Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №40 от 04.10.2011

• Название: Газета "Своими Именами" №40 от 04.10.2011
• Автор: Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См.Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России ..." http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

Назойливо лезли в голову мерзкие мысли: “Куда деться от самого себя? Почему так опустился? Денег нет! Где взять деньги? Эта “новая жизнь” забрала деньги... жизнь отнимает...”

От голода и тяжести на душе родилась злость на сильных и власть имущих! “Не нужны мы им стали. Поздно мы это поняли. Я поздно спохватился. Пока всматривался в происходящее, пока осмысливал “перестройку” - власть уже совсем другая. Чья она, эта власть? Во что превратила Россию? В зону! А в зоне свои порядки... Известно какие... Да люди-то понимают ли? А и поняли, так поздно... поезд ушел... Забавно устроен человек: пока имеет чего-то вдоволь, не задумывается, всегда ли для него так будет. Своего благополучия как бы не замечает. А потом спохватится, а поздно”.

Голод опять переключил его мысли на воспоминания. Припомнилось, как ел, наслаждаясь, копченую колбасу, окорока, тающие во рту, горячие сливочные сосиски, пил компот. В магазинах было полно рыбы: лососевых, осетровых... В рабочей столовой за 60 копеек обед из трех блюд...

“Но почему потом продуктов стало не хватать? — удивлялся Иван Денисович. - Почему появились очереди в магазинах и -”списки”? При этом сельскохозяйственное производство, по сводкам, не только не падало, но и наращивалось. Я-то хорошо помню, сколько строили животноводческих комплексов: коровников, птицефабрик, свиноферм. А рыбы сколько разводили! Это уж потом люди переключились на “серебристого хека”, когда куда-то все подевалось. Умники говорили, что за границу отправляем... Сами, мол, не едим -других кормим... Да, мол, приписки... обман правительства. Ишь, какие “осведомленные” находились! И люди им верили. А дефицит искусственно создавали, по базам прятали, на свалках продукты гноили, по себе да знакомым растаскивали”.

Иван Денисович старался отгонять тяжелые мысли, но они настойчиво лезли в голову, назойливо, как мухи на рану. Что-то со временем становилось понятным, но многое своим умом Иван Денисович постичь не мог. Припоминал, как поползли слухи -”Система несовершенна...”, “Эксперимент не удался...”, “В Америке люди живут!..”

В магазинах очереди росли, уплотнялись. Люди старались запастись продуктами впрок. К этому их подстегивали, подталкивали сами власти, заранее объявляя, как скоро вырастут цены. Все это видел Иван Денисович. Поскольку жил один, ничего впрок не заготавливал. Да и не верил слухам. Старался не верить. Хотя тревога его охватывала.

Беспокоили всякие небылицы, насмешки. Ерничали на радио и телевидении: шельмовали руководителей страны, простых русских людей. Трудно было понять, где правда, где ложь, но за всем этим какой-то таинственный смысл улавливался. Припомнился Ивану Денисовичу анекдот: очередной покупатель просит продавщицу взвесить ему полкило семги. Та отвечает, что семги нет. Тогда он просит полкило балыка осетра. “Балыка осетра нет”, - опять слышит в ответ. Наконец, покупатель просит две баночки икры. Продавщица понимающе улыбается, догадываясь, что ее хотят разыграть. А из очереди слышится: “Ну и память у человека!..”

И всё же Иван Денисович надеялся, что вот-вот начнутся действительно перемены к лучшему. Знал, что так же думали многие люди. Ждали и надеялись.

“Правительство должно перестать плясать под дудку Запада. Своим умом надо жить”, - роптали в народе. С этим был согласен и Иван Денисович.

На пустой желудок оставалось только размышлять. Мысли напирали одна на другую. “Многие по своей дурости верили, что Запад нам поможет, - возмущался Иван Денисович. - Какая наивность! Нужны мы Западу. Находятся же идиоты, верят. Хотел бы я снова встретить того, из второго барака, “западника”, который все бухтел: “Америка богата. На всех продуктов у нее хватит. Нечего с нею ссориться. Доигрались!..”

Горько и обидно было Ивану Денисовичу. Комок к горлу подкатывал. Слезы наполняли слабые глаза. Голова, казалось, сжимается обручем. Сколько он ни сидел на скамейке, силы не прибавлялись. И он решил поскорее добраться до своей постели. Поднялся и, медленно переставляя ноги, направился домой. Вдруг сильнее закружилась голова, ноги подкосились. “Хоть бы не упасть”, - мелькнула мысль...

...Выходя из забытья, Иван Денисович как бы досматривал чудный сон. Ему снилось, что он среди зэков, в своем бараке. Лежит на верхних нарах. Болезней не чувствует - такое блаженство! Как будто парит в воздухе - такая легкость во всем теле! И никаких забот. Не нужно по десять раз пересчитывать последние копейки и решать, что купить сегодня на них, булку хлеба или несколько картофелин. Не нужно шариться по мусорным ящикам, обшаривать глазами транспортные остановки и прилегающую территорию на своем пути в надежде, не валяется ли где пустая бутылка, не обронена ли кем-нибудь денежная купюра - ну хотя бы монета или хороший бычок. Благодать! Заботятся о тебе надзиратель и бригадир, конвойный и начальник лагеря, врач и повар. Такая гора с плеч! Вот только запах параши... портит весь фон райского бытия...

Благоденствуя во сне-забытьи, Иван Денисович почувствовал, что кто-то толкает его в бок. Не желая расставаться с живительными видениями, он подумал, что так непочтительно-грубо ни один дневальный его никогда не будил.

Сновидение отлетело. Открыв глаза, Иван Денисович увидел, что над ним стоят два молодых милиционера, и один из них носком ботинка, напоминающего ботинок американского “голубого берета”, толкает его в бок. Видимо, милиционеры проверяли, жив ли он, может, пьян или еще по какой причине валяется на земле.

В голове старика мелькнуло: “Как там было хорошо! Как бы там снова оказаться? Все беды снялись бы сами. Ну зачем милиционеры прервали мой сон...”

Видя, что человек живой, милиционеры жестами предложили ему подняться. Слов он не слышал. Посмотрев на него несколько секунд, они потребовали, чтобы он встал. Иван Денисович попытался подняться, но из этого ничего не получилось.

Один из милиционеров, брезгливо взяв его за рукав пиджака у плеча, стал помогать. Второй поторапливал его легкими попинываниями носком “американского” ботинка. Огромными усилиями воли Иван Денисович приподнялся и сел тут же, на землю. “По-чему милиционеры смотрят на меня так брезгливо? Им, конечно, неприятно иметь дело со мной, ведь я имею такой поганый вид... И чего это такая парашная вонь?”

- Извините, пожалуйста, я сейчас. Мне стало плохо... Я потерял сознание... Я сам... Я живу вот здесь, недалеко... Я сейчас... Мне уже лучше, - как можно “интеллигентнее” и уважительнее бормотал нарушитель общественного порядка.

То ли интеллигентность ханыги, то ли еще что-то повлияло на милиционеров, но они оставили его в покое, отошли в сторону и с отвращением посматривали оттуда. Они даже не пригрозили ему, чтобы убирался поскорее.

Дурной запах преследовал неотступно. Чуть осмотревшись, Иван Денисович обнаружил, что сидит на сыром асфальте, в “укромном” углу двора, в который иногда забегают по малой нужде...

“До такого мерзкого положения я еще не доходил. Ничего подобного со мною не было ни в КПЗ, ни в зоне... Еще, наверное, какой-нибудь “новый русский” справил под меня свою нужду...”

Вспомнил, как он, слабея, придерживаясь руками о стены дома, пытался найти на что сесть. “Вот почему я оказался в дерьме”, - решил он и сам смотрел на себя как бы со стороны с омерзением. Хотелось исчезнуть, сгинуть куда-либо...

Повернувшись лицом к земле, он встал на колени. Постояв в такой позе несколько секунд, Иван Денисович отполз от угла на пару метров. Дурного запаха стало меньше, стало легче дышать. “На что бы опереться? Палку бы сейчас. Не ползти же домой на четвереньках”, - соображал он, осматриваясь.

Но палки не было. Он снова сел. Дурной запах все еще преследовал его. Холодило правый бок. Оказалось, что правая сторона его пиджака и брюк были сырыми. Милиционеры с резиновыми дубинками и радиостанциями, что только теперь заметил Иван Денисович, издали наблюдали за ним.

“Наверное, вызвали спецмашину”, - подумал он с испугом. Но тут же смекнул: “Кому охота с таким возиться? Их главное желание, наверняка, чтобы я поскорее с их участка убрался. Теперь они убедились, что я живой. Возиться с такими, как я, отбросами “нового общества”, никто не будет. А в каком виде пребывать - дело каждого “господина”. Полная свобода... скотской жизни”.

Собрав остатки сил, Иван Денисович поднялся, немного постоял, подождал, пока уменьшилось головокружение, и, медленно переставляя ноги, потащился домой, горя желанием поскорее скрыться с глаз милиционеров, точнее, освободить их от своего присутствия.

Прохожие никакого внимания на него не обращали. “Внимания на каждого не наберешься. Сколько теперь таких, как я? Считай, на каждом углу. Мне теперь не до этикета...”

До своего дома Иван Денисович добирался полчаса, хотя совсем недавно такое расстояние преодолел бы за три-четыре минуты. Вспомнилась безвозвратно утраченная греза, райская жизнь во сне. “Милиционеры помешали...” - съюморил он про себя. С горечью подумал: “Совершить бы какое преступление, чтобы попасть на казенный харч, да уже не осталось сил...”. Стучало в голове, теснило грудь, дышалось трудно.