Елена Грушковская - Багровая заря

• Название: Багровая заря
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Фэнтези

Вы спрашиваете, кто я?

Всё началось с того, что я увидела существо на дереве. Её звали Эйне. Она была хищником.

Я почувствовала вкус крови и больше не могла есть человеческую пищу.

Меня сочли наркоманкой.

Меня арестовали за убийство, которого я не совершала.

Мне было некуда идти. Дорогу обратно к людям мне закрыла моя собственная могила и свидетельство о смерти.

Моя природа необратимо изменилась.

Я не боюсь солнца, распятия, чеснока, святой воды, серебра. Мне доводилось убивать себе подобных. И они тоже пытались убить меня. Война, предательство, насилие, боль. Ярость, одиночество, отчаяние.

Единственное существо на свете, которое я люблю — моя младшая сестрёнка, которая называет меня мамой. Она человек, а я хищник.

Когда на старом каирском кладбище меня пригвоздили к телу Эйне, по железной пуповине от неё ко мне перешло что-то.

Она заразила своим вечным поиском. Она сказала: «Может, тебе это удастся». Что? Я не знаю.

Здесь нет гламура и глянца. Я далека от этого. Драконов, ведьм, единорогов, эльфов тоже нет. Я ничего не приукрасила, но и не скрыла. Если местами получилось жёстко — значит, так оно и было. А если местами ком в горле — значит, так было тоже.

Я — Аврора Магнус, и вы, скорее всего, побоялись бы сблизиться со мной и стать мне другом. Вы спрашиваете, кто я?

Я — хищник, а вы — человек.

А к тем, кто, прочитав это, скажет: «Так не бывает», хочу обратиться словами моего наставника Оскара: «Человеческие знания несовершенны и неполны, и люди являются заложниками той картины мира, которую они себе создали. Мир — одна большая иллюзия. Реальность такова, какой мы её представляем. Сейчас у вас есть шанс познать иную реальность… Увидеть мир так, как видят его хищники, и немного — на время чтения — пожить в нём так, как живут они».

---

— It’s disgusting! (Отвратительно!)

Ему не понравились мы:

— They are horrible! (Ужасны!)

Ему не понравилась наша одежда:

— Too bad! (Плохо!)

В общем, доктору ничего не понравилось, но он почему-то остался. Поговаривали, что его отовсюду уволили, и он, чтобы не остаться совсем без работы, был вынужден согласиться на эту не слишком завидную должность. Как врач он производил впечатление невежды, желающего казаться умным и знающим. За его высокомерием крылась тупость и скудные знания, которые он старался выдать за отличные. По сравнению с нашей любимой и незабвенной доком Гермионой он был просто нуль. Без палочки.

С уходом дока мы остро почувствовали, как нам плохо без неё. Оказывается, только она и делала нашу жизнь сносной, а без неё всё стало беспросветно. Но больше всех по ней тосковал Цезарь: она для него была не только док, но и невеста. Она носила под сердцем его ребёнка, и он постоянно думал о них и был мрачнее тучи. За избиение заместителя начальника ему добавили шесть месяцев. Цезарь рвал и метал, не находя себе места.

— Ты ещё легко отделался, кореш, — сказал ему Каспар. — Могли бы и больше вкатить. Годика три, скажем. И тогда бы ты ещё до-о-олго не увиделся со своей ненаглядной невестой. А полгода — это ерунда.

— Ничего не ерунда, — сердито ответил Цезарь. — Мне каждый месяц дорог. Нельзя, чтобы женщина была одна. Да ещё с ребёнком!

— За это благодари самого себя, — заметил Каспар. — Зачем было Максимуса умывать?

— Он на неё орал, — мрачно ответил Цезарь. — А она беременная. Не мог я это допустить.

Чем больше мы узнавали все фишки и загогулины нового дока, тем сильнее скучали по прежнему. Без нашей маленькой, но неугомонной дока Гермионы нам было просто невмоготу.

5.21. Доктор Каннибал

Впрочем, начальство тоже скоро поняло, что новый док никуда не годится, но другого искать не стало. Однако ситуация ухудшилась. Судите сами: за год пребывания мистера Альфреда в должности врача умерло четверо заключённых. Правда, камеры не пустовали: поступали новички, но двое из новеньких умерли в первый же год, не выдержав тягот пребывания здесь.

Тут надо сделать оговорку. Верная смерть для хищника — потеря головы, а голодом его уморить сложно. Хищник живуч, как гидра; без пищи жизнь в нём замирает, но не прекращается совсем, и в таком состоянии он может находиться неопределённо долго. Кроличья кровь — не человеческая, и хищник, питаясь ею, медленно угасает, теряет силы, становится уязвимым, заболевает, а при стечении воедино многих неблагоприятных факторов может впасть в анабиоз. Впрочем, его ещё можно оживить, если ввести ему в желудок кровь человека, но с такими узниками в замке Кэльдбеорг не возились. Впал в анабиоз — считай, что умер. Таких охрана выбрасывала в море с камнем на шее.

Мы пытались поговорить с начальством и попросить заменить врача, но это ни к чему не привело. Мы пытались бунтовать, но вышло ещё хуже. Зачинщиков посадили в изолятор, и двое из них там впали в анабиоз. От них избавились вышеописанным способом. Была в числе зачинщиков и я, но мне удалось выжить.

Ответ был один: менять следовало тюремное начальство. Но это было невозможно. Ситуация казалась безвыходной.

Но неожиданно пропал сам доктор, не проработав у нас и полутора лет. Причины его исчезновения остались для нас загадкой, а начальство не считало нужным посвящать нас в детали. Он просто однажды не пришёл на работу, и нам сообщили прискорбное известие: мистер Альфред пропал без вести. Стали срочно искать ему замену, и нам прислали господина Ганнибала Электру.

Господин Ганнибал Электра был неплохим доком. Он устранил некоторые вопиющие безобразия, возникшие при предыдущем докторе, причём весьма быстро. Создавалось впечатление, что начальство само его боялось и выполняло всё, что он ни предлагал. Улучшились гигиенические условия, был сделан косметический ремонт, увеличился паёк, а лечение больных доктор Ганнибал всегда доводил до успешного завершения. У него не впал в анабиоз ни один пациент.

Он был невысокий и плотный, с чёрными бусинками глубоко посаженных глаз. Как врач он был хорош, но внушал всем какой-то страх. Он не кричал, никого не ругал, но его почему-то все боялись. Он никогда не улыбался и не шутил. Никто не слышал его смеха. Он не возражал против того, чтобы перед ним стояли навытяжку. Он всех помнил поимённо и разговаривал вежливо, но от его негромкого голоса и тяжёлого холодного взгляда бежали мурашки по коже. «Доктор Каннибал» — так мы иногда его называли между собой. Он чем-то напоминал самого начальника тюрьмы, Августа «Дарта Вейдера» Минерву.

Все мои друзья: Цезарь, Пандора, Каспар, Лира — освободились раньше меня. Новых друзей у меня не получалось завести, и я провела остаток своего срока бирюком, ни с кем не сближаясь. В изолятор я больше не попадала, ни в каких безобразиях не участвовала, да и сколько-нибудь серьёзных безобразий не происходило: наверно, так действовал на всех доктор Ганнибал. У меня было ощущение, что все ходили, как зомби.

Глава 6. Общество «Аврора» 6.1. Небо свободы

Я нацарапала на стене вязальной спицей длинную чёрточку: сегодня был день «водных процедур». Я уже давно не пересчитывала их. Пересчитав, я поняла, что пять лет уже прошло. Пошёл первый месяц шестого. Может, про меня просто забыли?

Я пребывала в растерянности до полудня. А в полдень дверь моей камеры открылась, и мне сказали, чтобы я шла получать свои вещи. Какие вещи? Я сперва ничего не поняла, но меня привели в камеру хранения, где мне отдали мою цивильную одежду и обувь. Мне велели переодеться и сдать мою робу. Я растерянно спросила:

— Так меня выпускают, что ли?

На что мне ответили:

— Будто сама не знаешь!

Еду нам сегодня ещё не давали, до обеда было два часа. Чувствовала я себя слабовато. Было не совсем понятно, зачем им понадобилось брить мне голову в день освобождения. Очевидно, потому что моё освобождение совпало с банным днём, но для меня исключения не сделали: пока я находилась в стенах тюрьмы, я была подчинена порядку, и только покинув их, я могла считаться свободной. Но как бы то ни было, меня побрили в последний раз.

Я покинула крепость незадолго до обеда. Отведать последней тюремной трапезы мне не довелось, теперь я должна была кормить себя сама.

Летел мокрый снег, вокруг были горы. Куда идти? Что делать? В сердце было так же пусто, как в затянутом серыми тучами небе. Точного времени я не знала: моих часов мне почему-то не отдали. Растерянность всё больше овладевала мной. Я села на заснеженный каменный склон и обхватила колени руками.

Мне вдруг захотелось заплакать. К глазам подступило знакомое солёно-щекотное чувство, но слёз почему-то не было. Странно получилось: я ведь даже толком не знала, где я. Как мне выбраться с этого острова? Чтобы успокоиться, я стала гладить себе голову.

Но что делать? Неужели так и сидеть здесь? Идти домой? Но у меня нет дома. Пять лет моим домом была крепость, но настал день, когда меня оттуда прогнали, потому что кончился мой срок.

Я вдруг вспомнила: ведь у меня же есть крылья! Пять лет я ими не пользовалась, пять лет не видела открытого неба, свободного неба. Ну и ладно, пусть у меня нет дома, но ведь я же жила бездомной скиталицей, и моим домом было то место, где я приземлялась. Почему я сейчас не могу продолжить вольную, кочевую жизнь? Надо только расправить крылья и полететь куда-нибудь, а куда — всё равно!

Чувствуя странное волнение — получится ли? — я напряглась и приказала крыльям появиться… Получилось! Они раскинулись за спиной, два моих белоснежных друга. Но они были тяжеловаты и чувствовались как чужие. Я попробовала ими взмахнуть, и они повиновались с трудом, непослушные, тяжёлые и неуклюжие. Я попробовала взлететь с разбега, оттолкнувшись ногами от склона. Есть отрыв! Я летела! Невысоко, медленно, но летела.

Но это продолжалось недолго: сказывалась кроличья кровь. Крылья тяжелели и слабели с каждой секундой, я из последних сил делала взмахи, вдохи, рвалась вверх, но меня тянуло вниз. Отчаяние: падаю! падаю! Не могу!

Я упала. Упала на заснеженный горный склон, распластав совсем обессилевшие крылья, и заплакала от беспомощности и отчаяния. Снег летел мне в лицо, налипал на ресницы, заметал меня. Вокруг не было ни души. Остров, горы и море вокруг. Карина, сжалось моё сердце. Увижу ли я тебя?

Но, видимо, не из того теста я была сделана, чтобы складывать крылья и падать камнем вниз. Немного передохнув и собравшись с силами, я снова попыталась лететь: нужно было хотя бы перебраться через горы. Мне удалось подлететь немного, а потом снова пришлось опуститься на склон. У меня не было никакого альпинистского снаряжения, а моя обувь не подходила для прогулок по горам. Я не знала тропинок и карабкалась наугад, время от времени используя крылья. Мне приходилось подолгу отдыхать на скользких уступах, и я всё на свете отдала бы за пару горных ботинок. Пару раз я срывалась, но меня выручили крылья — пусть и слабые, но благодаря им я всё же не переломала себе кости, рухнув на камни.