Дайан Вэйлян - Нефритовый Глаз

• Название: Нефритовый Глаз
• Автор: Дайан Вэйлян
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-052232-3, 978-5-9713-9502-7

Частное детективное агентство — неподходящий бизнес для незамужней молодой китаянки, даже если раньше она служила в полиции.

Знакомые отговаривают Мэй Ван заниматься этим делом, но она непреклонна в своем решении.

И когда старый друг семьи просит ее отыскать бесценную нефритовую печать, много лет назад похищенную из Пекинского музея, она соглашается ему помочь.

Поиски исчезнувшего сокровища приводят Мэй то на светские приемы, то в темные, смертельно опасные переулки, дешевые бары и подпольные игорные дома, где совершаются преступления и царит жестокость.

Шаг за шагом Мэй движется к цели, еще не до конца понимая, где искать ключ к разгадке тайны — то ли в истории влиятельных китайских кланов, то ли в прошлом своей собственной семьи…

---

Впоследствии отстранение от власти и страдания, выпавшие на долю его семьи, сделали Суна мучеником «культурной революции». После смерти председателя Мао дела у него снова пошли в гору.

Дядя Чэнь тяжело вздохнул.

— Вот ведь как получилось. Когда мы пришли в министерство, Сун был всего лишь начальником отделения. Теперь же он заместитель министра, имеет большую квартиру, служебную машину с шофером и огромную власть!

— Но почему Сун захотел помочь моей матери?

— Надо отдать ему должное, с Лин Бай он ни разу не поступил по-свински, насколько я знаю. Было даже время, когда все ждали, что они поженятся.

Но Лин Бай познакомилась с твоим отцом. Тогда он считался многообещающим молодым писателем, достиг определенного успеха в поэтическом творчестве. И еще был неисправимый идеалист, не в пример нам всем, шпионившим за другими людьми. Возможно. Лин Бай уже тогда подсознательно недолюбливала свое занятие и сообщество, которое представляла. Наверное, это также привлекало к ней твоего отца.

Из подсобного помещения, шаркая ногами, вышла упитанная девочка в замызганном фартуке, с пластмассовым подносом под мышкой и принялась сгребать со столов грязную посуду, громыхая пустыми мисками и тарелками. Она настолько пропиталась кухонным духом, что даже лоснящееся лицо напоминало заветренную жареную сосиску, покрытую слоем застывшего жира. Под взглядом Мэй девочка неспешно переходила от стола к столу, кое-как вытирала их тряпкой и всем своим видом показывала, как ей скучно и тошно заниматься этим делом.

— Хотите чаю? — предложила Мэй дяде Чэню и, не дожидаясь ответа, пошла к прилавку, чувствуя, что голова идет кругом.

Женщина величиной с небольшого слона с размаху хлопнула по прилавку полотенцем.

— Вот тебе! — победно воскликнула она, щелчком сбивая на пол убитую муху. — Чего вам? — сердито обратилась она к Мэй, вытирая полотенцем руки.

— Чайник улуна и две чашки, — ответила та, вынимая бумажник.

Слоноподобная женщина достала из жестяной банки несколько чайных листов и сунула в коричневый заварочный чайник. Потом сняла с плиты другой, алюминиевый чайник гигантских размеров, и залила листья кипятком.

— Четыре юаня! — Она со стуком закрыла чайничек крышкой и придвинула к Мэй две пустые чашки.

Мэй поспешно отдала деньги, не дожидаясь, когда в нее плюнут. Возвращаясь с чаем к столу, она увидела, как дядя Чэнь торопливо запихивает в рот последний пельмень. Мэй только сейчас по-настоящему разглядела складки жира, выпирающие у него по бокам; голову, напоминающую перевернутое яйцо; широкую пухлую спину, согнувшуюся над столом. И этот человек любил ее маму?! Желудок судорожно сжался от отвращения. Потом она вспомнила стройную фигуру и легкую походку Суна, обладавшего мощной харизмой.

Мэй глубоко вдохнула и выдавила улыбку:

— Улунский чай!

Она села и разлила по чашкам дымящийся напиток. Они одновременно потянулись за одной и той же чашкой и разом сказали, испытывая неловкость:

— Прошу прощения.

— Вам известно, что произошло в трудовом лагере? Как мама сумела вытащить нас оттуда? И почему не удалось освободить отца? — Мэй выжидающе смотрела на него.

Дядя Чэнь покачал головой:

— Я не знаю. Лин Бай никогда не говорила со мной об этом. Она вообще не любила вспоминать о своей жизни в то время. — Он посмотрел на Мэй с мольбой в глазах: — Мне очень жаль, что так получилось, Мэй. Если теперь ты откажешься от поисков нефритовой печати, я отнесусь к этому с полным пониманием.

— Я не откажусь и найду ее! — решительно отрезала Мэй.

Однако тут же сникла. Над столом повисло молчание.

Работницы чайной удалились в подсобку. Других посетителей не было. В воздухе висел застарелый запах кухни.

— Вы знаете, что такое нефритовый глаз? — прервала молчание Мэй.

Вчера она задала тот же вопрос Пу Яню, но он не смог ответить, пообещав расспросить коллег и перезвонить ей, если что-то узнает.

Лицо дяди Чэня приняло озадаченное выражение. Он поджал губы и отрицательно покачал головой.

— А почему ты спрашиваешь?

— Да так, пытаюсь кое-что выяснить, — уклончиво ответила Мэй. — Мне пора, да и вас я слишком задержала. Тетушка Чэнь решит, что вас похитили!

Мэй поднялась, аккуратно отставив стул. Дядя Чэнь угрюмо смотрел на нее снизу вверх пустыми узкими глазками.

— Я позвоню…

Дверь опять застряла в перекошенном проеме, и Мэй, выбив ее плечом, оставила открытой. Солнце взорвалось ей навстречу мириадами белых вспышек.

Глава 30

— Хозяина нет, — бесцеремонно заявил приказчик в лавке Папаши У, высокий, с длинным носом, торчавшим, как вороний клюв. На плечи был накинут метровый отрез черного шелка.

— Неужели? — Мэй улыбнулась уголками губ. — Скажите Папаше У, что к нему пришли из отеля «Сплендор»!

Приказчик как бы между прочим окинул ее подозрительным взглядом, морща вороний нос. Потом кивнул, будто пришел к какому-то выводу и преспокойно продолжил перебирать товарные чеки. Позади Мэй, негромко переговариваясь, входили и выходили покупатели.

Приказчику принесли очередной товарный чек, и он поставил на него красный штамп магазина. Затем повернулся и скрылся за бесшумно затворившейся дверью в служебное помещение. Черная ворона улетела.

Яркий солнечный свет лился через раскрытое окно. Папаша У сидел к нему спиной за большим прямоугольным столом, какие в старину ставили вместо алтаря в семейных святилищах — на резных ножках, без тумб и ящиков, — и смотрел на Мэй. На столе находились чернильная авторучка, стопки бумаги для заметок, телефонный аппарат, маленькая фарфоровая статуэтка двух военнослужащих Народной освободительной армии — мужчины и женщины — в балетной позиции, лампа под шелковым абажуром, пачка «Мальборо», серебряная зажигалка и стеклянная пепельница.

Папаша У выложил на стол свои кулачищи. Под тонкой тенниской перекатывались бугры мускулов. Тяжелый взгляд остановился на Мэй.

— Чего вы хотите?

Мэй сидела перед ним на жестком стуле красного дерева с прямой спинкой.

— Вы чуть не сбили меня с ног, убегая из гостиничного номера убитого Чжан Хуна. Это ваших рук дело?

Папаша У убрал кулаки со стола, но не отвел от Мэй непроницаемого взгляда.

— Он покончил с собой!

— С какой стати ему совершать самоубийство? Парню никогда не было так хорошо — деньги, любовница, роскошная жизнь!

Папаша У глухо хмыкнул:

— Деньги? Они бы, возможно, у него и остались, если бы ублюдок вовремя убрался из Пекина!

Он потянулся за сигаретами, но остановился, задумчиво постукивая пальцами по пачке — спохватился, что сказал слишком много.

— Ну, так что надо? — спросил он, прожигая ее взглядом.

— Значит, Чжан Хун проиграл все свои деньги и влез в долги. Он обратился к вам, но вы отказались его выручить. Видимо, он пригрозил донести кому следует о вашем занятии контрабандой, и вы заставили его заткнуться навеки.

Папаша У мотнул головой и сплюнул.

— Фуфло!

Он вытряхнул из пачки сигарету и взялся за серебряную зажигалку.

— А теперь слушайте сюда. Я, может, в чем и замешан, но мокрухи на мне нет! — Папаша У закурил. — Шесть лет в уличной банде, восемь лет в местах, не столь отдаленных, — поверьте моему опыту, лучше сломать чью-то руку, чем шею! Вон, на стене фотки, посмотрите! — Он нарисовал в воздухе полукруг сигаретным дымом. — Я уважаемый член общества. У меня есть связи на самом верху! Я никого не боюсь, и меньше всего такого отморозка, как Чжан Хун! Он игрок, а значит, конченый человек. Меня тошнит от таких ублюдков, как он! — Папаша У замолчал, довольный собственным красноречием.

Мэй посмотрела на стены, где рядами висели фотографии Папаши У в окружении улыбающихся лиц.

— Тогда что вы делали в гостинице?

— А вот это вас не касается! — Папаша У постучал сигаретой по стеклянной пепельнице, стряхивая пепел. — Скажу одно: когда я пришел к Чжан Хуну, он уже сыграл в жмурки. Может, он и не накладывал на себя руки. Может, ему помогли ребята из игорного дома. Это уже не мое дело, и мне до фонаря!

— А вам не приходило в голову, что это дело может стать вашим, если полиция начнет его распутывать?

Папаша У пренебрежительно хрюкнул:

— Вы хоть представляете себе, какая прорва народу валом валит в Пекин? Двадцать тысяч приезжих каждый день! Прибавьте к ним провинциальных работяг, которые живут здесь без регистрации. Речь идет о сотнях тысяч никому не известных, неучтенных бродяг! С какого бодуна полиция займется одним из них? Люди мрут, это закон природы!

— Тогда зачем вы перевернули вверх тормашками гостиничный номер Чжан Хуна? — прищурилась Мэй, наблюдая за Папашей У.

— Затем, что мне его лицо не понравилось! А у вас, дамочка, личико ничего себе, да и мозги, похоже, правильно устроены. Почему бы вам сначала не рассказать мне, что вы разыскиваете, а потом и я скажу, что там искал?