Мартин Хайдеггер - Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963

• Название: Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963
• Автор: Мартин Хайдеггер
• Издательство: Ad Marginem
• Жанр: Философия
• Год: 2001
• ISBN: 5-93321-022-6

Переписка двух великих немецких философов 20 в. — друзей а впоследствии политических врагов, создателей экзистенциализма. ЯСПЕРС, КАРЛ (Jaspers, Karl) (1883–1969), немецкий философ, представитель экзистенциализма. Родился 23 февраля 1883 в Ольденбурге (Германия), изучал право в Гейдельбергском и Мюнхенском университетах, медицину в Берлинском, Гёттингенском и Гейдельбергском университетах. В 1909 получил право заниматься медицинской практикой. В 1909–1915 работал ассистентом врача в университетской психиатрической клинике. В 1916 был назначен ассистентом по психологии, в 1920 ассистентом по философии, а в 1921 профессором философии Гейдельбергского университета. Брак с еврейкой в 1910 и политические убеждения привели к его отстранению при национал-социалистах от всех административных обязанностей в 1933 и от преподавательской деятельности в 1937. В 1938 была запрещена публикация трудов философа. Ясперс остался в Гейдельберге и много времени посвятил изучению Библии. После войны (1945) был восстановлен в должности, открыто высказывал в университете свои взгляды по таким вопросам, как вина немцев и угроза ядерной войны. Известны радиовыступления по проблемам политики, а также на философские темы. Пытался провести идею денацификации университетов. В 1949 стал профессором философии Базельского университета (Швейцария), в 1961 отказался от преподавания и посвятил себя науке и публицистике. Умер Ясперс в Базеле 26 февраля 1969. Большое влияние на Ясперса оказал Мартин Хайдеггер, однако теоретические разногласия между философами были актуализированы их политическим разрывом, связанным с симпатиями Хайдеггера к нацистам. Ясперс чувствовал личную обиду, поскольку он был женат на еврейке. Как бы то ни было, именно Хайдеггер и Ясперс вошли в историю философии как родоначальники экзистенциализма в Германии, хотя сам Хайдеггер отрицал свою принадлежность к этому течению, а Ясперс после 1933 года утверждал, что не имеет ничего общего с Хайдеггером.

---

От непогоды и от морозов суровых.

Вечно в пути он, но, цели не зная,

Все ж ничего не достигнет.

От одной лишь напасти — от смерти

Ему не спастись никогда,

Хоть недуг лихой умело

Он способен победить.

Антистрофа 2 Префады всего, что трепет внушает, Его не страшат, но кознями Знанья — Он то впадает во зло,

То благое умеет измыслить.

Готов он законы земли ниспровергнуть

И даже законы бессмертных.

Полный гордыни, пускай и лишенный величья,

Шествует он и не-сущее сделает сущим

Дерзания ради.

Да не разделит мой кров

И советчиком мне не послужит

Тот, кто такое творит*.

[121] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру ш

Благодарю за Ваше июльское письмо и за перевод ттюХХос та Seiva.

То и другое очень меня порадовало.

Гейдельберг, 14.5.36

Ваш Ясперс

* Вариант перевода, который Хайдеггер послал Ясперсу, отличается от опубликованного в 1953 г. во "Введении в метафизику".

[122] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Фрайбург, 16 мая 36 г.

Дорогой Ясперс!

Просто замечательно, что Ваши работы выходят одна за другой. В Риме, где я читал лекцию о Гёльдерлине315 (она приложена к письму), я узнал, что Вы работаете над книгой о Ницше. В феврале этого года я объявил на зимний семестр лекцию о "Воле к власти" Ницше; она должна была стать первой. Но теперь, когда появилась Ваша работа316, необходимость в этом отпала; ведь моя задача и заключалась именно в том, что ясно и просто сказано Вами в предисловии: показать, что пора перейти от чтения Ницше к делам. Теперь я могу на ближайших занятиях просто сослаться на Вашу работу, тем более что для студентов она вполне доступна. А зимой я прочту другую лекцию317.

Прилагаемую брошюру с вновь найденным "Жизнеописанием" молодого Ницше318 я получил на днях и без того хотел Вам послать, полагая, что оно пригодится Вам в работе. Еще осенью я вошел в комиссию по изданию трудов Ницше — крайне неохотно, только ради дела. По мере сил постараюсь, чтобы "желательности", о которых Вы говорили, не остались только желаниями.

В феврале этого года я ездил в Веймар на заседание комиссии и увидел там только что найденную рукопись автобиографии; находясь под непосредственным впечатлением, я предложил немедленно издать ее, чтобы дать нынешней молодежи пример того, как видит свою жизнь девятнадцатилетний юноша. Оригинал написан на листах канцелярского формата, увы, при издании не

удалось сохранить разбивку на страницы; кроме того, брошюра слишком дорогая, хоть я настаивал на возможно более дешевом издании.

Думаю, она Вас порадует.

Италия и Рим — впервые. Мы поехали все вместе — моя жена, и Йорг, и Герман. Собственно, все десять дней в Риме я был в замешательстве, чуть ли не в бешенстве и ярости — только позднее мне стало ясно почему. "Впечатления" действуют на меня не сразу; они как бы попросту тонут во мне — и лишь потом в один прекрасный день всплывают в памяти; и память моя, похоже, сильнее настоящего — я вдруг ловлю себя на том, что стою перед микеланджеловским Моисеем в полумраке церкви Сан-Пьетро-в-Винколи, или на площади Навона, или в Тускуле; и вообще, этот пейзаж…

Сейчас я уже вернулся к повседневной работе — к вечным интерпретациям; на сей раз это трактат Шеллинга о свободе319 — точно так же 15 лет назад я корпел над Аристотелем. На семинарах — Кантова критика эстетической способности суждения; я постепенно подхожу к сути и не устаю поражаться. Швабы, к которым я должен себя причислить, становятся сообразительными, как известно, лишь после сорока — стало быть, как раз есть еще время понять, что именно происходило в философии. А тогда собственные немощные потуги становятся совершенно безразличны и служат всего-навсего подспорьем, чем-то вроде веревочной лестницы, чтобы спуститься по круче в бездну. Иногда я жалею, что у меня только одна голова и одна пара рук.

Папка с надписью "Ясперс" на моем рабочем столе все "толстеет".

А в остальном — одиноко.

По правде говоря, мы вправе считать, что философия, не имея авторитета, находится в превосходной ситуации, ведь теперь необходимо бороться за нее незаметно, например такой вот лекцией о трактате Шеллинга, что само по себе кажется чудаковатым. Но порой все же становится ясно, что произошло и чего нам не хватает: истинного знания, что нам чего-то не хватает.

Лучшее доказательство тому, что у Вас все хорошо, — Ваш новый труд. Желаю Вам всего, что нужно для следующего шага.

С самыми дружескими чувствами,

Ваш

Мартин Хайдеггер.320

[123] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру*2*

Гейдельберг, 16.5.36

Дорогой Хайдеггер!

Только что получил Ваше письмо с бесценными подарками. Рад получить от Вас весточку. А особенно меня радует, что Вы так энергично заняты своим делом. С нетерпением жду знакомства с Вашим Тёльдерлином", начну читать его сегодня же вечером. Однако уже сейчас хочу заранее Вас поблагодарить.

Ваше отношение к философии этой эпохи, наверное, совпадает с моим; те, кого Вы высоко цените — Ницше, Гёльдерлин, — сближают нас. Надеюсь, Вы поймете и простите, что тем не ме-

нее я молчу. Душа моя онемела, ибо в этом мире я остаюсь не с философией "без авторитета", как Вы пишете о себе, а делаюсь… но я не нахожу слова. Однако в безмолвном творчестве, пока оно нам даровано, мы можем найти себя322.

С удовольствием прочитал о Ваших римских впечатлениях. Как замечательно — в таком возрасте впервые увидеть Рим и средиземноморский ландшафт! Удивительные вещи Вы рассказываете о характере своего восприятия, безучастного и все-таки усваивающего; роль памяти становится *сак бы творческой. Мне кажется, я не чужд этого феномена, только основная черта в моем случае другая. Я предаюсь мгновению с ненасытным энтузиазмом. Поэтому в своей беззащитности я, наверно, совершаю больше глупостей и меньше работаю, нежели Вы. Правда, затем и для меня память становится источником философствования, вечно оживляющей основой и масштабом, а само философствование — в значительной мере благодарностью.

Рукопись Ницше, которую я с удовольствием еще раз получил из Ваших рук, несколько дней назад была прислана мне из Веймара. На семинаре323 я тут же показал ее студентам и разъяснил. Это раннее знание, уже в постановке вопроса предвосхищающее всё, это благородство и всеобъемлющая серьезность бе-руг за душу. Да, вот таким должен быть немецкий студент!

С сердечным приветом,

Ваш

К.Я.

1942 — 1949

[124] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру324

Гейдельберг, 12 октября 1942 г.

Дорогой Хайдеггер!

Я чувствую смущение, желая не только поблагодарить Вас за статью о Платоне* и за Вашу интерпретацию Гёльдерлина*26, но и ответить Вам. Я уж и не знаю толком, кому должен писать, ведь без малого 10лет мы не разговаривали друг с другом, в 1936 году в ответ на моего "Ницше " Вы дружески подтвердили получение книги321 и присовокупили еще одну фразу, касающуюся Вас лично, важную, однако без (хрытого вопроса, и сформулированную не так, чтобы в той ситуации имел возможность по поводу ее высказаться. Потомяничего от Вас не слышал — ни касательно моей личной судьбы начиная с 1937'г. т, ни касательно двух посланных Вам в 1937 и 1938 гг. книг?29, отчего я могу теперь лишь предполагать, что они попали в Ваши руки. От Вас пришли только две эти работы, безусловно детища Вашего ума, но написанные языком, который я не вполне понимаю, вероятно, потому, что мне неизвестен общий контекст Ваших нынешних размышлений^.

Все это я пишу только затем, чтобы пояснить мое смущений.

То, что Вы пишете относительно учения Платона об истине, находит во мне отклик, ибо Вы, как столь часто в Вашем раннем философствовании, пытаетесь пробиться к истоку. Ваш ответ \.

на собственный вопрос, по-моему, менее значим, нежели сам факт постановки вопроса и то принципиальное требование, какое вы выдвигаете. И хотя ни "Гёльдерлин", ни "Платон" незатраеива-ютвомнетоео "настроя", исходя из которого я понимаю эти тексты, я тем не менее восхищаюсь Вашим необычайным даром нашу-

пывать философское там, где никто другой его, похоже, не замечает. Быть может, все дело в моей неспособности, потому-то Ваши рассуждения по содержанию представляются мне слабее самого замысла. Мне кажется, первый шаг выводит Вас на верный уровень, однако дальнейший ход не схватывает возможную сущность, ему недостает метода, чье место занимает скорее порядок изложения, форма выражения, внешняя целостность. Я говорю в позитивном, собственно, одобрительном рмысле, но, как ни смотри, это всего лишь замена подлинного метода. Когда я следую за Вами в частностях, то прихожу в замешательство. Например, уже в самом начале: "невысказанное" у философа, на которое я себя "трачу"332, — верно, я читаю эти слова, полностью с ними соглашаясь, глубинные воспоминания оживают во мне; однако затем: "мочь в будущем знать "333 — это действует на меня как внезапное затемнение вот только что открытого пространства, ибо то "невысказанное", которое я впоследствии смогу знать, как раз никогда и не является тем, на что я себя "трачу", а тем, на что я на-правляю свою работоспособность, но не себя самого. В результате: "поворот в определении сущности истины "334 хотя и кажется мне проблемой чрезвычайно важной и поставленной Вами по праву, но в той форме, какую Вы ей здесь придаете, исторически неправдоподобной. Тут я и замечаю, что, пожалуй, не могу судить о том, чего Вы на самом деле хотите.