Лаврентий Берия - Сталин слезам не верит

• Название: Сталин слезам не верит
• Автор: Лаврентий Берия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0240-1

ГЛАВНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СЕНСАЦИЯ XXI века! Публикация личного дневника Л.П. Берии, который должны были уничтожить по приказу Хрущева, но, в полном соответствии со знаменитым булгаковским афоризмом: «Рукописи не горят», этот бесценный документ был спасен, более полувека хранился в секретных архивах — и лишь теперь, когда спадает мутная пена «перестроечных» разоблачений, очернительства и антисоветской истерии, передан для публикации Сергею Кремлёву, автору бестселлера «Берия. Лучший менеджер XX века».

Этот дневник — уникальная возможность заглянуть в личный мир ближайшего соратника Сталина и услышать его собственный голос. Это — предельно откровенные показания главного свидетеля эпохи, проливающие свет на самые запретные страницы советской истории: Большой террор, катастрофическое начало Великой Отечественной войны, Атомный проект, гибель И.В. Сталина… В первом томе публикуются записи 1938–1941 гг. — от назначения Берии на пост наркома внутренних дел СССР до разгрома немецко-фашистских захватчиков под Москвой.

---

Через день, 23 октября, Ежов снова у Сталина. К Сталину приехал из станицы Вёшенской с «Тихого Дона» писатель Михаил Шолохов, в том числе с жалобами на ведомство Ежова, и теперь Сталин устраивает им двоим что-то вроде очной ставки. В 19.20 Шолохов уходит, и Сталин него «железный нарком» остаются наедине более часа.

Разговор был, конечно, обоюдно тяжёлым.

Но Сталин ещё не утратил веры в Ежова полностью. Тот появляется в кабинете вождя 25 октября (вместе с Берией, но последний уходит от Сталина намного раньше Ежова), затем — 26,28 (без Берии) октября.

31 октября 1938 года Ежов — вновь у Сталина вместе с Шолоховым, секретарём Вёшенского райкома партии Луговым и руководителями Ростовского УНКВД.

К слову, в 1998 году в журнале «Новый мир» некий Виталий Шенталинский, со ссылкой на корреспондента «Литературной газеты» Вадима Соколова, поведал удивительные вещи! Якобы Соколов вскоре после смерти Сталина брал в Вёшенской у Шолохова интервью и лишь в 1994 году смог «обнародовать» рассказ писателя о его пребывании в кабинете Сталина в 1938 году.

Мол, якобы весной (!) 1938 года Шолохов, опасаясь ареста, уехал в Москву, написал Сталину, изнемог от ожидания и загулял (мол, напоследок) в ресторане гостиницы «Советской» с Александром Фадеевым. И прямо из-за стола был доставлен в Кремль, где вначале Поскребышев поставил Шолохова для протрезвления чуть ли не под кипяток, а потом, снабдив писателя «новой гимнастёркой», «впихнул» его в кабинет, который Шолохов «до этого только в кино видел». В скобках замечу, что в кино тогда сталинский кабинет не показывали, а Шолохов бывал в нём до 1938 года ни много ни мало, а девять раз!

За столом Шолохов (по словам Соколова-Шенталинского) узрел ряд «сплошь военных», абсолютно не знакомых ему «генералов», за исключением одного с «лисьей мордочкой» — Ежова. Напротив «генеральского ряда» спиной к Шолохову — два штатских, в которых Шолохов «признал по затылку» земляков. Во главе стола — «Политбюро в полном составе».

Сам «усатый» якобы «вышагивал» за спиной «несчастного». А генералы по картам и «раскрашенным картонам» якобы докладывали о «контрреволюционном заговоре белоказаков на Дону». Мол, те готовили переворот и рассчитывали сделать «будущим президентом самостоятельной казачьей республики» «тов. Шолохова»…

Весь этот «живописный», но, увы, насквозь лживый рассказ разбивается об увесистый книжный «кирпич» ныне изданного Журнала посещений кремлёвского кабинета Сталина. Из него следует, что не весной, а осенью 1938 года Шолохов первый раз появился у Сталина 23 октября вначале один — в 18.30, и лишь в 19.00 к ним присоединился Ежов. После общего двадцатиминутного разговора втроём, Шолохов покинул кабинет, а Ежов оставался в нём ещё семьдесят минут наедине со Сталиным.

31 октября 1938 года Ежов был вызван к Сталину к 16.05, и десять минут в кабинете были только Сталин, уже сидевшие там Молотов и Маленков, и Ежов.

В 16.15 в кабинет все вместе вошли Шолохов, начальник УНКВД по Ростовской области Гречухин (единственный, кроме самого Ежова, «генерал» НКВД), его заместитель Коган, начальник Вёшенского райотдела НКВД Лудищев и представитель НКВД по Вёшенскому району Щавелев (двух последних Шолохов, естественно, знал как облупленных). А кроме них — освобождённые, благодаря заступничеству Шолохова, бывший секретарь Вёшенского райкома партии Луговой и партработник Попернов.

Все они находились в кабинете до 18.35 и все, кроме Ежова, Молотова и Маленкова, одновременно из кабинета вышли. Сталин, Молотов, Маленков и Ежов остались. В 19.10 Маленков вышел, и десять минут Сталин и Молотов говорили с одним Ежовым. Затем Ежов и Молотов покинули кабинет, и больше никого в тот вечер Сталин не принимал.

Думаю, ему было над чем поразмыслить наедине с самим собой.

Тем не менее 1 и 2 ноября 1938 года Ежов вновь сидит на совещаниях у Сталина. А 4 ноября Ежов был у Сталина вновь вместе с Берией, и при их беседе присутствовал только Жданов.

5 ноября 1938 года Ежов был на совещании у Сталина вместе с Молотовым. Кагановичем, Ворошиловым и Микояном — скорее всего как нарком водного транспорта СССР. Однако 9 ноября 1938 года снятие Ежова было почти окончательно предрешено.

9 ноября у Сталина собираются Ежов, Берия, Маленков и Андреев, то есть — пока ещё формально действующий нарком, нарком без трёх недель и оба члена будущей комиссии по приёму и передаче дел в НКВД СССР.

10 ноября Ежов вновь на совещании у Сталина, и вновь скорее всего как нарком водного транспорта.

Но 12 ноября застрелился Литвин — начальник УНКВД по Ленинградской области. Почти сразу после этого исчезает Успенский — нарком НКВД Украины.

А 14 ноября 1938 года Берия направляет Сталину сообщение о заявлении начальника УНКВД по Ивановской области В.П. Журавлёва о серьёзных неполадках (если не сказать больше) в НКВД. Это — уже прямое обвинение Ежова в политических шашнях. Нередко утверждают, что заявление Журавлёва якобы инспирировал сам Берия, дабы «свалить» Ежова, но это просто глупости.

Во-первых, падение Ежова подготовил сам Ежов, запутавшийся в собственной жизни и судьбе и запутанный недобросовестным и авантюристическим окружением.

Во-вторых, к середине ноября 1938 года замена Ежова Берией встала на повестку дня сама собой — ходом вещей и событий.

14 ноября у Сталина был один Берия, 19 ноября он у Сталина вместе с Ежовым, но приходит позже своего наркома и уходит раньше него.

16, 17 и 21 ноября Берия единолично присутствует на совещаниях у Сталина, но это уже неудивительно — фактически все смотрят на Берию как на нового наркома. Его назначение окончательно предрешено после бурных дебатов у Сталина в ночь с 19 на 20 ноября, где Берия был вместе с Ежовым и Фриновским.

Но об этом я скажу позднее.

13/IX-38

Сегодня товарищ Сталин вызвал меня и Николая. Были только Молотов и Жданов, говорили до трех. Разговор был тяжелый, Николай видно было, что врет. Жданов только головой качал. Потом Жданов сказал, что и с Литвином[31] непонятно что. Николай тоже стал оправдываться. А дело темное. У Литвина связи не самые лучшие. Тоже надо разобраться.

Уже забыл, что такое нормальный сон. А вижу, что впереди еще хуже.

21/IX-38

Николая часто вызывает товарищ Сталин, а я сижу на Лубянке, ворочаю папки, вхожу в курс дела. А дело х…евое. Теперь мне ясно, что Николая надо заменять. Он в Наркомате сделал много нужного, а много напортачил. Хорошо то, что убрал людей Ягоды, но не всех, зато своего г…вна наложил и Люшкова упустил. Спасибо за то, что набрал молодое пополнение из ребят с высшим образованием из промышленности. Этот костяк молодой, здоровый, он нам пригодится, резерв есть. Главное, что это все в основном кадры на местах, а с Центральным Аппаратом я разберусь. Лишь бы не новый крупный заговор обнаружился, как Ягода заворачивал. Но может и заговор есть. Вопрос кто и зачем. Приходится арестовывать кое-кого в головке Аппарата.

Структура Наркомата рыхлая, Николай тут поработал слабо. Потом надо разбираться в следственных делах, отправлять на доследование, или распихивать по судам, а если следствие вину не подтверждает, то освобождать из-под стражи. Это дело надо будет поставить широко, а для этого надо особое подразделение.

Контингент заключенных теперь большой, а в отдаленных районах начинаем большое строительство. Теперь много заключенных рисковых, отчаянных, оставлять лагеря в населенных местностях опасно для народа. Контрактация по вольному найму в Сибирь и в ДВК (Дальневосточный край. — С.К.) идет плохо, вот туда и надо больше направлять осужденных. Значит, нужны отдельные промышленные управления.

Надо по новому ставить Погранохрану. Полностью. Этим я займусь сам, и людей подберу. И политическую работу на границе надо ставить. Название надо менять. Охрана, это как сторожа. Конвойные войска, значит и пограничные войска.

С охраной Правительства бардак уже давно, чуть что заговоры выходят на комендантов Кремля. Надо иметь отдельное Управление Коменданта и отобрать людей по человеку.

Вижу, зря Коба верит Николаю. Он что-то крутит свое, а это опасно. Ягода уже раз крутил.

Комментарий Сергея Кремлёва.

Запись от 21 сентября 1938 года можно считать итоговым наброском бериевской программы реорганизации НКВД. Вскоре она была принята официально. 23 сентября 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) во изменение Постановления от 13 сентября утвердило структуру НКВД СССР с образованием 10 Главных управлений, включая ГУГБ, Главное экономическое управление, Главные управления рабоче-крестьянской милиции, пограничных и внутренних войск, пожарной охраны и других, в том числе — Главное архивное управление.

В отличие от многих политических лидеров Берия заботился не об уничтожении, а о сохранении архивов, сознавая их значение для обеспечения прочного будущего государства.

Новая структура НКВД СССР предполагала масштабное увеличение экономической и промышленной деятельности НКВД. Показательно, что, став в 1938 году инициатором такого поворота дел, сам же Берия после смерти Сталина решительно вывел всю народно-хозяйственную деятельность МВД СССР из-под его юрисдикции и передал все промышленные предприятия и организации МВД СССР в отраслевые министерства. А ГУЛАГ, кстати, — в ведение Министерства юстиции СССР. И здесь не было противоречий — Берия умел чётко видеть задачи момента и оптимальные пути их решения. Для конца 30-х годов (а затем и военного времени) хозяйственная деятельность НКВД была оправданной, но к началу 50-х годов становилась несвойственной для структуры, призванной теперь обеспечивать исключительно государственную безопасность и контроль за деятельностью органов власти на местах.