Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

• Название: Вижу поле...
• Автор: Эдуард Стрельцов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Спорт
• Год: 1982

В книге показаны события футбольной жизни 50-60-х годов, наиболее значительными вехами которой были победа на Олимпийских играх в Мельбурне и завоевание Кубка Европы. В рассказе о них раскрывается роль автора в развитии этих событий, его взаимоотношения с другими футболистами и тренерами и значение спорта как великой воспитательной силы.

---

Но в юношеской команде «Торпедо» я недолго пробыл.

Как я уже рассказывал, Маслов и его помощник Чуркин взяли меня вместе с другими молодыми игроками осенью пятьдесят третьего на юг — на сборы.

В середине пятидесятых годов у нас в «Торпедо» тренеры менялись очень часто. Сейчас и не знаю, кого посчитать своим взрослым тренером — Маслова или Морозова?

За основной состав я стал играть при Морозове, но, думаю, что именно «дед» подсказал Петровичу обратить на меня внимание.

Частые перемены тренеров команде, конечно же, во вред. Но во всем, если захотите, можно и хорошую сторону разглядеть.

Из-за всех этих смен-перемен я за короткий срок узнал таких тренеров, как Маслов, Морозов, Бесков. И уж на всю оставшуюся мне в футболе жизнь усвоил: нельзя судить о тренере по одним результатам в турнирной таблице — какое место команда заняла, таков и тренер… В пятьдесят третьем году я не играл еще за мастеров, но был близок уже к команде, жил ее жизнью. В свои шестнадцать лет я многого, конечно, не понимал, но то, что Маслов — большой тренер, настоящий человек, мне было ясно. И замена его Морозовым в сентябре, когда сезон шел к концу, мне казалась несправедливой.

При Морозове дела пошли получше. Появилась возможность занять третье место, получить бронзовые медали. Для этого надо было у московского «Динамо» выиграть. И выиграли — 1:0. Конечно, заслуга Петровича, что сумел настроить на такую важную игру. Но команда, которую можно было настроить, существовала до Морозова — и сделал ее за полтора года работы Маслов. А про это забыли. Как и не делал он ничего.

Теперь, что же, Морозова упрекать, что пришел на готовое?

Так ведь нет — не в чем Петровича упрекнуть.

Он не чужие лавры пожинать пришел, он пришел работать. У него свой взгляд на «Торпедо» был — он же играл в «Торпедо» до сорок девятого года.

Моя жизнь в большом футболе начиналась при нем. Да и жизнь Кузьмы тоже. Маслов, правда, поверил в Иванова сразу, а Морозов игры три продержал его в дубле. Но Маслов был поопытнее, поувереннее в себе, а Морозову еще приходилось себя перепроверять.

Морозов тем не менее упорствовать не стал — очень быстро разобрался, какой перед ним игрок. И вернул Иванова в состав.

А уж потом, когда мы стали с Кузьмой партнерами, во всем нас поддерживал, помогал найти игру.

Мы, как я считаю, были все-таки способными — ловили на лету. Но и тренерское доверие, смелое к нам доверие нас подстегивало.

Мы играли выдвинутых вперед форвардов, когда еще и разговоров никаких не было про Диди и Вава.

В пятьдесят четвертом году мы заняли, тем не менее, только девятое место, но освободили Петровича от должности старшего тренера в следующем сезоне, когда мы как раз почувствовали свои силы, чтобы исправить положение. Мы и заняли тогда четвертое место.

Следующий сезон мы начинали под руководством Бескова, но заканчивали снова с «дедом». Мы были в пятерке, а на будущий год впервые в истории клуба «Торпедо» оказались вторыми призерами — и Маслов на несколько лет задержался в «Торпедо», дожил до лучших, до чемпионских времен, которых я не застал.

Вспоминая своих первых тренеров в команде мастеров, я прежде всего скажу, что люди они были простые. В самом хорошем смысле слова. То есть я хочу сказать, что они были в отношениях с нами совершенно откровенны. Они старались быть для нас вполне понятными в своих требованиях, искали таких контактов, чтобы мы им могли доверять. Между собой тренеры, может быть, и ссорились — не знаю, но нас это не касалось. К нам, к тем, кто подходил к делу серьезно, относились всегда доброжелательно. Тренеры делали все, чтобы мы играли в хороший футбол.

Покорности от нас никто из тренеров не требовал, бессловесных игроков никто не спешил предпочесть людям ершистым, прямым.

Маслов умел настоять на своем, умел быть даже беспощадным, не то что строгим.

Но «дед» никогда не был строгим ради строгости. Добивался своего, намеченного, но не давил, не вставал в позу там, где этого не требовали обстоятельства.

Как-то, помню, собрались мы у Славы Метревели — он еще в общежитии жил. До начала сезона было далеко, но тренировки уже начались. Мы, однако, еще вели себя, как на каникулах. По молодости лет считали, что некоторое нарушение режима нашей форме не повредит — все наверстаем, к началу сезона будем в полном порядке. В общем, веселимся — музыка, сухое вино, танцы.

Неожиданно открывается дверь, и входит Маслов с начальником команды Ястребовым. Ястребов поморщился, увидев всю эту картину, а «дед» и бровью не повел — сел за стол, как ни в чем не бывало, заговорил на темы, далекие от завтрашней тренировки и вообще от футбола.

Но мы его поняли и, когда на другой день собрались на тренировку, уже знали: вину придется искупить. Отработали в тот день за милую душу.

«Дед» тоже жил на Автозаводской. Мы с Ворониным к нему домой приходили, когда он уже киевское «Динамо» тренировал.

Виктор Александрович Маслов, я думаю, потому никогда никакой короткости в отношениях с нами не боялся и держался неизменно по-товарищески, что знал наше к нему уважение. Знал он, конечно, и цену себе. А потом ему и по-человечески интересно было присмотреться поближе к людям более молодого поколения. «Дед» был человек естественный — во всем, что он делал, в том, какие принимал решения. Никогда, ни при каких обстоятельствах себя не терял. Немного таких людей, как Маслов, среди тренеров.

Вообще-то настоящих тренеров с большой буквы, раз, два и обчелся. Я потому и рад, что именно с настоящими и такими вот разными по характеру людьми судьба меня.

Морозов — человек совсем другого типа, чем Маслов. Петрович тоже знал себе цену. Но ему дистанция между ним и нами была все-таки нужна. Даже и представить нельзя с ним таких коротких отношений, как с «дедом». Единственный, помню, раз, когда мы из Тбилиси на поезде ехали, после того как серебряные медали завоевали (уже при Маслове), к нам с Кузьмой подошел Морозов (он уже в «Локомотиве» был), поздравил нас и очень душевно с нами поговорил, не отдаляясь, как обычно.

Человек Николай Петрович был очень принципиальный, никогда в своих решениях на начальство не оглядывался. Никогда не жаловался начальству на нас при неудачах, всю вину на себя принимал.

К везучим тренерам Морозова не отнесешь. И с «дедом», который столько раз приводил команды к «золоту», Петровичу авторитетом не сравняться было.

Морозову и повезло, по-моему, один-единственный раз, когда сменил он Маслова в пятьдесят третьем году перед «бронзой».

Но в работе со сборной терпение его и спокойствие вознаградились. Как-никак четвертое место в шестьдесят шестом году — пока наивысшее наше достижение на чемпионатах мира.

Маслова и Морозова я на поле не видел. Слышал, что играли они неплохо в свое время, но легенд про их выступления вроде бы не сложено.

Другое дело — Константин Иванович Бесков. Про его игру до сих пор вспоминают. Но что мне чужие воспоминания. Я его отлично помню — видел неоднократно. Не скажу, что он был мой самый любимый игрок, — кто были любимые, я уже здесь говорил. Возможно, равнодушие мое к динамовской игре сказывалось. Однако нельзя не признать — Бесков был из лучших. Это, конечно, игрок классный.

В пятьдесят четвертом году, когда моя жизнь в футболе только начиналась, Бесков уже заканчивал играть — чаще выступал за дубль.

А спустя сезон он пришел к нам в «Торпедо» как старший тренер.

Теперь-то я понимаю, что был он молод для такой задачи. И задним числом просто восхищаюсь им — старшим тренером в тридцать шесть лет. Да еще в команде, где большинство основных игроков немногим его моложе.

Молодой тренер и ставку собирался сделать на молодежь — решительно омолодить состав. Но люди, им выдвинутые, заиграли в полную силу только в следующем сезоне, когда Бесков покинул «Торпедо». Одним из любимцев его, кстати, был Валерий Воронин — Константин Иванович взял его в команду шестнадцатилетним. В одной из статей своих в «Футболе-хоккее» Валера пишет, что ходил тогда с коком — под Стрельцова. С коком я его что-то не припомню, а вот с таким же ровным пробором, как у Константина Ивановича, очень хорошо помню. Ну, пробор, допустим, — ерунда. Но что-то общее у них есть в складе характера. Не случайно, всегда их тянуло к миру искусства, к артистам. Оба они в этом мире свободно себя чувствуют.

Несмотря на то, что мы с Кузьмой тоже были молодые, Константин Иванович в нас вдруг увидел препятствие для осуществления своих замыслов.

Сейчас, при всех заслугах, положении, влиянии, и то иногда Бесков со своей категоричностью требований не всегда встречает понимание и поддержку. А уж тогда, ничем еще себя не проявив на тренерском поприще, на что мог рассчитывать он, предложив нашему руководству отчислить Иванова и Стрельцова? Без нас он брался сделать из тогдашнего «Торпедо» команду, отвечающую требованиям времени. Его, однако, не только не послушали, но и засомневались сразу во всех его начинаниях — на заводе к нам тогда относились так, что лучше и не придумаешь, верили в наше большое будущее. Мы, между прочим, и стали в том сезоне олимпийскими чемпионами, заслуженными мастерами спорта, а зимой и орденоносцами.