Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

• Название: «Мой бедный, бедный мастер…»
• Автор: Михаил Булгаков
• Жанр: Советская классическая проза

Известный знаток творчества Михаила Булгакова В.И.Лосев реконструировал исто рию создания одного из самых известных романов XX века. В томе представлены все сохранившиеся важнейшие редакции романа. Каждый из текстов заметно отличается от последующих, каждый по-новому интерпретирует описываемые события и героев «за катного» романа, добавляя к ним новые яркие штрихи…

Представлен в томе и канонический текст «Мастера и Маргариты».

Для любящих творчество М.А.Булгакова чтение этого подробно и со знанием дела откомментированного тома – увлекательнейшее занятие. Читатель проследит эволю цию замысла, увидит, как крепла рука мастера, как преображалось произведение, связанное тончайшими нитями с современной писателю действительностью.

---

Левия Матвея взяли на повозку, так же как и тела, и через два ча са, уже в сумерках, достигли пустынного ущелья. Там команда, рабо тая посменно по четыре человека, в течение часа выкопала глубокую яму и похоронила в ней трех казненных.

– Обнаженными?

– Нет, прокуратор. Хитоны были взяты командой. На пальцы я им надел медные кольца. Ешуа с одною нарезкою, Дисмасу с двумя и Гестасу с тремя. Яма зарыта, завалена камнями. Поручение ваше исполнено.

– Если бы я мог предвидеть… Я хотел бы видеть этого Левия Матвея.

– Он здесь, прокуратор, – ответил Афраний, вставая и кланяясь.

– О, Афраний!..

Пилат поднялся, потер руки, заговорил так:

– Вы свободны, Афраний. Я вам благодарен. Прошу вас принять от меня это. – И он достал из-под плаща, как тогда днем, спрятанный мешок.

– Раздайте награды вашей команде. А лично от меня вот вам на память… – Пилат взял со стола тяжелый перстень и подал его Афранию.

Тот склонился низко, говоря:

– Такая честь, прокуратор…

– Итак, Афраний, – заговорил Пилат, плохо слушая последние слова своего гостя, нервничая почему-то и потирая руки, что, по-ви димому, становилось привычкой прокуратора, – вы свободны, я не держу вас. Мне пришлите сюда этого Левия сейчас же. Я поговорю с ним. Мне нужны еще кое-какие подробности дела Иешуа.

– Слушаю, прокуратор, – отозвался Афраний и стал отступать и кланяться, а прокуратор обернулся, хлопнул в ладоши и вскричал:

– Эй! Кто там? Свету в колоннаду мне! Свету!

Из тьмы у занавеса тотчас выскочили две темные, как ночь, фигу ры, заметались, а затем на столе перед Пилатом появились три све тильника.

Лунная ночь отступила с балкона, ее как будто унес с собою уходя щий Афраний, а через некоторое время громадное тело Крысобоя заслонило луну. Вместе с ним на балкон вступил другой человек, ма ленький и тощий по сравнению с кентурионом.

Кентурион удалился, и прокуратор остался наедине с пришед шим.

Огоньки светильников дрожали, чуть коптили.

Прокуратор смотрел на пришедшего жадными, немного испуган ными глазами, как смотрят на того, о ком слышали много, о ком сами думали и кто наконец появился.

Пришедший был черен, оборван, покрыт засохшей грязью, смот рел по-волчьи, исподлобья. Он был непригляден и скорее всего по ходил на городского нищего, каких много толпится у террас храма или на базарах Нижнего Города.

Молчание продолжалось долго, и нарушилось оно каким-то странным поведением пришельца. Он изменился в лице, шатнулся и если бы не ухватился грязной рукой за край стола, упал бы.

– Что с тобой? – спросил его Пилат.

– Ничего, – ответил Левий Матвей и сделал такое движение, как будто что-то проглотил. Тощая, голая, грязная шея его взбухла и опала.

– Что с тобою? Отвечай, – повторил Пилат.

– Я устал, – ответил Левий и поглядел мрачно в пол.

– Сядь, – молвил Пилат и указал на кресло.

Левий недоверчиво, испуганно поглядел на прокуратора, двинул ся к креслу, поглядел на сиденье и золотые ручки и сел на пол рядом с креслом, поджав ноги.

– Почему не сел в кресло? – спросил Пилат.

– Я грязный, я его запачкаю, – сказал Левий.

– Ну, хорошо, – молвил Пилат и сказал, помолчав: – Сейчас тебе дадут поесть.

– Я не хочу есть, – ответил Левий.

– Зачем же лгать? – спросил Пилат тихо. – Ты ведь не ел целый день, а может быть, и больше. Ну, хорошо. Не ешь. Я призвал тебя, чтобы ты показал мне нож, который был у тебя.

– Солдаты взяли его, когда вводили сюда, – ответил Левий и об наружил беспокойство. – Мне его надо вернуть хозяину, я его украл.

– Зачем?

– Нужно было веревки перерезать, – ответил Левий.

– Марк! – позвал прокуратор, и кентурион вступил под колон ны. – Нож его покажите мне.

Кентурион вынул из одного из двух чехлов на поясе грязный хлеб ный нож и подал его прокуратору, ушел.

– Его вернуть надо, – неприязненно повторил Левий, не глядя на прокуратора.

– Где взял его?

– В хлебной лавке у ворот. Жену хозяина Лией зовут.

Пилат утвердительно кивнул головой и сказал, накладывая руку на лезвие ножа:

– Относительно этого будь спокоен. Нож будет в лавке тотчас же. Теперь второе: покажи хартию, которую ты носишь с собою и в которой записаны слова Иешуа.

Левий с ненавистью поглядел на Пилата и улыбнулся столь недо брой улыбкой, что лицо его обезобразилось.

– Все хотите отнять? И последнее? – спросил он.

– Я не сказал тебе – отдай, – сказал Пилат, – я сказал – покажи.

Левий порылся за пазухой и вытащил свиток пергамента.

Пилат взял его, развернул, расстелил между огнями и, щурясь, стал изучать чернильные знаки.

Это продолжалось довольно долго.

Пилат, с трудом разбираясь в корявых знаках, иногда склонялся к пергаменту, морщась, читал написанное рукою бывшего сборщика податей. Он быстро понял, что записанное представляет несвязную цепь каких-то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и об рывков стихов.

Пилат обратился к концу записанного, увидел и разобрал слова:

«Смерти нет…», поморщился, пошел в самый конец и прочитал слова:

«…чистую реку воды жизни…», несколько далее «…кристалл».

Это было последним словом. Пилат свернул пергамент, протянул его Левию со словом:

– Возьми. – Потом, помолчав, заговорил: – Ты книжный чело век, и незачем тебе, одинокому, ходить в нищей одежде без приста нища. У меня в Кесарии есть библиотека. Я могу взять тебя на служ бу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыт и одет.

Левий встал и сказал:

– Нет, я не хочу.

Пилат спросил:

– Почему? – И сам ответил: – Я тебе неприятен, и ты меня бо ишься.

Опять улыбка исказила лицо Левия, и он сказал:

– Нет, потому что ты будешь меня бояться.

Пилат побледнел, но сдержал себя и сказал:

– Возьми денег.

Левий отрицательно покачал головой. Тогда прокуратор загово рил так:

– Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, но я тебе скажу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо если бы это было не так, ты обязательно взял бы у меня что-нибудь, – лицо Пила та задергалось, он поднял значительно палец вверх, – непременно взял бы. Ты жесток.

Левий вспыхнувшими глазами посмотрел на Пилата, а тот – на коптящие огни.

– Чего-нибудь возьми, – монотонно сказал Пилат, – перед тем как уйти.

Левий молчал.

– Куда пойдешь? – спросил Пилат.

Левий оживился, подошел к столу и, наклонившись к уху Пилата, испытывая наслаждение, прошептал:

– Ты, игемон, знай, что я зарежу человека… Хватай меня сей час… Казни… Зарежу.

– Меня? – спросил Пилат, глядя на язычок огня. Левий подумал и ответил тихо:

– Иуду из Кериафа.

Тут наслаждение выразилось в глазах прокуратора, и он, усмех нувшись, ответил:

– Не трудись. Иуду этой ночью зарезали уже. Не беспокой себя.

Левий отпрыгнул от стола, дико озираясь, и выкрикнул:

– Кто это сделал?

– Не будь ревнив, – скалясь, ответил Пилат и потер руки, – ты один, один ученик у него! Не беспокой себя.

– Кто это сделал? – шепотом спросил клинобородый Левий, на клоняясь к столу.

Пилат приблизил губы к грязному уху Левия и шепнул:

– Я…

Левий открыл рот, дико поглядел на прокуратора, а тот сказал тихо:

– Возьми чего-нибудь.

Левий подумал, смягчился и попросил:.

– Дай кусочек чистого пергамента.

Прошел час. Левия не было во дворце. Дворец молчал, и тишину ночи, идущей к утру, нарушал только тихий хруст шагов часовых в са ду. Луна становилась белой, с краю неба с другой стороны было вид но беловатое пятнышко утренней звезды.

Светильники погасли. На ложе лежал прокуратор. Подложив руку под щеку, он спал, дышал беззвучно. В ногах лежал Банга, спал.

Глава 26 СТРЕЛЬБА В КВАРТИРЕ

Когда Маргарита прочитала последние слова романа «…пятый про куратор Иудеи…» и «…конец…», наступало утро. Слышно было, как во дворе на ветвях ветлы и двух лип вели беспокойный, быстрый разговор не унывающие никогда воробьи.

Маргарита поднялась, потянулась и теперь только ощутила, как изломано ее тело, как хочет она спать. Интересно отметить, что ду шевное хозяйство Маргариты находилось в полном порядке. Мысли ее не были в разброде, ее совершенно не потрясало то, что она про вела ночь сверхъестественно, что видела бал у сатаны, что чудом вернулся мастер к ней, что возник из пепла роман ее любовника, что был изгнан поганец и ябедник Алоизий Могарыч и мастер получил возможность вернуться в свой подвал. Словом, знакомство с Воландом не нанесло ей никакого психического ущерба. Все было так, как будто так и должно быть.

Она ощутила радость, а тело ее – усталость.

Она пошла в соседнюю комнату, убедилась в том, что мастер спит мертвым сном, погасила настольную лампу и сама протянулась на ди ванчике, покрытом старой простыней. Через минуту она спала, и снов никаких в то утро она не видела.

Подвал молчал, молчал весь маленький домишко застройщика. Тихо было и в переулке.

Но в это время, то есть на рассвете субботы, не спал почти це лый этаж в одном из московских учреждений, и окна в нем, выходя щие на залитую асфальтом громаднейшую площадь, которую спе циальные машины, разъезжая с гудением, чистили щетками, свети лись полным ночным светом, борющимся со светом восходящего дня.