Вероника Долина - Стихи и песни

• Название: Стихи и песни
• Автор: Вероника Долина
• Жанр: Поэзия

М.Володин

---

1981

Судьбу пытает кавалер…

Судьбу пытает кавалер,
В глаза глядит судьбе.
Он после долгого пути,
Ему не по себе:
— Позволь стоять невдалеке,
Позволь тебе служить.
Чего ты кружишь надо мной,
Довольно уж кружить. —

Судьбу пытает кавалер,
Вздыхает тяжело: —
Позволь и мне хотя б разок
Встать под твое крыло.
Вот видишь — старые рубцы,
Их все не сосчитать.
Не подставляй же грудь мою
Под острие опять. —

Судьбу пытает кавалер,
А ночь кругом тиха.
Судьба молчит — она всегда
Была к нему глуха.
Давно ушла его любовь,
И он свой прожил век.
Судьба молчит, но вновь и вновь
Толкует человек.

Так долго в гости собирались…

Так долго в гости собирались,
Что адреса порастерялись,
Забылись встречи и разлуки,
Возникли новые дела.
Так долго вместе не бывали,
Что имена позабывали,
И прежняя нужда друг в друге
С годами память обрела.

За время наших несвиданий
Среди знакомых старых зданий
Возникли новые кварталы
И незнакомым город стал.
Как быстро все переменилось!
И если б нам теперь случилось
В толпе столкнуться, то, пожалуй,
Я многих просто б не узнал.

Ну, что ж, на все свои причины,
На каждый год — по две морщины:
Так время метит наши лица.
Я ваши лица позабыл.
Храни вас Бог, мои родные,
Минуют беды вас земные!
Я пью за всех, кто был мне близок,
Кого я сам не сохранил.

Так долго в гости собирались,
Что адреса порастерялись,
Забылись встречи и разлуки,
Явились новые дела.
Так долго вместе не бывали,
Что имена позабывали,
И прежняя нужда друг в друге
С годами память обрела.

Старая драма

Так уж лучше бы зеркало треснуло,
То, настенное, в мутной пыли.
Из мирка захудалого, пресного
В номера интересной любви
Поспеши, поспеши, легкокрылая, —
Вот и лампы уже зажжены.
Легкокрылая бабочка милая
Без любви, без судьбы, без вины.

Не любил он — и номер гостиничный
Пробирает нездешняя дрожь,
Не любил он — на площади рыночной
Отступился за ломаный грош.
Погоди, погоди, бесприданница,
Ты любила всего одного.
Тот, кто знает любовь без предательства,
Тот не знает почти ничего.

Человек с человеком не сходится,
Хоть в одной колыбели лежат.
Не любил он — и сердце колотится,
Не любил он — и губы дрожат.
На пути ли в Москву ли, из Нижнего,
По дороге ли на Кострому,
Легковерная, нежная, книжная,
Не достанешься ты никому.

Такую печаль я ношу на груди…

Такую печаль я ношу на груди,
Что надо тебе полюбить меня снова.
Я больше не буду дика и сурова,
Я буду как люди! Вся жизнь впереди.

Её ль убаюкать, самой ли уснуть?
Такое не носят московские леди.
Такое, как камень с прожилками меди —
К ней страшно притронуться, больно взглянуть.

Такую печаль я ношу на груди,
Как вырвали сердце, а вшить позабыли.
Но те, кто калечил, меня не любили,
А ты полюби меня, очень прошу.

Такая печать у меня на груди,
Что надо тебе полюбить меня снова.
Я больше не буду дика и сурова,
Я буду как люди! Вся жизнь впереди.

Там блеск рекламы в небесах…

Там блеск рекламы в небесах,
Там вечный праздник на часах,
Там ананасы носят за щекой,
Там в супермаркетах завал,
Там Карл Маркс не ночевал —
Спроси о нем, не скажут, кто такой.

В Америку! В Америку! В Америку!
От новостей кружится голова
Судьба, подобно спятившему мельнику,
Друзей моих бросает в жернова.

Там "Янки-дудль" поет народ,
Там земляника круглый год,
Там девушки гуляют нагишом,
Там ангелы стригут траву,
Там Эльдорадо наяву —
Наверно, там и вправду хорошо…

В Америку! В Америку! В Америку!
Горит земля и прах летит с подошв.
В какой падеж не ставь свою истерику,
Друзей не уменьшается падёж.

Едва я брата проводил,
Как новый поезд подкатил,
Такая вот забавная игра:
Вновь чемоданы я ношу,
А сам на ниточке вишу,
Рукой машу — и машет мне сестра.

В Америку! В Америку! В Америку!
На чертовом поедешь колесе.
А где она, Америка, Америка?
А там она, где скоро будут все.

Где будут все — неблизкие и близкие,
В том царстве карнавалов и теней.
За окнами скользят поля российские
С воронками от вырванных корней.

В Америку! В Америку! В Америку!
В Америку уходят поезда.
В Америку — к неведомому берегу.
В Америку — и, значит, в никуда.
В Америку!
В Америку!
В Америку!

Тают денежки мои, воробеюшки мои…

Тают денежки мои,
Воробеюшки мои.
От любови до любови
Хоть пятак да утаи.

Тают денежки мои
И Идеюшки мои.
От удачи до удачи
Хоть на грош да утаи.

Тают денежки мои
И надеюшки мои…
Видно, плохо дело: шиш
От себя что утаишь.

Тают денежки мои,
И идеюшки мои,
И надеюшки мои…

1980

Тебя, как сломанную руку…

Тебя, как сломанную руку,
едва прижав к груди, несу.
Дневную дрожь — ночную муку,
поддерживая на весу.
Могла бы стать обыкновенной
сегодня же, в теченье дня!
Но и тогда в твоей Вселенной
не будет места для меня.

Тебя, как сломанную руку,
качать-укачивать хочу.
Дневную дрожь — ночную муку
удерживая, как свечу.
Безвременны, всенепременны:
Всего лишь гипс — твоя броня.
И все равно — в твоей Вселенной
не будет места для меня.

Тебя, как сломанную руку,
должно быть, вылечу, сращу.
Дневную дрожь — ночную муку
кому-то перепоручу.
— Все бесполезно, мой бесценный, —
скажу, легонько отстраня.
И никогда в твоей Вселенной
не будет места для меня…

Теперь всё чаще хочется друзьям…

Теперь всё чаще хочется друзьям
Сказать: благодарю вас, дорогие,
За то, что вы со мной, когда другие
Рассеяны давно и там и сям.

Меня благословлявшие вчера
Сегодня не успели попрощаться.
Им незачем оттуда возвращаться,
А мне туда покуда — не пора.

Но вот однажды старенький альбом
Ленивою рукой достанем с полки.
Ах, зеркала печальные осколки
Дают изображение с трудом.

То памятное наше торжество —
Где ты теперь звучишь, мой голос слабый?
Была бы слава, я б делилась славой,
Но ничего здесь нету моего.

И станут возрождаться имена,
Как будто возвращенные из плена:
Сначала Валентин, потом Елена.
И лучшие настанут времена.

Мы, как живые, под руки пойдём,
И будет исходить от нас сиянье.
И целый мир нам будет — милый дом.
И сгинут рубежи и расстоянья.

Пока же мне не подан тайный знак,
Стихи я стану складывать и вещи.
Мне кажется, виденье было вещим —
Мы свидимся — не знаю, где и как!

Твержу себе — не надо больше петь.
Прошу тебя, молчи, моя аорта!
Не хочешь? Ну тогда какого чёрта!
И я ведь тоже не хочу терпеть.

1979

Теперь почти что невидимка…

Теперь почти что невидимка —
Еще слышна, но не видна уж…
Так девушка-простолюдинка
Хотела петь, да вышла замуж.
Она без музыки томится,
Хотя не знает струн и клавиш.
Всегда одна, всегда таится,
Поет в тени старинных кладбищ.

Оно, конечно, глуповато —
Неужто жизнь не перед нею?
Да на кого же уповать-то?
Кругом одни лишь Пиренеи…
О, слабый дух простонародья!
Всегда отыщутся лекарства
Для погубления здоровья,
Для отправления дикарства.

Поешь, пока не обессилешь.
Поток огня взбежит по склону,
Потом созреют апельсины,
Придет Роланд — сожжет Памплону.
Природа дышит полной грудью!
Научат в деревенской школе
И озорству, и рукоблудью,
И вороватости тем боле.

Ты сладость, пенье, ты не слабость.
И, как обычно, через силу
Простит ей муж ее нескладность —
Пойдет и выроет могилу…
Была засада накануне,
Там мертвый рыцарь под сосною.
…И никогда, и никому не
Расскажу я, что со мною.

Старуша