочников.

А вместе с тем, когда после игр зимних турниров на приз еженедельника «Неделя» выходят на то же искусственное покрытие ветераны, зрители не в претензии — ветеранам прощают и лишний вес, и осторожный бег. Артисты не умирают в состарившихся «звездах», тогда как в «звездах» нынешнего призыва артистическое, как правило, подчинено чисто спортивному. И это не так уж огорчает массовую аудиторию, стосковавшуюся по заметным победам отечественного футбола и мечтающую о самых высших спортивных достижениях.