Дорис Уилкс - Любовь — это серьезно

• Название: Любовь — это серьезно
• Автор: Дорис Уилкс
• Издательство: Международный журнал «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7024-0758-Х

Ей не нужны ни деньги, ни поместье. Она только хочет, чтобы ее признали в семье, некогда заклеймившей позором и презрением ее мать, а ее называют самозванкой, претендующей на чужое наследство.

Она хочет любить и быть любимой, а человек, который поклялся быть с ней «и в горе и в радости», обвиняет ее во всех смертных грехах и отказывается признать собственного ребенка.

Но судьбе наперекор Виктория Ллойд продолжает надеяться на лучшее и бороться за свое счастье...

---

Его тон не оставил ни малейших сомнений: в том, что у Роджера был удар, Винс обвинял только Джилл. Ненависть к двоюродной сестре пылала в его глазах, быть может, сильнее чем когда бы то ни было. Тори невольно поежилась. В конце концов, Джилл была ее мать.

— Я не знала, — выдавила она, пытаясь сдержать опять подступившие слезы.

— А откуда тебе было знать? — Винс тяжело вздохнул, даже поднявшийся ветер не смог заглушить этот вздох. — После смерти Джилл, когда я приехал с тобой повидаться, ты меня встретила с такой неприязнью... Если бы я начал тебе объяснять, ты бы просто не стала слушать.

Да, не стала бы, мысленно подтвердила Тори, вспомнив то непреклонное, как будто застывшее выражение, с которым он вошел в неубранную квартирку, где она жила вдвоем с мамой. Теперь Тори поняла, что он тоже страдал и ему тоже было больно. Но тогда она видела только холодного и жестокого человека, который приехал требовать, чтобы она возвратилась домой. Ей тогда было восемнадцать, и — в этом Винс полностью прав — она ненавидела Роджера за то, что он сломал Джилл жизнь, за то, как та страдала... Она не стала бы слушать никаких объяснений. Ослепленная ненавистью, она не сумела бы понять, что Винс тоже способен испытывать глубокие чувства...

«Если он хочет, чтобы я вернулась, чего же сам не приехал? Не может, видите ли! Послал тебя, человека, который всегда добивается своего!» — такие слова бросила она Винсу в лицо. Ей было плохо. Невообразимо плохо. Казалось, несчастней ее нет никого в целом мире...

Но в тот раз Винс своего не добился. Мало того, через пару недель Тори собралась и уехала на другой конец света. Потому что испугалась... испугалась Винса. Он имел над ней какую-то странную власть. И она сбежала подальше в надежде освободиться. Она поселилась в Канаде. Сменила фамилию — взяла производную от фамилии отца — и сократила имя. Тори. Она всегда любила, когда ее называли Тори. Но Винс все же нашел ее. Несмотря ни на что, ему удалось разыскать ее.

— Сам бы я никогда не отступился... — Погруженная в свои лихорадочные мысли, Тори даже не сразу сообразила, о чем Винс говорит. — Я ни за что бы не позволил тебе уехать и порвать с ним все связи. Но когда Роджер осознал, что ты даже слышать о нем не хочешь, он мне сказал, чтобы я не наслаивал, сказал: «Оставь ее; пусть живет, как знает».

— И ты, разумеется, его послушал. — Голос Тори звучал обвиняюще. Только она обвиняла не Винса, а скорее себя саму. За свою наивность и слепоту.

— Нет, — спокойно возразил он. — Я решил приглядывать за тобой... Но мне пришлось уехать на пару недель в Штаты, а когда я вернулся и справился о тебе, оказалось, что ты уехала из страны. Мне и в голову не приходило, что ты поменяешь гражданство. Ты была такой юной, такой ранимой, неприспособленной...

— Но я повзрослела, Винс, — заметила с горечью Тори. — И очень быстро.

— Да, наверное.

Тори удивленно взглянула на Винса. Ей почудилось в его голосе если не сочувствие, то понимание. В который раз она поразилась его проницательности. Откуда ему знать, как тяжело было ей, наивной девочке, совершенно одной в незнакомой стране?

— Ты могла бы вернуться к своей семье, — продолжил он и добавил полувопросительно: — Может, мне все-таки стоило попытаться тебя убедить? Не знаю... Но ты всегда мне перечила, да, Виктория? Я так и не понял, за что ты меня возненавидела. И, честно сказать, терялся, не знал, как справляться с той злобой с влечением пополам, которую ты испытывала ко мне, к человеку, который все-таки был двоюродным братом твоей матери.

— Нет! — едва ли не выкрикнула Тори, но они оба знали, что прав все же Винс.

Он рассмеялся и ласково привлек ее к себе. Сначала она удивилась, потому что даже не представляла, что он может быть таким нежным. А потом у нее все перевернулось внутри — она решила, что он собирается поцеловать ее. Но Винс просто прижал ее к себе. Осторожно и бережно, как ребенка. Это вышло так естественно и просто, как будто всю жизнь он только и делал, что держал ее в объятиях... Тори опустила голову ему на грудь, наслаждаясь теплом его сильного тела. Ей было приятно, что он гладит ее по волосам...

Откуда в нем столько нежности?! Куда подевались сто обычные презрение и злость? Она больше не чувствовала в нем стремления наказывать и подчинять ее себе, пусть даже это отвечало ее собственным потаенным желаниям... Сейчас ей было так хорошо.

— То есть теперь ты мне веришь? — прошептала она, зарывшись лицом в тонкий шелк его рубашки. От него восхитительно пахло. Пряный, слегка экзотический аромат тонкого одеколона. Запах мужчины, уверенного в своей силе. — А что изменилось? Ты увидел, как я рыдаю в раскаянии?..

— Нет. — Ответ его прозвучал твердо, без малейшего колебания. — Я убедился во всем еще раньше.

— Когда? — Тори удивленно подняла глаза.

— Не могу сказать точно. Так, постепенно. Некоторые детали, отдельные фразы. Твоя увлеченность поэтами романтизма. Роджер их обожал... После того, как с ним случился последний удар, он только и делал, что целыми днями читал поэзию. Потом, стихотворение, строки которого ты процитировала в тот день в долине, было его любимым.

Так вот почему он тогда едва не врезался в изгородь!

— Но даже если бы у меня еще оставались какие-то сомнения, то фотография матери Роджера, Виктории, твоей прабабки, рассеяла их. Кстати, тебя назвали в ее честь.

— Это она надписала ту книгу, которую ты дал мне почитать?

— Которую я тебе отдал: она больше твоя, чем моя.

Тори удивило, что он так сказал. Хотя, с другой стороны, она все же наследница по прямой, тогда как он...

— Похоже, тебе от прабабки досталось не только имя. — Винс выдержал паузу, интригуя Тори. — На той фотографии ей лет двадцать пять, не больше. Но она вся седая. Как и ты.

— Правда? — просияла Тори, но тут до нее дошло, что он мог бы сказать ей это и раньше. — Почему же ты молчал?! — с возмущением воскликнула она.

— Может, потому, что ты сама вела себя соответственно... Вбила себе в голову, что я считаю тебя самозванкой и, как бы ты ни старалась, меня не переубедить. А может... — Винс схватил Тори за плечи, не давая ей отстраниться, — потому, что мне нравилось тебя злить, — признался он. — Я думал, что ты заявилась сюда, чтобы отхватить свою долю наследства. Вот я и решил, что ты заслуживаешь, чтобы как следует над тобой поизмываться. Тем более после всего, что пришлось выстрадать Роджеру.

Да, Винс был очень привязан к Роджеру. И именно из-за него так паршиво отнесся к ней.

— Мерзавец, — выдавила она.

— Не отрицаю, — согласился он и улыбнулся.

Он знал, что Тори несмотря ни на что, бессильна перед ним. И, вероятно, чтобы доказать себе... и ей, что она не способна ему сопротивляться, он наклонился и нарочито нежно поцеловал ее в губы. Уже не владея собой, Тори прижалась к нему. Их поцелуй длился целую вечность — с нарастающей, ненасытной страстью, которая упорно рвалась наружу.

Винс был единственным, кто остался из ее семьи. Вот почему ей так хотелось, чтобы он любил ее. Теперь Тори это поняла. И она поняла кое-что еще: одной братской любви ей мало. Она жаждет большего...

Винс неожиданно оборвал поцелуй.

— Здесь не самое подходящее место. — Он улыбнулся. В первый раз за все это время Тори увидела его искреннюю улыбку. — Давай лучше уедем, пока нас не заметил отец-викарий, а то мы рискуем навлечь на себя его праведный гнев.

Он отпустил Тори и направился к выходу с кладбища. Она, не поднимая головы, последовала за ним. Ее одолевали самые противоречивые чувства: восторженное возбуждение и горькое отчаяние. Уже очевидно, что ей угрожает опасность в него влюбиться. Но сможет ли он полюбить ее? Стоит ли даже надеяться?

— Нет!.. — Она отстранилась, когда Винс попытался обнять ее в машине, едва они отъехали от церковной ограды.

— Почему нет? — спросил Винс — Ты что, до сих пор видишь в моем лице злого гоблина, который только и ждет, как бы ловчее тебя обставить и заделаться наследником номер один? Или ты не можешь простить мне, что я помогал Роджеру вернуть тебя домой... Чтобы ты получила достойное образование, а не превратилась в этакую бродяжку без каких-либо моральных устоев, к чему у тебя, кстати сказать, были все задатки? Вспомни, хотя тебе было всего семнадцать, ты безо всяких стеснений пыталась соблазнить взрослого мужчину. Или ты поклялась мстить мне до конца жизни за то, что тогда я не завалился с тобой в постель? А ведь будь я другим человеком, скорее всего, не устоял бы перед соблазном.

Тори поморщилась. Память о той ночи не давала ей покоя все десять лет. Ее мучил стыд. Чувственность, которую разбудил в ней Винс, казалась ей нездоровой, извращенной. Тори боялась своих желаний. Вот почему все эти годы она душила в себе необузданные порывы. И хотя у нее были знакомые мужчины, она всегда расставалась с ними, едва лишь их отношения грозили перерасти стадию дружбы, опасаясь, что в ней снова проснется первобытная страсть.