Журнал «Если» - «Если», 1993 № 08

• Название: «Если», 1993 № 08
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Московские новости
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: ISSN0136-0140

Клиффорд Саймак. Призрак модели «Т».

Олег Табаков. Не оглядывайтесь назад, или Интервью без ностальгии.

Гордон Диксон. Полуночный мир. Повесть.

Андрей Подольский. В этом безумии есть система.

Реджинальд Бретнор. Госпожа Пигафетта очень хорошо плавает.

Р. А. Лафферти. Вначале был костыль.

Александр Кабаков. Только не надо знамен!

Станислав Лем. «Les robinsonades».

Роман Белоусов. Преступник найден. Было ли преступление?

Джек Вэнс. Когда планета сошла с ума.

Александр Борунов. Анатомия риска.

---

Хэнк гордо восседал за баранкой. И даже чтоб никоим образом не прикоснуться к ней, сложил руки на коленях и откинулся назад. Чувствовал он себя превосходно, лучше, чем когда-либо в жизни. «Ну, может, не совсем так, — поправил он себя, — вспомни молодость, когда ты был лихим парнем, полным надежд. Ведь выпадали, наверное, деньки, когда ты чувствовал себя не хуже…» Разумеется, выпадали: переворошив память, он ясно припомнил вечер, когда выпил в самый раз, чтобы чувствовать себя под хмельком, но не шататься из стороны в сторону. Он стоял в тот вечер на гравийной автостоянке, а бутылка за пазухой приятно холодило тело. Днем была жара, он вымотался на сенокосе, но вечер принес прохладу, снизу из долины поднялся туман, напоенный смутными запахами тучных полей, а в павильоне играла музыка и ждала девчонка, которая, само собой, не сводила глаз с входа в предвкушении, что он вот-вот появится.

«Что и говорить, — подумалось ему, — тогда было здорово…»

Тот вечер, выхваченный памятью из пасти времени, был хорош — и все же не лучше нынешней ночи. Машина катилась вдоль гребня, залитый лунным сиянием мир стелился снизу. Тот вечер был хорош, но и эти минуты, пусть непохожие на тот вечер, были не хуже.

А дорога сбежала с гребня и устремилась обратно в долину, змеясь по скалистым склонам. Сбоку выпрыгнул кролик и застыл на мгновение, пригвожденный к месту слабеньким светом фар. Высоко в ночном небе вскрикнула невидимая птица, но это был единственный звук, не считая клацанья и дребезжанья модели «Т».

Машина достигла долины и понеслась во всю прыть. К самой дороге подступили леса, то и дело загораживая луну. Потом машина свернула, и он услышал под колесами хруст гравия, а впереди появился темный, затаившийся в ночи силуэт. Машина затормозила, и на этот раз Хэнк, окаменевший на сиденье, ни на секунду не усомнился, где он.

Модель «Т» вернулась к танцевальному павильону, но волшебство рассеялось. Огни погасли, все опустело. На автостоянке не осталось других машин, и он услышал бормотанье родниковой воды, стекающей по лотку к поилкам.

Внезапно его охватили холод и неясное чувство тревоги. Здесь теперь было так одиноко, как может быть лишь в очень памятном месте, откуда вдруг вычерпали всю жизнь. Против собственной воли он шевельнулся, выкарабкиваясь из машины, и встал рядом с ней, не отпуская дверцу и недоумевая, чего ради модель «Т» прикатила сюда снова и зачем ему понадобилось из нее вылезать.

От павильона отделилась темная фигура и двинулась, еле различимая во мраке, к стоянке. Послышался голос:

— Хэнк, это ты?

— Я самый, — отозвался Хэнк.

— Скажи на милость, — спросил голос, — куда это все подевались?

— Не знаю, — ответил Хэнк. — Я был здесь недавно. Здесь было полно народу.

Фигура подошла ближе.

— Слушай, у тебя нет чего-нибудь выпить?

— Конечно, Вердж, — ответил он. Теперь он узнал голос. — Конечно, у меня есть что выпить.

Вытащив бутылку из кармана, он протянул ее Верджу. Тот взял, но сразу пить не стал, а, присев на подножку модели «Т», принялся нянчить бутылку, как дитя.

— Как поживаешь, Хэнк? — спросил он. — Черт, как давно мы не виделись!

— Живу ничего себе, — ответил Хэнк. — Переехал в Уиллоу Бенд да так и застрял там. Ты знаешь такой городишко — Уиллоу Бенд?

— Был однажды. Проездом. Даже не останавливался. Если б знать, что ты там живешь, тогда бы, конечно… Но я совсем потерял тебя из виду…

Хэнк, в свою очередь, слышал что-то про старину Верджа и еще подумал, не стоит ли об этом сказать, но, хоть режь, не мог припомнить, что именно слышал, и поневоле промолчал.

— Мне не очень-то повезло, — продолжал Вердж.

— Все вышло как-то не так. Джаннет взяла и бросила меня, ну я и стал пить и пропил свою бензоколонку. А потом просто перебивался — то одно, то другое. Нигде не оседал надолго. И никакого стоящего дела мне больше не попадалось… — Он раскупорил бутылку, отхлебнул и отдал Хэнку, похвалив: — Знатное пойло…

Хэнк тоже отхлебнул и опустился рядом с Верджем, а бутылку поставил на подножку.

— У меня, ты помнишь, был «Максвелл», — сказал Вердж, — но я его, кажется, тоже пропил. Или поставил где-то и забыл. Искал где только можно, но не нашел…

— Не нужен тебе «Максвелл», Вердж, — произнес Хэнк. — У меня же есть модель «Т»…

— Черт, как тут одиноко, — сказал Вердж. — Тебе не кажется, что тут одиноко?

— Кажется. Послушай, выпей еще малость. Потом решим, что нам делать.

— Что толку здесь сидеть? — сказал Вердж. — Надо было уехать вместе со всеми.

— Лучше посмотрим, сколько у нас бензина, — предложил Хэнк. — А то я понятия не имею, что там в баке делается…

Привстав, он открыл переднюю дверцу и сунул руку под сиденье, где обычно держал бензомерный штырь. Нашел, отвинтил крышку бензобака, но надо было посветить, и он принялся шарить по карманам в поисках спичек.

— Эй, — окликнул его Вердж, — не вздумай чиркать спичками возле бака. Взорвешь нас обоих ко всем чертям. У меня в заднем кармане был фонарик. Если он, проклятый, еще работает…

Батареи сели, фонарик светил совсем слабо. Хэнк опустил штырь в бак до упора, отметив пальцем точку, где заканчивается горловина. Когда он вытащил бензомер, штырь оказался влажным чуть не до самой этой точки.

— Смотри-ка, почти полный, — заметил Вердж. — Ты когда заправлялся в последний раз?

— А я вообще не заправлялся.

На старину Верджа это произвело впечатление.

— Кто бы мог подумать. Выходит, твоя жестянка почти ничего не ест…

Хэнк навинтил крышку на бензобак, и они вновь, присев на подножку, сделали по глотку.

— Сдается мне, я уже давненько один, — сказал Вердж. — Что б я ни делал, мне темно и одиноко. А тебе, Хэнк?

— Мне тоже одиноко, — произнес Хэнк. — С тех самых пор, как Баунс состарился и подох у меня на руках. Я же так и не женился. Все как-то не получалось. Баунс и я, мы повсюду бывали вместе. Он провожал меня в бар к Брэду и устраивался под столом, а когда Брэд выгонял нас, провожал меня домой…

— Что проку, — сказал Вердж, — сидеть тут и плакаться? Давай еще по глотку, а потом я, так и быть, помогу тебе завестись, крутану рукоятку, и Поедем куда-нибудь…

— Рукоятку даже трогать не надо, — ответил Хэнк. — Просто залезешь в машину, и она заведется сама собой.

— Ну, черт тебя побрал, — сказал Вердж. — Ты, видно, изрядно с ней повозился.

Они сделал по глотку и залезли в модель «Т» — она сразу же завелась и вырулила со стоянки, направляясь к дороге.

— Куда бы нам поехать? — спросил Вердж. — У тебя есть на примете какое-нибудь местечко?

— Нет у меня ничего на примете, — ответил Хэнк.

— Пусть машина везет, куда хочет. Она сама разберется.

Подняв с сиденья саксофон, Вердж поинтересовался:

— А эта штука откуда? Что-то я не припомню, чтоб ты умел дудеть в саксофон…

— А я никогда раньше и не умел, — ответил Хэнк.

Он принес сакс от Верджа и поднес мундштук к губам, и сакс мучительно застонал, и зажурчал беззаботно.

— Черт побери, — воскликнул Вердж. — У тебя здорово получается!

Модель «Т» весело прыгала по дороге, крылья хлопали, ветровое стекло дребезжало, а катушки магнето, навешенные на приборный щиток, звякали, щелкали и стрекотали. А Хэнк знай себе дул в саксофон, и тот отзывался музыкой, громкой и чистой. Вспугнутые ночные птицы издавали резкие протестующие звуки и падали вниз, стремительно врываясь в узкую полосу света фар.

Модель «Т» опять выбралась из долины и, лязгая, взобралась на холмы. И опять побежала по гребню, по узкой пыльной дороге под луной, меж близких пастбищных оград, за которыми маячили, провожая машину тусклыми глазами, сонные коровы.

— Черт меня побери, — воскликнул Вердж, — ну просто все как встарь! Мы с тобой вместе, вдвоем, не считая Луны. Что с нами стряслось, Хэнк? Где мы дали промашку? Мы снова вдвоем, как было давным-давно. А куда делись годы в середине? Зачем они были нужны, эти годы в середине?

Хэнк ничего не ответил. Он продолжал дуть в саксофон.

— Разве мы просили слишком много? — продолжал Вердж. — Мы были счастливы тем, что имели. Мы не требовали перемен. Но старые друзья отошли от нас. Они переженились, нашли себе постоянную работу, а кто-то даже пробился на важный пост. Это самое неприятное, когда кто-то сумел пробиться на важный пост. Нас выбросили за борт. Нас двоих, тебя и меня, тех, кто не хотел перемен. Может, мы цеплялись за молодость? Нет, не только. Тут было и что-то другое, за что мы цеплялись. Наверное, просто за время, совпавшее с нашей молодостью. Каким-то образом мы и сами сознавали, что дело не только в молодости. И были, конечно, правы. Так хорошо не бывало больше никогда…

Модель «Т» скатилась с гребня и нырнула на долгий крутой спуск, и тут они увидели впереди внизу широкую многополосную автостраду, всю испещренную огоньками движущихся машин.