Лаврентий Берия - Сталин слезам не верит

• Название: Сталин слезам не верит
• Автор: Лаврентий Берия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0240-1

ГЛАВНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СЕНСАЦИЯ XXI века! Публикация личного дневника Л.П. Берии, который должны были уничтожить по приказу Хрущева, но, в полном соответствии со знаменитым булгаковским афоризмом: «Рукописи не горят», этот бесценный документ был спасен, более полувека хранился в секретных архивах — и лишь теперь, когда спадает мутная пена «перестроечных» разоблачений, очернительства и антисоветской истерии, передан для публикации Сергею Кремлёву, автору бестселлера «Берия. Лучший менеджер XX века».

Этот дневник — уникальная возможность заглянуть в личный мир ближайшего соратника Сталина и услышать его собственный голос. Это — предельно откровенные показания главного свидетеля эпохи, проливающие свет на самые запретные страницы советской истории: Большой террор, катастрофическое начало Великой Отечественной войны, Атомный проект, гибель И.В. Сталина… В первом томе публикуются записи 1938–1941 гг. — от назначения Берии на пост наркома внутренних дел СССР до разгрома немецко-фашистских захватчиков под Москвой.

---

Болел за «Динамо» Тбилиси, а если перееду, придется болеть за «Динамо» Москва.

А может еще обойдется, может останусь.

Но вряд ли.

5/VIII-38

Уезжаю в Москву на сессию[13]. Голова работает уже на две стороны. Текущая работа здесь, а мысли там. Коба звонил, по телефону ничего не говорил, только спросил: «Ты думаешь?»

Говорю: «Думаю».

«Ну думай, приедешь на сессию, поговорим».

И все.

Сижу, думаю. В Центре будет тяжело. Отношения с Николаем[14] никогда хорошими не были, с Михаилом[15] тоже. Михаил мужик рисковый и авантюрист. Увлекается, может попасть под влияние и сам может влиять на другого. Кто на кого влияет, Ежов на Фриновского или Фриновский на Ежова? Они там при Ягоде были как пауки. Похоже Николай тоже влип. Я на этот счет мало думал, а теперь думаю и думаю. Тяжело мне будет.

Пока о переезде никому не говорил, зачем раньше времени. Только с Всеволодом[16] надо поговорить осторожно, его надо сразу забрать с собой, если уеду.

Будет тяжело. За эти два года крови пролилось в стране немало. Тут никуда не денешься (Так в тексте. — С.К.), пятая колонна нам не нужна, а она была и как ни чисти, ни (Так в тексте. — С.К.) вычистишь. Но на местах слишком много арестов и расстрелов.

С этим надо будет разбираться. В Грузии мы старались брать только тех, кто был и так на учете, а кроме них, что на следствии вскрылось, тех и брали. Но брали самых активных. Если брать в Грузии всех, это надо брать примерно 50 тысяч[17], но тогда недовольных будет 200 тысяч и больше.

Тут надо выбрать меру. А как ее выбрать. Чистых бандитов мы постреляли, и то не всех. Троцкистов и меньшевиков активных тоже постреляли. Также перерожденцев. А сколько притаилось. Но все равно по Союзу цифры Николай дал большие. Может он виноват, может аппарат на местах и в союзном Наркомв-нуделе. А может и то, и то.

У меня аппарат не засорен, мы его все время чистим, выгоняем, но всех не выгонишь. Вот Мдивани[18]. Муд…к, пакостил и пакостил, а все равно не мы на него вышли, а Москва.

Тяжело мне будет. И не откажешься (Так в тексте. — С.К.).

29/VIII-38

Вернулся из Москвы, голова пухнет. Все, дело решено. Политбюро приняло Постановление об утверждении т. Берия первым Заместителем Народного Комиссара Внутренних Дел СССР. Фриновского перебрасывают Наркомом Военного Морского Флота. Назначение странное, Михаил с морем связан был только по погранохране, какой из него моряк. Так что это назначение временное. Но мне Фриновский не нужен. Мне в ГУГБ нужен Всеволод, забираю его с собой, уже договорился. Рад.

Говорил с Кобой, но мало. Сказал: «Тебе все карты в руки. Приедешь, присматривайся, с Ежовым веди себя аккуратно, в разные стороны не тяни, но сразу веди свою линию». Людей забрать разрешил.

Мне предписано представить кандидата на утверждение ЦК по первому секретарю. Буду рекомендовать Кандида[19]. Но тут последнее слово за Кобой. Пусть выбирает. Теперь ему работать с грузинами. А мне скоро уезжать. Нино с Серго пока побудут здесь, но учебный год для парня разрывать не хочется. Ему в Москве будет интереснее, а может тоже будет тосковать по горному воздуху.

Но что делать, надо собираться и ехать. Передам дела, и опять Лаврентий надевай форму.

Говорил с Николаем[20]. Разговор был долгий и тягучий. Похоже, крепко он обоср…лся, не знаю, как будем работать. И видно, что выпивает, а это последнее дело. Если человек пошел по этому делу, хорошо не кончит. А может от страха, так тоже бывает.

Все время кручусь, хочется напоследок больше сделать. Не верится, что все здесь будет теперь без меня. Новый Дворец Правительства сдаем, а меня не будет. Дорогу до Сталинири сдадут тоже без меня[21]. Академию Наук организовать не успел и уже не успею[22]. Жалко. Останется стадион имени Берия, клуб имени Берия, институт имени Берия, площадь имени Берия. Так что память останется, спасибо людям, не забудут. Строительную базу мы уже хорошую сделали, и по кирпичу, и по черепице, будем строить много. Новый телескоп для Абастумани[23] я не успел. Может позже помогу. Нет не до того будет, вряд ли.

Скоро выеду в Москву. Проведем Пленум[24], и поехал. Коба торопит. Тогда будет совсем не до дневника. Но это дело я не брошу. Там особенно нужен будет такой советчик, что не проболтается и не подведет.

4/IX-38

Только что вернулся от Ежова. Просидели до позднего вечера. Сразу потянулся к рюмке, стал угощать, пришлось отказаться. Вначале обиделся, потом понял, что залупаться не от ума, начал говорить по существу. Мужик он умный и знающий, но уже видно, что запутался. Я ему сказал прямо, что работать будем без обид, у меня сейчас главное по своему кусту, а остальное буду входить в курс дела. Договорились, что палки в колеса Всеволоду ставить не будет, ГУГБ я сразу переложу на него, всю оперативную работу и кадровый вопрос[25].

Договорились, что Госбезопасность будем переводить в положение Главка, как раньше[26]. Договорились, но вижу что и тут Николай недоволен. А структура Наркомата хреновая, надо менять[27].

Но вижу, что очень нечисто. Меня утвердили 22-го, а в конце августа на Лубянке расстреляли группу, ваковского[28] тоже расстреляли. И до этого расстреляли группу бывших руководящих работников. Это похоже, что следы заметают. А что за этим? Барахольство, склоки, или хуже? Подозрительно. Николай производит впечатление крепко запутавшегося человека. А если запутался, то можно замарать себя в чем хочешь, от вербовки до авантюры. Тухачевский и Уборевич с Якиром нам это показали.

Ягода тоже показал.

Ягода с Енукидзе[29] разложили аппарат еще при ОГПУ, все в политику играли. А в Наркомвнуделе Ягода продолжил. В заговоры играли по настоящему. Николай сам сказал, что почистил их хорошо. Но спешные расстрелы до моего приезда это факт подозрительный уже для Николая. Зачем спешка? Придется разбираться самому.

10/IX-38

Втягиваюсь в московскую жизнь. Когда постоянно живешь, не то настроение, когда приехал на время. Живу пока недолго, но настроение другое. Николай держится больше на расстоянии. Похоже прикидывает, взвалят на меня Наркомат или нет. Я сказал, что назначению не рад, сам не просился, мне лучше было в Грузии работать. Но Приказ есть Приказ. Все равно косится.

Мне присвоили новое Звание[30]. Николай поздравил, Коба тоже. Принимаю дела. Коба вызывает меня и Николая на серьезный разговор.

Комментарий Сергея Кремлёва.

Читатель, надеюсь, уже обратил внимание на то, что публикатор дневников Л. П. Берии, то есть — я, предпочитает давать примечания к записям в дневнике за ту или иную дату не в конце книги, а непосредственно после самой записи. Такой вариант размещения примечаний мне представляется наиболее удобным для читателя.

Более того, хотелось бы подчеркнуть, что ПРИМЕЧАНИЯ ЯВЛЯЮТСЯ НЕОТЪЕМЛЕМОЙ ЧАСТЬЮ ЭТОЙ ПУБЛИКАЦИИ, без внимательного прочтения которых понимание текста самих дневников (а соответственно, и понимание личности автора дневников) не может быть полным.

Кроме того, я счёл уместным, целесообразным и полезным включать в текст не только примечания. Время от времени я буду вводить в текст, кроме оперативных примечаний, также и более общий комментарий и ряд справок. На мой взгляд, это поможет полнее осветить различные периоды жизни и деятельности Л.П. Берии и ту эпоху, в которой он жил, действовал и вёл свой дневник.

Итак, уже первые записи в дневнике Л.П. Берии, начатом в Тбилиси и продолженном в Москве, позволяют по-новому взглянуть на историю назначения Л.П. Берии в НКВД СССР на пост первого заместителя Ежова.

Недоброжелателями Берии уже в реальном масштабе времени утверждалось, что он-де стремился в Москву из карьеристских соображений, и назначение его в НКВД стало результатом ловкой интриги. Так, к слову, считал сам Ежов.

В наше время инициативу в деле назначения Берии в НКВД приписывают иногда Маленкову и т. д.

В действительности же в назначении Берии первым заместителем наркома внутренних дел СССР главную роль сыграл сам… Ежов.

К середине лета 1938 года Сталину, который и до этого имел основания для беспокойства по поводу состояния дел в НКВД, стало окончательно ясно, что дела с НКВД неладны. В частности, 13 июля к японцам бежал Люшков, а на следующий день, 14 июля, перебежал к врагу Никольский (Орлов-Фельдбинг).

Конечно, список высокопоставленных «невозвращенцев» был открыт не ими. К тому времени в нём фигурировали имена, например, Ивана Товстухи, Георгия Агабекова, Григория Беседовского (Ивана Карпова, Кирилла Калинова), Фёдора Раскольникова (Ильина), Вальтера Кривицкого (Гинзберга), Александра Бармина (Граффа), Игнатия (Натана) Рейсса (Порецкого). И почти все они до побега в разное время были так или иначе связаны с советскими спецслужбами. Однако Люшков и Никольский были фигурами, во-первых, особо информированными, а во-вторых, их побеги совпали по времени настолько плотно, что Сталин не мог не призадуматься. А задумавшись и обратив часть своего внимания на работу НКВД в большей мере, чем до этого, Сталин не мог не увидеть очень уж очевидные провалы в этой работе как вне страны, так и, особенно, внутри неё.