Андрей Онищенко - Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"

• Название: Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"
• Автор: Андрей Онищенко
• Жанр: Альтернативная история

Запылала огнем Великая Степь. Союз половецких племен исчез, рассыпался, растворился среди других народов под ударами туменов Чингизхана. Но разве может бесследно исчезнуть целый народ? Герои Академии Времени снова раследуют историческую загадку. Любовь и ненависть, предательство и дружба, правда и ложь, через все это предстоит пройти Илье Просветову чтобы найти своего товарища затерянного во времени… На конкурс "Триммера" Обоснование темы "Умалчивать-наука королей". Содержание романа, от начала до конца, композиционно построено на загадках истории XIII века. До сих пор нет прямого ответа на вопрос, куда подевался половецкий народ. Исчезло огромное количество людей населяющее Великую Степь? Ассемелировались ли они среди русских княжеств, растворились ли среди татар? А может быть ушли на другие земли и создали свои, племенные, более мелкие этносы, способные самостоятельно выжить в это неспокойное время? Так или иначе, наука не дает на этот вопрос прямого ответа. В основе сюжета лежит история одного такого этнического образования, о котором до выше указанного времени ничего не было слышно. Один из половецких ханов увел своих людей из Великой Степи на юго-восток, на Абескунскую низменность, к высоким горам и бескрайнему морю…

---

– Что происходит? Нужно побыстрее отсюда выбраться. Фархад пытается бежать в противоположную сторону. Острая трава больно колит голые ступни и мешает бежать, словно пытаясь охватить и спутать ноги. Фархад не обращает внимания на боль и пытается бежать еще быстрее. Сзади слышится шорох травы, будто крупный зверь бежит по его следу. Фархад в страхе боится оглянуться и делает еще один рывок вперед. Но то, неведанное никак не отстает, а наоборот, пытается настигнуть его и он уже всем телом чувствует жаркое дыхание зверя. В отчаяние, вконец запутавшись босыми ногами в высокой траве, Фархад падает на землю, переворачивается на спину и пытается как-то защититься. Неведомое, остановилось возле него и приняло очертание огромного черного волка, глаза которого словно огнем пытались прожечь Фархада. Завороженно глядя на него, Фархад Абу-Салим произнес трясущимися губами:

– Кто ты?

– Я Иблис, дух зла, коварства и тьмы. Я дитя, которое родилось, когда первый осенний лист коснулся земли. Я то, что сотворено Творцом из бездымного огня и света. Я существо, которому дарован вечный мир листопада. Я тот, который понимает, ценит и в тоже время боится вечности. Золотая пора года подарила мне невидимые крылья, на которых можно улететь в мечты. Я тот, кто сотворен Творцом, глядящим на меня сверху и тем, кто создал меня из-под земли. И потому, сколько бы ты не смотрел на меня и не думал обо мне, ты не найдешь даже намека на то, почему я здесь. Когда я снова растворюсь во тьме, ты не сможешь найти и крупицы праха моего, потому, что моя душа настолько плотная и необъятная, что кажется, будто у меня нет тела. Если ты считаешь, что, заглянув в мои глаза, ты увидишь там правду мира, то ты глубоко ошибаешься. Ты ничего не увидишь в них кроме холодной белой пустоты…

– Шайтан, оставь меня! Сгинь!

Фигура волка стала трансформироваться, приобретая очертания человека. Лица Фархад Абу-Салим разглядеть не смог, но вот глаза, они словно прожигали его на сквозь адским огнем. Фархад начал задыхаться.

– Оставь меня Иблис! Мне больно!

Хохот был ему ответом.

– Не надо! Сгинь, оставь меня! – повторял вновь и вновь Фархад.

– Не бей собаку, потеряешь друга! – грозно произнес Иблис.

Все померкло в глазах Фархад Абу-Салима, и только жуткий хохот стоял в ушах. Что-то холодное коснулось его щеки. Страх и страстная жажда жизни заставили, его разом напрячь все силы, и вскочить на ноги. Фархад Абу-Салим раскрыл глаза и начал всматриваться в углы красного зала Анжи-крепости. Из раскрытого окна, как и прежде, веял легкий июньский ветерок, который приносил одурманивающий запах акаций.

На широкой тахте, рядом с Фархадом, сидела его дочь, озорница Айгыз, она в страхе отодвинулась от отца и закрыла лицо руками. Фархад Абу-Салим встал с тахты:

– Что ты тут делаешь Айгыз? – недовольно задал он вопрос юной девушке.

– Я пришла тебя навестить, отец, ты спал, и я не стала тебя будить. Тебе, наверное, снился страшный сон, потому что ты махал руками, кричал и стонал, а потом, захрипел так, будто умирал. Я испугалась и дотронулась рукой до твоего лица.

Фархад Абу-Салим тяжело вздохнул:

– Хвала Аллаху, что, то, что я видел, привиделось мне только во сне. Но до чего было все реалистично. Иди к себе, Айгыз, мне нужно побыть одному.

Молодая девушка в темно-красном, до пят, шелковом платье, беспрекословно встала с тахты, и, звеня золотыми и серебряными украшениями на груди, послушно выбежала за дверь. Фархад проводил ее взглядом, затем развернулся и подошел к открытому окну. Давешний сон ни как не хотел выходить из головы. Фархад попробовал переключиться на другую тему. Сильно ныло левое бедро, немного скособочившись, он перенес центр тяжести тела на правую ногу.

– Опять дает о себе знать эта старая рана, – подумал он.

Эта застарелая рана была подарком от непокорных горцев, которые лет пятнадцать назад, подкараулили наместника во время охоты в одном горном ущелье. Тогда, тяжелая стрела пробила железные латы и глубоко вонзилась в тело. С тех пор Фархад Абу-Салим стал бесплодным, хотя оставался мужчиной. Поначалу он грешил на жен и поэтому стал все больше пополнять свой гарем, но все попытки оказались тщетны. Теперь, с головой погрязший в делах управления провинцией, в свои пятьдесят шесть лет, Фархад если и навещал жен, то только раз в декаду.

Больше всего его огорчало то, что он не имел наследника. Эта заноза до боли глубоко сидела в подсознании и не давала Фархаду покоя. В тяжелые минуты размышлений, он все время думал об этом:

– Для чего я живу! Кому мне оставить свои богатства? Что станет с моим родом, когда я угасну?

Долгое время он не находил ответа на эти вопросы. Единственной отдушиной была любимая дочь Айгыз, которая своим поведением мало походила на девушку. Пользуясь безграничной любовью отца, она постоянно выкидывала такие штучки, которые были не свойственны юной девушке и шли в разрез с нормами ислама. Но родительская любовь безгранична. Фархад терпел и прощал, стараясь закрывать глаза на выходки юной розы, как в минуты отцовской любви он ее ласково называл.

Все изменилось с тех пор, как от падишаха в Семендер приехал чиновник за дополнительным сбором налога. Приехал на время, а остался навсегда. Темиш-паша, как его называли, происходил из хорошего персидского рода близкого к престолу падишаха и к тому же он доводился дальним родственником Фархаду. Сначала наместник держал его от себя на расстоянии вытянутого кинжала и старался не подпускать его близко к делам провинции, но потом, со временем, Темиш-паша сделался, не заменим. Фархад стал лелеять мечту о том, как бы было прекрасно выдать за него замуж Айгыз. Эта идея все больше крепла в его подсознании. Он часто подмечал жадные взгляды, которые бросал Темиш-паша на его красавицу дочь, но одно маленькое но, мешало прекрасной комбинации, которую хитрый Фархад Абу-Салим давно уже разложил по полочкам, его дочь, Айгыз, терпеть не могла Темиш-пашу.

На фоне этих мыслей Фархад отошел от воспоминаний о страшном сне и практически забыл его, а зря, как показало время. Мечта о внуке-наследнике, которому можно будет передать все свои богатства, больше заботила его, чем глупый сон.

– Нужно будет проучить строптивую девчонку и заставить ее покориться воле отца.

Шум шагов за спиной, заставил Фархада оторваться от грез. Он резко обернулся к входной двери.

– А, Темиш-паша, проходи, я тебя ждал.

По мутному взору Темиш-паши было заметно, что он сегодня чересчур много выпил вина. На его скулах и шее выступили красные пятна. Вступив на середину зала, он сразу перешел к делу:

– Сегодня утром из Ширвана в Семендер прибыл богатый торговый караван. Среди множества товаров, которые купцы привезли с востока, я разглядел одну чудную жемчужину, которую хочу преподнести тебе Фархад Абу-Салим в дар, чтобы немного развеять твою тоску и грусть. Это прекрасное создание, словно бутон красного тюльпана, который вот-вот должен раскрыться. У нее такой гладкий живот и гибкий стан, что она напоминает мне стройный кипарис. Груди ее упруги и тверды как два спелых плода на тонкой ветке. Сегодня ночью, ты в полной мере можешь насладиться ее красотой.

Темиш-паша захохотал. На вид ему можно было дать, лет тридцать пять, но выглядел он старше своих лет. Темиш-паша был смугл и худощав, но жилист и крепок. Отличительной его особенностью от выходцев из иранских равнин, было то, что он был кривоног, словно все свою жизнь не слезал с коня. По всей видимости, в его роду, кто-то из его далеких предков происходил из кочевников. Первым делом, глядя на его лицо, бросался большой рот с белыми и очень ровными зубами. Толстые губы практически всегда радушно улыбались, но они лишь прикрывали пасть хищника, готового в любой момент перегрызть кому-нибудь глотку.

Темиш-паша хлопнул в ладоши, двери отворились, и в красный зал Анжи-крепости старый евнух ввел стройную худощавую полунагую девушку, прикрывавшую лицо краем полупрозрачной ткани накинутой на голову. Наместник оценивающе посмотрел на нее. Девица, на первый взгляд совсем не понравилась Фархад Абу-Салиму. Она была совсем юна и тонка в стане, длинные рыжие волосы были убраны на затылке. И еще, она показалась ему слишком бледной без яркой помады на губах, без румян на щеках и почти без украшений. Фархад Абу-Салиму нравились другие женщины. Он предпочитал наложниц с широкими бедрами и большим задом, вздымающимися к верху грудями и массивными, твердо стоящими на земле ногами. Его женщины всегда были покрыты с ног до головы тяжелыми дорогими украшениями. Его возбуждали наложницы с подведенными глазами и длинными ресницами, он сходил с ума от маленьких рисунков на коже грудей и внизу живота. Идеальная женщина в подсознании Фархад Абу-Салима должна была походить на расписной кувшин. Только такие особи прекрасной половины человечества способны были на короткое время вызвать интерес и желание у стареющего наместника и утолить его телесную жажду. В порыве страсти, он всегда опрокидывал их на ложе, жадно выпивал до дна их красоту, а затем, потеряв интерес, отправлял их обратно на женскую половину.