Джон Брокман - Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке

• Название: Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке
• Автор: Джон Брокман
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-0-06-084181-2

Более ста ведущих интеллектуалов мира делятся своими не проверенными пока еще гипотезами, которые в скором будущем могут стать для нас очевидной истиной. В коротких эссе, посвященных самым разным темам — сознание, эволюция, внеземные формы жизни, будущее человечества, судьба вселенной, — авторы предлагают неожиданные, страстные, иногда эксцентричные и всегда заставляющие задуматься идеи, связанные с их научными дисциплинами. Многие из этих всемирно известных имен знакомы и российскому читателю: Дэниел Деннет, Стивен Пинкер, Ричард Докинз, Джаред Даймонд, Фримен Дайсон, Мартин Рис, Джон Хорган, Михай Чиксентмихайи, Гари Маркус.

---

Это значит, что принципы нравственности условно истинны, если применимы почти для всех людей, почти во всех культурах, почти во всех обстоятельствах, почти всегда. В какой-то момент, за последние 10000 лет (скорее всего, в период возникновения письменности и перехода от племенного уклада к созданию автономных территорий и государств, т.е. около 5000 лет назад), на основании этических принципов, религии начали проповедовать моральные нормы, а политические государства на основании моральных норм начали создавать законы.

Итак, я верю, но не могу доказать, что объективная реальность существует, а наука — лучший метод для ее понимания; что Бога нет; что судьба Вселенной предопределена, но мы свободны; что нравственность возникла в процессе эволюции и способствует адаптации людей и человеческих сообществ; а наука, в конце концов, сможет полностью описать мироздание.

Конечно, я могу ошибаться...

Сьюзан Блэкмор

СЬЮЗАН БЛЭКМОР — писатель, лектор, ведущая радиопрограмм, приглашенный преподаватель Университета Западной Англии, Бристоль.

Ее интересы связаны с мемами и теорией меметики, теорией эволюции, сознанием и медитацией. Автор нескольких книг, в том числе «Машина мемов», «Сознание: введение» и «Сознание: очень краткое введение».

Счастливая и нравственная жизнь возможна и при отсутствии веры в свободную волю. Как сказал Сэмюэль Джонсон, «любая теория опровергает существование свободы воли; любой личный опыт подтверждает ее существование». С учетом последних достижений нейробиологии и теорий сознания теория еще убедительнее опровергает существование свободы воли, чем во времена Джонсона. Поэтому много лет назад я решила планомерно менять свою жизнь. Теперь у меня нет ощущения, что я действую на основании свободы воли, хотя для того, чтобы избавиться от этого чувства, мне понадобилось много лет.

Но люди мне не верят! Они говорят, что это невозможно. Они думают, что я обманываю себя, чтобы поддержать собственную теорию. Но что я могу сказать или сделать, чтобы доказать свою правоту? Понятия не имею — разве что предложить людям последовать моему примеру и убедиться самим.

Когда это чувство исчезло, решения начали приходить безо всяких усилий, без ощущения, что их принимает кто-то. Но затем у меня возник новый вопрос: приемлемы ли эти решения с точки зрения нравственности? Здесь я совершила огромный прыжок веры (точнее говоря, его сделали мое тело, его гены, мемы и вся Вселенная, в которой оно живет). Складывается впечатление, что когда люди отбрасывают иллюзию, будто их действиями руководит их внутреннее «Я», как это делают мистики и адепты буддизма, то их поведение обычно становится «хорошим» — то есть нравственным. Поэтому, наверное, не так страшно уступить свободе воли, как кажется — но этого я тоже не могу доказать.

Но полностью избавиться от чувства осознания себя гораздо труднее. Мне до сих пор кажется, что я существую, хотя я не могу этого доказать. Поэтому думаю, что на самом деле меня нет.

Рэндольф Нессе

РЭНДОЛЬФ НЕССЕ — профессор психиатрии и психологии Мичиганского университета, директор программы эволюции и человеческой адаптации Института социальных исследований Мичиганского университета. Главная цель его исследований — «обнаружить, каким образом естественный отбор формирует наши эмоциональные состояния и механизмы их регуляции». Автор книги «Почему мы болеем. Новая теория дарвинистской медицины» (в соавторстве с Джорджем Уильямсом).

Я не могу этого доказать, но верю, что люди выжили и получили преимущества в процессе естественного отбора благодаря способности верить в то, что невозможно доказать. Те, кто время от времени поддается ошибочным убеждениям, добиваются в жизни большего, чем те, кто требует неопровержимых доказательств, прежде чем поверить и начать действовать. Те, кто иногда поддается эмоциям, достигают большего, чем те, кто просчитывает каждый свой шаг. Я верю, что именно поэтому мы приобрели способность испытывать сильные эмоции и страстно верить. Ведь в определенных ситуациях это дает преимущества с точки зрения естественного отбора.

Я не призываю к иррациональности или безудержной эмоциональности. Многие, возможно, почти все проблемы отдельных людей и групп возникают, когда мы действуем под влиянием страсти. Древние греки предположили, а деятели эпохи Просвещения подтвердили, что мир стал бы лучше, если бы на смену предрассудкам и диким эмоциям пришел разум. Я не призываю отказываться от разума; фундаментализм, к примеру, остается серьезной угрозой для цивилизации. Тем не менее я утверждаю, что, если мы хотим понять, почему он до сих пор настолько популярен, нам пора прекратить попытки подавлять и отрицать его и подумать о том, как и почему он возник.

Я пришел к этому выводу, изучая теорию игр и эволюционную биологию, будучи при этом практикующим психиатром. Многие из моих пациентов охвачены страхом, печалью и другими эмоциями, которые они находят болезненными и бессмысленными. А другие поглощены грандиозными фантазиями или причудливыми идеями. Есть и обсессивно-компульсивные личности. Эти пациенты не страдают обсессивно-компульсивными расстройствами (неврозом навязчивых состояний. — Прим. ред.); они не моют руки по сто раз в день и не считают машины с утра до вечера. Наоборот, обсессивно-компульсивные личности гиперрациональны. Эмоциональные вспышки других людей им совершенно непонятны. Они добросовестно выполняют свои обязанности и ожидают того же от других. И, конечно, они часто разочаровываются. А разочарование нередко приводит к возмущению. Такие люди оказывают услуги исключительно в соответствии с установленными правилами, им чужды и искренняя щедрость, и испепеляющая ненависть.

Те, кому недостает страсти, оказываются в невыгодном положении. Когда в социальной жизни возникают ситуации, которые можно описать с помощью теории игр, стабильное предсказуемое поведение оказывается менее успешным, чем гибкие действия на основе случайного выбора. Например, разгневанный, жаждущий мести человек может быть страшной силой, которой стоит опасаться, а справиться с благоразумным оппонентом очень просто. Страстный любовник иногда заставляет отказаться от хорошей, но слишком практичной перспективы брака.

Труднее объяснить, почему в невыгодном положении оказываются те, кто не способен верить. Но давайте вспомним, что происходит, когда мы слишком долго ждем доказательств, прежде чем действовать, и когда просто действуем — уверенно и убежденно. Все великие дела в жизни свершают те, кто идет вперед, когда другим это кажется неразумным. Обычно этих смельчаков ждет неудача — но иногда они добиваются успеха. Как почти все остальные качества характера, склонность испытывать страстные эмоции и следовать иррациональным убеждениям полезнее всего, когда не превышает средних значений. Мне кажется, что в современной жизни оптимальные значения находятся ближе к рациональной стороне медианы, но любое значение этого континуума имеет свои достоинства и недостатки. Чтобы сделать человеческую жизнь лучше, нам нужно понимать эти способности. А для этого нужно выяснить их происхождение и функции. Я в это верю, хотя и не могу доказать. Эта вера побуждает меня искать факты, которые или укрепят мою веру, или, если мне удастся призвать к порядку свой разум, убедят меня в том, что я ошибаюсь.

Тор Норретрандерс

ТОР НОРРЕТРАНДЕРС — лектор и консультант. Живет в Копенгагене. Пишет о науке. Автор книги «Иллюзия пользователя: преуменьшение важности сознания».

Я верю в веру — скорее, верю в то, что нужно верить. Но я атеист (или, как сказали бы некоторые, «умник»). Как же это возможно?

Важно верить, но не обязательно в Бога. Вера — это не только религия. Это вера в себя, в других людей, в существование истины и справедливости. Существует континуум веры — от обычной уверенности в других до беззаветной преданности некоей божественной сущности.

Последние достижения поведенческих наук, например, экспериментальной экономики и теории игр, демонстрируют, что вера — неотъемлемое человеческое свойство. Вера — основа взаимодействия между людьми; и не случайно на склонность к рискованному доверию обращают внимание такие разные философские системы, как экзистенциальное христианство Серена Къеркегора и современные теории переговоров в процессе экономического взаимодействия. Обе эти философские системы подчеркивают, как важно действовать на основании внутренней, субъективной убежденности, внутреннего импульса. Можно сказать, что современные поведенческие науки заново открывают важность веры, о которой религии знают испокон веков. Я бы сказал, что это новое открытие демонстрирует, что сам акт наличия веры может быть отделен от веры в некие божественные сущности.