Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

• Название: Вижу поле...
• Автор: Эдуард Стрельцов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Спорт
• Год: 1982

В книге показаны события футбольной жизни 50-60-х годов, наиболее значительными вехами которой были победа на Олимпийских играх в Мельбурне и завоевание Кубка Европы. В рассказе о них раскрывается роль автора в развитии этих событий, его взаимоотношения с другими футболистами и тренерами и значение спорта как великой воспитательной силы.

---

О соотносимости его действий с тренерскими заданиями никто не хотел задумываться.

Все рассматривалось не иначе, как в масштабах самобытности Стрельцова.

…Мы всегда хотим, чтобы жизнь наших любимцев в спорте продолжалась как можно дольше и счастливее. И чтобы после прекращения выступлений оставались они на виду.

И сколько бы ни твердили, что вовсе не обязательно им учить и тренировать, все равно почти всегда сохраняется надежда, что знаменитый спортсмен у нас на глазах превратится в знаменитого тренера.

Стрельцова тем не менее в роли тренера не сразу и вообразишь — не представишь его строгим, нервно затянувшимся сигаретой, жестикулирующим или закаменевшим в неприступной сосредоточенности.

Но, повторяю, все наши представления о нем возникли под влиянием личности Стрельцова на поле, где все, казалось, просто ему и легко.

Какие-то, однако, уроки и Стрельцову задавались.

Нельзя же забывать и тех, под чьим руководством он тренировался в клубе и в сборной, — среди этих наставников были в основном люди, не склонные выпускать из своих рук, что называется, бразды правления…

Лет, наверное, тридцать с того дня прошло, а я хорошо все помню. Смешно даже: ведь многие важные моменты моей жизни забыл в подробностях — переживания помню, а из-за чего конкретно переживал, и забыл уже. Этот же день очень четко помню. Помню, о чем тогда думал…

Первый футболист, которого я впервые увидел не с трибуны на поле, а в жизни, близко, пришел в тот день к нам на «Фрезер» и показывал различные технические приемы, какие приемы, тоже, кстати, до сих пор помню, хотя при моей манере игры они не очень и пригодились.

Футболист был из знаменитого клуба — из того послевоенного ЦДКА, где кумиры мои играли — Григорий Иванович и Всеволод Михайлович. Он был помоложе, чем они (мы с ним еще в «Торпедо» успели сыграть), но выступал с Федотовым и Бобровым в основном составе. И я смотрел на него во все глаза и с таким вниманием слушал, какого в себе и не подозревал. Школьные мои учителя ахнули бы, увидев, как я. оказывается, умею слушать…

Вячеслав Соловьев — это он к нам приходил тогда — стал потом тренером, тренировал и ЦСКА, и киевское, и московское «Динамо». Меня, однако, судьба с ним как с тренером никогда не сводила.

Все же, вспомнив про тренеров, я не мог с него не начать.

Я сказал, что не убежден — пригодится ли мне в дальнейшем тот один-единственный урок, который нам преподал Вячеслав Соловьев. Но готов поручиться — я слушал его, как футболист футболиста. Понимаете? Футболистом, да притом настоящим, из ЦДКА, был, конечно, он. Я был мальчишкой, ничего из себя не представлявшим. Но я тогда вдруг ощутил, что слушаю его, как футболист, — ничего для меня в тот момент, не существовало вокруг, кроме Соловьева, который говорил как бы специально для меня. Михаил Иосифович Якушин как-то сказал: я всегда отношусь к игрокам, как к своим коллегам. Соловьев ничего подобного тогда не говорил. Он нас не знал, не знал наших возможностей, не знал, кто из нас способный, а кто не очень. Он вообще не так уж и много говорил — он показывал нам технику исполнения. Но я вот чувствовал — не сейчас же я это придумал — какое-то непривычное, новое совсем для меня ощущение: мы с далеким от меня мастером все-таки коллеги, как сказал бы Михаил Иосифович.

В том возрасте, в каком я тогда был, каждый день приходилось слушать внушения, советы, замечания старших. Наверняка многое пролетало мимо моих ушей. Какие-то важные, полезные вещи я и не старался усвоить, занятый своими постоянными мыслями о футболе.

Все, что касалось футбола, становилось мне сразу интереснее всего на свете.

Вячеслав Соловьев пришел к нам оттуда, куда мечтал я попасть, как же мог я пропустить хоть одно его слово?

…Большинство из пацанов, с которыми я занимался в футбольной школе «Торпедо», перед тем как самому пойти снова учиться, родились в тот год, когда я заканчивал играть. Для них время, когда я играл в футбол, — далекая история Мне поэтому чего-то надо было придумывать, чтобы слушали они меня с таким же вниманием, с каким смотрел я на Соловьева.

Иногда я сердился, виду не показывал, но сердился: почему я им должен чего-то? Футбол сам по себе настолько интересен, что, если любишь его, хочешь научиться играть, то в первую очередь сам должен находить интерес в общении с человеком, который может тебя научить.

Я-то разве ждал от своих первых тренеров чего-то особенного? Мяч бросили на поле — и спасибо! Где мы тогда еще могли увидеть настоящий мяч, кто бы нам разрешил по нему ударить, не занимайся мы официально на «Фрезере»? Мы сами росли, ничего ни от кого не ждали — и было нам очень хорошо.

Зайцев, директор стадиона «Фрезер», занимался с нами, пока не было специального детскою тренера. Он мне новые бутсы выдал — могу я это забыть? Зайцев меня и в центральные нападающие поставил — угадал, выходит, мое предназначение. Потом у нас появился старший тренер Левин.

Хорошие были люди — ничего не скажешь.

Но вот смотрел я как-то по телевизору передачу про учительницу моего сына Игоря — ее вместе с учениками и показывали, я этих ребят всех знаю — и подумал: вот у нас ведь тоже школа, а ведь и представить трудно таких тренеров, педагогов, общение с которыми могло бы быть, кроме как на тренировке, запомнилось бы, пригодилось потом? Сам я, куда далеко ходить, всегда ли нахожу с пацанами общий язык, когда мы мяча не касаемся? Я ведь про себя не раз думал — понял, как работать с детьми, знаю, что им показать, чему научить надо в первую очередь. Но это ведь, наверное, не все?

Для меня еще всегда самым трудным бывало: не принять при наборе того, кто, вижу, хочет играть, а данных немного. Потом ведь отчислять придется… Но как же я могу лишить человека футбола?

Но дальше что же получается… К тому, кто проявил способности, вошел в основной состав команды мальчиков своего года рождения, я отношусь невольно, как учит Михаил Иосифович, как к коллегам, уважаю их самолюбие и, хотя внешне я с ними строг, спортсмен сразу чувствует слабину в отношении к себе тренера, и никто из них меня, конечно, уже не боится. А бояться настоящего тренера настоящему игроку, однако, надо — для пользы дела надо. Только как бы это лучше сказать? Не наказаний бояться, а из уважения. И не к заслугам прошлым иметь уважение, не к должности: он, мол, тренер, и значит, главнее. А к тем требованиям, которыми педагог не может поступиться, — требованиям, предъявленным большим футболом.

Насчет же жалости к тем, кто способностей сразу не проявляет или вообще не способен, не имеет к нашему делу данных, то здесь я тоже себя корю. Раз жалеешь, сочувствуешь — помоги тогда. А как я могу помочь, когда в группу до полсотни человек набирается?

И, выходит, хотя все я понимаю и люблю очень занятия с пацанами, не так уж я далеко от своих первых тренеров ушел.

Но моим-то ведь первым тренерам было проще — мои же пацаны не будут так радоваться бутсам и мячу, как я когда-то радовался. Нам лишняя минута с настоящим мячом могла заменить любое общение с тренером. Тем более никакого общения и не было, не принято это было тогда. Тренерам не до нас чаще всего оказывалось — организационных трудностей хватало, да и свои различные дела, как я сейчас понимаю, отнимали много времени. Но любовь к футболу всех нас выручала, футбол все списывал. Играешь — и тренер к тебе со всем расположением. В душу не лезет. Лезть, конечно, не надо, но заглянуть хоть изредка наверняка стоит. Но это я уже сейчас так рассуждаю, в собственной работе, в собственных, если хотите, педагогических ошибках разбираюсь как слушатель Высшей школы тренеров. А тогда я был всем доволен, счастлив таким «взрослым» отношением к себе тренеров.

У меня, впрочем, никогда — ни в детстве, ни потом и почти до последних дней моих в качестве действующего игрока — конфликтов с тренерами, по существу, не происходило. Я никогда почти ни на кого не был в претензии.

Здесь же я только задумываюсь о влиянии детского тренера на весь футбол — сегодняшний и завтрашний — и лишний раз убеждаюсь, что пока авторитет этого тренера мы не подымем на самую большую высоту, нечего ждать успехов, на которые мы давно бы могли рассчитывать.

Из тренеров, работавших с юношами в «Торпедо», мне особенно запомнился Котов Николай Георгиевич — бывший игрок команды мастеров.

Это был не просто хороший, но и веселый человек. В занятиях с нами он никогда не терял чувства юмора, шутил и в тех случаях, когда тренеры обычно раздражаются, выходят из себя. А Котов умел направить на верный путь именно через юмор Когда все смеются, но никому не обидно. Между тем замечание тренера запоминается надолго.

Но в юношеской команде «Торпедо» я недолго пробыл.

Как я уже рассказывал, Маслов и его помощник Чуркин взяли меня вместе с другими молодыми игроками осенью пятьдесят третьего на юг — на сборы.